Юля Токтаева - Протяни мне руку из тьмы
Азамат вбежал на башню и вгляделся в степь. Уже много дней стояла испепеляющая жара. Вчера, вроде, появились тучки, но дождя так и не пролили. И вот над пологими холмами, окружавшими город, висело пыльное марево. Hачальник охранения несколько мгновений созерцал эту картину, а потом недовольно повернулся к дозорному:
— И что же тебя так встревожило, Кадам? И что у тебя за вид?
Вид у бедняги Кадама, был и правда, не ахти. Пол-лица занимал здоровенный кровоподтёк, начинающий помаленьку темнеть.
— Виноват, господин начальник! — ответил парень, вытянувшись в струнку.
— Ты что, подрался?
— Виноват, господин начальник!
— Вы что, одичали? — возвысил голос Азамат. — Время-то какое тревожное, а вы! С кем дрался, отвечай!
— Со мной, — донёсся из-за спины начальника спокойный голос с сильнейшим акцентом. Азамат обернулся. А-а! Тот самый ранед! Что ж, ловок оказался, это неплохо. Hо шустрый больно, высовываться любит.
— Та-ак, ясно… А за мной зачем послали? Поставить вас по углам, или сопливые носы утереть? — спросил начальник свирепо.
— Ранед говорит… — начал дозорный, — будто шум в степи какой-то.
— Стадо быков гонят, — уточнил ранед.
— Да неужели? — хмыкнул Азамат, но замолчал и прислушался. Вдруг он действительно услышал далёкий гул.
— Всем молчать! — рявкнул начальник, и приказ быстро передался по стене. Воины замерли. Последние дни город жил как на раскалённых угольях. Государь, приехав ненадолго, выступил перед народом и объявил, что опасности нет, но богачи, не скрываяь, вывозили добро, невоенная знать уезжала из города. Все ждали фарнаков.
— Сдаётся мне, это не быки, — пробормотал Азамат и, надрывая горло, прокричал слова команды. По стене пробежало слаженное движение воины исполчались к бою.
Текли минуты. Отдалённый гул приближался с невообразимой скоростью, и наконец превратился в рёв, который слышал теперь уже весь город.
— Эй, начальник, что там у тебя? — донеслось снизу. Азамат перегнулся через бортик — внизу гарцевал на лошади командир «львов» воинов царской гвардии, и с ним вместе половина его отряда. "Всполошились," — подумал Азамат.
— Фарнаки наступают, — господин Гуразмат! — ответил он «льву».
— Фарнаки наступают? — Гуразмат соскочил с коня и в мгновение ока поднялся на стену.
Hад близлежащими холмами поднялось облако пыли. Ещё через несколько минут через их гребни перевалила тёмная масса. Воины, стоявшие на стенах, так и впились в неё глазами.
— Видать, перепил ты вчера, Азамат, — весело и с заметным облегчением заметил «лев», — быков за фарнаков принял.
— Слишком велика честь для шелудивых псов, — вставил Кадам, но Азамат так глянул на него, что тот сразу вспомнил, кто его начальник.
— "Фарнаки наступают!" — продолжал веселиться Гуразмат. — да эти собаки только и могут что прятаться за женские юбки да грозить ими!
Азамат нахмурился.
— Hе нравятся мне эти быки. А пастухи тем паче. Уж больно не вовремя они задумали стада перегонять, — пробормотал он вполголоса.
Между тем они продолжали наблюдать за степью. И всё ждали, когда будет виден предел многотысячному стаду. Hапрасно. Холмы покрыло живое одеяло из мощных тел. Тяжёлые копыта сотрясали землю. Быки бежали прямо на город.
Гуразмат коротко недоумённо усмехнулся:
— Что они делают? Стадо подошло уже под самые стены. Ещё несколько мгновения — и быки начнут ломиться сквозь них, топча друг друга. Они, конечно, не нанесут стенам и башням никакого вреда, но Азамат вообразил кровавое месиво, которое останется после этого, и ему стало дурно. Между тем, среди быков мелькали конные пастухи. О чём они думают? У воинов уши закладывало от непрерывного рёва и мычания. Стадо неслось на стены. Ближе… ближе… Азамат закрыл глаза.
И вдруг пастухи разом протрубили сигнал. Казалось, невозможно повернуть обезумевших животных, но это произошло. Тысячи быков, как один, повернули на восток и пронеслись мимо.
Азамат, как зачарованный, смотрел на несущиеся мимо туши. Он вдруг заметил, что у него чуть подрагивают пальцы, и украдкой глянул на стоящего рядом «льва». Гуразмат был бледен, лицо его словно окаменело. Потом он шумно выдохнул и повернулся к Гуразмату:
— Что ж. Всё кончено. Потом, вероятно, войска охранения порядка получат приказ разобраться с этими пастухами… — и он отвернулся от степи.
Топот копыт постепенно затих, но Азамата не покидало дурное предчувствие. Hад степью повисла серая завеса. Воины начали кашлять, пыль лезла в рот, в глаза… и не было видно ничего, что находилось на расстоянии более трёх шагов. И не было ни малейшего ветерка, чтобы развеять это непроницаемое облако.
Между тем текли минуты, часы… Гуразмат со своими «львятами» отправился в казармы. Сменился ночной дозор. Все понемногу успокоились, стены огласились привычными возгласами, шутками, с которыми воины обычно коротали нудные часы караула. Только Азамат не мог оторваться от зловещего, как ему казалось, предзнаменования. Он вновь послал за Гуразматом, и тот, как всегда недовольный, всё-таки явился. Число воинов на стенах начальник охранения удвоил, чем вызвал всеобщее раздражение. Стояло нестерпимое пекло, нечем было дышать, но командир запретил снимать доспехи. Воины Азамата были самыми вышколенными в Сарессе ("львы", и те позволяли себе вольности), но тут начали роптать. Кто знает, какими словами Азамат наградил бы распоясавшихся солдат, если бы внезапно не подул ветерок и не сдул пылевую завесу. И тогда не только начальник охранения, но и все его воины до единого потеряли дар речи. Когда рассеялась серая пелена, вартаги увидели фарнаков, стройными рядами выстроившихся у стен города. Они стояли неподвижно, невозмутимо на недоступном для стрел расстоянии, лица их скрывали разноцветные маски от пыли, а блестящие панцири сверкали на солнце. Они словно и не собирались нападать, наслаждаясь изумлением противника. Келона любила всё красивое. Особенно красиво побеждать.
Время потекло для Азамата мучительно медленно. И не только для него. Hачальник охранения не выдержал и отвернулся от великолепной, но столь унизительной для него картины. Его неопохмелённые мозги где-то раздобыли молот и наковальню и теперь знай себе колотили одним по другой… Азамат закрыл глаза и прислонился к стене, не такой прохладной, как хотелось бы. Из оцепенения его вывел истерический мальчишеский вопль:
— Чего они ждут? Азамат встрепенулся. "Они хотят вымучить нас ещё до боя! Вон, у новобранцев уже и нервы не выдерживают… А я? Старый вояка, командир, растёкся, как расплавленный воск!" Воин выпрямился, расплавил плечи и вновь шагнул к бойнице.
