Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Пулман Филип

Он полез в портфель и достал оттуда что-то маленькое и мягкое. Обезьянка злобно зашипела, и мистеру Ли пришлось поцокать языком, чтобы она успокоилась. Уинтерхалтер положил предмет под лампу. Харриет узнала бы его — это был ее плюшевый мишка.

— А-а… — сказал мистер Ли. — Надо будет убрать его в безопасное место. Миранда такая ревнивая. Отличная работа, Уинтерхалтер. Отличная. Теперь к нашим делам в России. Слушайте внимательно и, если нужно, делайте записи. Дело сложное.

Секретарь открыл блокнот, вынул серебряный карандаш и приготовился слушать. Обезьяна увидела блеск серебра; ее угрюмые черные глаза неотступно следили за собеседниками. Она соскочила с кресла на ковер, потом прыгнула на занавеску, затем на каминную полку, не останавливаясь ни на секунду. В красноватых отблесках камина она была похожа на маленького бесенка, играющего во дворце князя Тьмы. Миранда предприняла попытку подобраться к плюшевому мишке, но мистер Ли зарычал на нее, а Уинтерхалтер поднял медвежонка так, чтобы она не достала. Игрушка явно была нужна им для какого-то дела.

Глава шестнадцатая

Кубики

Проснувшись, Салли услышала голоса и шаги — дом ожил. Она понятия не имела, сколько сейчас времени. Харриет быстро уснула и все еще спала. Салли полежала минуту-другую, пытаясь окончательно проснуться, затем встала и отдернула занавески. В конце улицы она увидела церковную башню, часы на которой показывали без десяти восемь.

Она разбудила Харриет, умыла ее и одела, и они спустились вниз, на кухню, которая, похоже, была центром жизни этого дома. Доктор Тернер уже была там, она завтракала за большим столом еще с шестью или семью женщинами разной степени потрепанности. Рядом служанка, впустившая Салли этой ночью, готовила омлет. Мэри, которая вчера пришла с разбитой головой, здесь не было. Доктор Тернер увидела Салли и поприветствовала ее:

— А, мисс Локхарт! Позавтракайте с нами. У нас есть капуста и тосты, там в чайнике немного чая и… Привет! Как тебя зовут?

Салли представила ей Харриет, и они сели за стол. Другие женщины с любопытством наблюдали за ними, правда, недолго. Здесь царила демократия, очень нравившаяся Салли: она напоминала ей о прежних днях на Бёртон-стрит. Когда они съели водянистую капусту с подгоревшим тостом, доктор Тернер рассказала ей подробнее об эхом месте.

— Мисс Роббинс унаследовала большую сумму денег от фирмы своих родителей. Они производили шоколад, по-моему, или какао — что-то в этом роде. Пять лет назад она основала эту миссию, чтобы распространять прогрессивные идеи в Ист-Энде — ну, вы знаете: социализм, антиклерикализм и всякое такое. Вскоре она поняла, что это не совсем то, что требовалось на тот момент. Поэтому дом превратили в приют. Место, где могут найти убежище женщины, если им некуда пойти. Что до меня, я собиралась поехать с миссией в Африку, представляете? Но услышала о мисс Роббинс, пришла посмотреть, что к чему, и вот — осталась. Я уже говорила, что не уверена в существовании Бога. В любом случае, он отвернулся от нас. Нам приходится заботиться о телах. А души сами о себе позаботятся. Женщине нужно оказать помощь, чтобы она дожила до следующей недели, тогда она сможет подумать о своей душе. Или какой-нибудь ребенок: его нужно приютить, иначе отец убьет его. А когда он научится доверять взрослым, кто-нибудь ему и об Иисусе расскажет. А до тех пор это бесполезная трата времени. Я так думаю. Конечно, это капля в океане. Вокруг столько всего надо сделать, а мы не в состоянии все осилить. Там, на улицах, тысячи людей, тысячи, они голодают и… — Она внезапно замолчала, а потом пожала плечами и сменила тему. — Мисс Роббинс покажется вам очень суровой женщиной, но она справедливая. Хотя палец ей в рот не клади — откусит. По-моему, она упоминала, что у нее есть для вас работа на сегодня. Если хотите оставить Харриет здесь — пожалуйста, она будет в полной безопасности. Сюзан за ней присмотрит. Не знаю, что там с вами стряслось, но здесь ей будет хорошо.

У Салли были сотни сомнений, стоит ли оставлять Харриет одну. Пока Пэрриш охотится за ней, она не хотела бы выпускать малышку из вида. С другой стороны, увидев доктора Тернер за работой, она доверяла ей всей душой. Если уж где действительно безопасно, решила она, так это в Общественной миссии Спайталфилдс; пора было отплатить им за гостеприимство.

Спустя час, оставив Харриет со служанкой Сюзан, Салли шла с мисс Роббинс в сторону Уоппинга. Самое время было спросить о мистере Катце.

— Мистер Катц — наш друг. Он помог многим беженцам — конечно, в основном евреям. По профессии он часовщик. У него самого дом уже забит, а то, думаю, он отвел бы вас к себе.

— Но как он узнал обо мне?

— Не знаю. У него много знакомых среди социалистических группировок в Лондоне.

— Он сказал, что у нас общий друг. Но я не представляю, кто бы это мог быть.

— Я тоже, — сказала мисс Роббинс. — Спросите у него самого. А теперь о нашем деле. В Роули-Корт живет женщина. Мы помогли ей год назад, муж плохо с ней обращался. У него не было работы. Сейчас все гораздо лучше, он нашел работу и уже не пьет столько. Мы ведем записи. Надо посещать клиентов. Это и есть ваша работа. Она запомнила нас и снова попросила о помощи. Вот мы и пришли — налево. Приподнимите юбку — запачкаете.

Она сложила карту, с которой сверялась, и они повернули в темную аллею. Стоял ясный, холодный день, и по мере того как Салли шла за мисс Роббинс между высокими кирпичными стенами, она чувствовала, будто небо остается за ее спиной навсегда и что она больше никогда не глотнет свежего воздуха.

Вокруг стояла такая ужасная вонь, что Салли рукавом прикрыла лицо. Это было больше, чем просто вонь, это было живое невидимое существо, которое нападало на нее и неудержимо тянуло назад. Когда они завернули за угол в подворотню, она поняла, откуда исходил этот запах. Один-единственный туалет на восемь домов, стоящий в этом тупике, засорился, и все из него текло на улицу, дорога была залита нечистотами. На ступеньках одного из домов на корточках сидела девочка, из одежды на ней была только рубашка. Она была примерно одного возраста в Харриет, хотя ее измученное лицо напоминало мордочку старой обезьяны.

— Ма! — закричала она, увидев незнакомцев, и убежала, сверкая босыми, перепачканными в испражнениях ногами.

— Заткните подол за пояс. О ботинках не беспокойтесь — их можно помыть. Не отвлекайтесь на тошноту. И записывайте, вы здесь для этого, — напомнила мисс Роббинс.

Салли подобрала юбку, как ей посоветовали, и взяла блокнот с карандашом.

— Мисс Роббинс, вишь, чё здесь творится? — сказала женщина, появившаяся в дверях. — Уже три недели это продолжается. Мы говорили с домовладельцем, а он сказал, что здесь ни при чем, что надо обращаться в департамент водоснабжения. Тока я не знаю, куда идти, мисс, и чё говорить…

Женщина была тощая, с впалыми щеками, под одним глазом синяк. Ее одежду вряд ли можно было назвать чистой, но было видно, что за ней следили, да и в глазах женщины еще можно было заметить живые искорки.

Салли было трудно сдерживать тошноту. То, что кто-то мог оставаться в этой зловонной дыре дольше, чем несколько минут, более того — жить здесь, казалось невероятным, тем не менее здесь обитали люди. Она собралась с духом, записывая слова женщины и стараясь не дышать.

Потом мисс Роббинс настояла на том, чтобы осмотреть саму уборную.

— Негоже жаловаться, если не знаешь, на что жаловаться, — объяснила она. — Нам нужны факты, и чем больше, тем лучше. Вы помните, какого числа туалет засорился? И что вы сделали? А когда вы говорили с домовладельцем?

Она дотошно расспросила женщину. Когда мисс Роббинс узнала все, о чем хотела, она дотронулась до синяка, багровевшего у бедняги на скуле, и спросила:

— Откуда это у тебя, Марта?

— Да упала я в темноте и ударилась о перила лестницы, мисс. Правда. Свечка погасла, а за спичками лень было возвращаться.