Юлия Галанина - От десятой луны до четвертой
Именно по ней шла армия. Они не собирались отказываться от преследования, а уж вычислить, куда побегут мятежники, труда не составляло. Первые части были уже в Пестрой Кошке.
Я и не думала, что брошенные против нас силы будут такими большими. Видимо, Верхние решили раз и навсегда истребить заразу мятежа. Ну что же, их можно понять.
Одним родом войск не ограничились, отправили всех. Соотношение частей было классическим, прямо как для настоящей войны: на один отрад конницы приходилось четыре отрада легких пехотинцев и десять отрядов тяжелой пехоты. Можно гордиться, нас считают серьезным противником.
Сейчас они отдыхали. Белели квадратиками палаток походные лагеря.
Противно засосало под ложечкой, когда я поняла, сколько же их.
– Ты можешь это быстро уничтожить? – спросила я мрачно дракона.
– Нет, – сказал он. – Слишком разбросано.
– Тогда летим домой, – вздохнула я. – А говорил, мы всех сильнее.
– Силен ветер, он ломает деревья и вырывает их с корнем, но трава только гнется, – потянуло на философию дракона.
– Эта трава утром встанет, позавтракает и двинется в путь. А потом нам так накатит, что от Ракушки одни обломки останутся, – сказала я.
– Странно. В тебе нет страстного желания их убить, только страх, – заметил дракон. – А это плохо.
– Почему?
– Это твои враги, а не мои.
– Ну и что?
– Главная моя помощь – это я могу усилить твои желания. Смысла в том, чтобы усиливать твой страх, я не вижу.
– Когда ты в Пуповине поливал огнем направо и налево, ты не считался с моими желаниями, а полностью взял инициативу на себя. Я думала, и сейчас ты все сделаешь сам, – разочарованно сказала я.
– Тогда я не мог покинуть долину и вынужден был защищаться. Сейчас ситуация другая. Не мой дом в опасности. Разбираться с ними будешь ты, – безапелляционно сказал дракон.
– А у меня нет еще никакого желания. Я не могу по-настоящему захотеть уничтожить их всех, пока меня окончательно не прижали.
– Значит, ты проиграла, – безмятежно заметил дракон. – Их все равно придется убивать, лучше это сделать сейчас, когда они собьются в колонны и двинутся в путь, потом будет сложнее. Тебе все равно придется их убить, если ты хочешь отстоять Ракушку. Таковы правила этой игры.
– И так тошно, и еще ты тут как специально, – горько сказала я. – Спасибо. У тебя везде правила.
Дракон промолчал, развернулся, и мы полетели домой. Еле-еле успели по темноте, рассвет сидел у нас на хвосте. Или на хвостах?
Глава сорок первая
НА ГОРЕ, МЕЖ СОСЕН…
На горе, меж сосен, росли подснежники: фиолетовые, толстенькие, мохнатые. Покрытые пухом лепестки окружали желтые тычинки, зеленый стебель казался серебряным из-за ворсинок. Скоро должны были расцвести рододендроны.
Нож ходил под соснами и собирал цветы. И это во время, когда сзади на пятки наступает армия, а впереди мы упираемся в городской гарнизон!
Нож собрал букет и пошел в пещеру. Проходя мимо меня, он отделил от букета три цветочка.
– С весной тебя, Пушистая Сестричка! – И понес букет дальше, сестре.
Все правильно, Нож молодец, когда же еще цветы собирать? Сзади на пятки наступает армия, а впереди гарнизон.
Запасы гороха, рассованные по карманам в Пуповине, подошли к концу. С трудом наскребли и заварки на один котелок чая.
– Ничего, – сказал Нож, – все равно в город надо. Там пополним запасы и забудем о горохе. Со мной Пушистая Сестренка и Штиль.
Штилем оказался тот парень при баллисте. Все понятно, шторма в день, когда он родился, похоже, не было.
Как хорошо, что на свете есть такие города, как Ракушка: у нас на улицах всегда столько самого разного народа, что никому в голову не придет обращать внимание на не так одетого человека. Каждый волен ходить, как ему заблагорассудится.
Поэтому я свободно шагала в легионерском костюме, который, похоже, уже прирос ко мне.
"Не прирос, а от грязи приклеился…" – а я думала, дракон спит себе на скале над пещерой.
Пока мы шли не в город, а в небезызвестную бухту Ай-яй-яй. В шутке дракона было слишком много правды – пребывание в Пуповине превратило нас в трубочистов. Да и просто хотелось искупаться по-настоящему. Я три года не плавала.
Тропинка, зигзагом спускающаяся с Сопи-горы, пересекла дорогу, ведущую от Ракушки к Трем Каплям, и вывела нас на побережье.
Море было еще до ужаса холодное, но мы все-таки выкупались и попытались привести себя в более или менее приличный вид.
– А почему ты взял меня в город? – полюбопытствовала я.
– Для достоверности, – ничуть не смущаясь, пояснил Нож. – Два парня, идущие из бухты Ай-яй-яй, могут вызвать слишком много вопросов.
– Ну спасибо, странная какая-то достоверность! – обиделась я.
– Ты не поняла. Парочкой пойдем мы с тобой, а Штиль поплетется в одиночестве. Или нет, давайте вы пойдете, а я буду в отдалении. Во Второй Гавани встретимся.
– Как скажешь.
Мы пошли в Ракушку короткой тропой, бегущей по прибрежным скалам. Нож ушел первый и скоро он скрылся из виду.
– Ты же не из Ракушки? – спросила я утвердительно у Штиля.
Тот кивнул.
– Да. Я из Пятки Белки, которая лежит на побережье к востоку от устья Плети.
– Тогда я тебе кое-что покажу! – обрадовалась я. Для этого надо было сойти с тропинки.
Мы немного спустились между скал по расщелине.
– Вот, а теперь смотри! – повернулась я. Неприметная с тропы, одна из скал, если смотреть на нее снизу, до ужаса напоминала голову большой добродушной собаки.
– Эта наша Собака, – гордо сказала я. – Правда, похоже?
Штиль кивнул.
Мы снова поднялись на тропу и пошли к городу. Слева скалы обрывались в море, справа уходил вниз поросший лесом склон.
– А вот здесь раньше жертвенные костры горели. Видишь, даже остатки валов сохранились? – показывала я все попадающиеся достопримечательности.
– Больше похоже, что корабли сюда, на скалы, заманивали, – заметил Штиль.
– Тебя не проведешь. Но дело было так: сначала заманивали, а потом, после грабежа, на радостях жертвенные костры Морской Гостье зажигали. Одно другому не мешало. Это давно было, еще до Ракушки.
– Вы верите в Морскую Гостью? – удивился Штиль.
– Верим. А чему ты так удивляешься?
– А как же Медбрат и Сестра-Хозяйка?
– А чем им Морская Гостья помешала? Они больше за сушу отвечают, а моря побаиваются.
– Почему Гостья?
– Потому что нет у нее храмов и дома нет. Бежит себе по волнам и появляется там, где хочет. Любит северо-западный ветер. Она сама по себе.
– Почему же вы ее так любите?
– Она людям парус дала.
С самой высокой точки тропы я попыталась высмотреть, не видно ли на горе золотого отблеска, не заметен ли мой дракон.
