Терри Брукс - Дети Армагеддона
— Прошу всех поприветствовать брата Логана, — сказал Проповедник.
В ответ раздалось тихое бормотание: «Привет вам, Логан!», «Добро пожаловать Логан!»
Логан кивнул, думая, что в этой комнате нет никого моложе семидесяти пяти лет. Он удивился, как они все собрались здесь. Глядя на них, казалось невозможным, что кто-то из них может передвигаться на дальние расстояния. Тогда они находились здесь намного дольше, чем он предполагал.
— Брат Логан поужинает с нами сегодня вечером, — продолжал Проповедник. — Вы могли заметить, что он — обладатель черного посоха Рыцарей Слова. Он проделал долгий путь. Я надеюсь, вы сделаете все, чтобы он ощутил мир и покой этой ночью, под нашей крышей, чтобы он сумел хорошо отдохнуть перед тем, как завтра вновь отправиться в путь.
Он провел Логана к центральному столу и усадил между двумя самыми старыми женщинами, которые смотрели на него так, словно он явился с небес. Логан улыбнулся им и проследил взглядом за Проповедником, который обошел стол и сел напротив него.
— Вознесем благодарность Господу за то, что имеем, сестра Анна, — обратился он к женщине слева от Логана.
Еда была подана, и Логана ожидал еще один сюрприз. Пища оказалась свежей, а не консервированной — овощи и макароны, хлеб и фрукты нескольких сортов. Чай разливали из чайников, и он не спросил, где берут воду. Он не спросил никого из них, откуда они пришли. Логан не чувствовал себя вправе задавать такие вопросы. Он просто ел и пил то, что ему подали, и как мог отвечал на вопросы. Большинство спрашивало о том, что он видел там, во внешнем мире. Он, насколько смог, придал оптимизма своим рассказам, не касаясь демонов и выродков, царившей везде разрухи и собственной уверенности в том, что худшее впереди. Этим людям сегодня вечером не надо слышать о таком. Они уже выбрали, как им провести остаток жизни.
— Как давно все они находятся здесь? — в какой-то момент спросил он Проповедника.
— Большинство — около двадцати лет. Некоторые родились и выросли здесь. Некоторые приехали, чтобы быть вместе с родственниками и друзьями. Они изгнаны или покинуты своими семьями, расколотыми или рассеянными по свету много лет назад. Молодые люди давно покинули эти места. Бомбежки шли почти не переставая, сущий ад. Здесь в горах было много армейских баз и ракетных шахт. Люди ушли почти все, многие из них решили жить на открытом пространстве. Потом испортились вода и почва. Для большинства это стало концом — консервированной еды и воды требовалось слишком много. Мы — единственные, кто остались. Теперь почти никто не приезжает сюда. Вы — первый, более чем за год.
Логан кивнул.
— Я удивлен, что вы все еще здесь.
Проповедник тихо рассмеялся.
— Где же нам еще быть? В компаундах? Это не для нас. Мы всю жизнь живем здесь, на просторе, по большей части все мы — выходцы из маленьких городков, таких, как этот. Все мы старики, мы не хотим перемен. У нас осталось совсем немного времени до ухода в лучший мир, и мы хотим по возможности провести его в уютной и знакомой обстановке… Жизнь здесь дает нам такую возможность.
— Это не так плохо, — сказала пожилая женщина слева от Логана. — У нас есть то, что нам нужно.
— Никто нас здесь не беспокоит, — подхватил старик, сидевший напротив нее.
— Никто, — согласилась старуха.
Они закончили ужинать, Проповедник составил стулья в кружок и усадил свою паству. Старик с длинными белыми волосами гибкими пальцами перебирал струны гитары, и они пели песни, которые помнили. Лица стариков и старух сияли от музыки и навеянных ею воспоминаний. Голоса были тонкими и прерывистыми, но исполнители вкладывали в каждую песню искренние чувства. Логан не пел, он только слушал. В детстве ему почти не приходилось слышать песен, а с тех пор, как он расстался с Михаэлем, никто рядом с ним не пел. Лишь теперь он понял, как много пропустил. Более того, как много потерял.
Потом Проповедник сказал:
— Сейчас мы споем песню для брата Логана, в ней говорится о характере его жизни и его дела. — Он взглянул на Логана. — Может быть, когда вы покинете нас, вы унесете с собой слова и мелодию. Возможно, они утешат вас, когда вы будете нуждаться в утешении. Возможно, помогут вспомнить, что на свете есть те, кто все еще сохраняет веру в Рыцарей Слова.
Проповедник перевел взгляд на гитариста.
— Брат Джексон.
Гитарист кивнул, и его пальцы взяли первый аккорд.
Великая милость, как сладостны звуки,
Спасающие несчастных, подобных мне.
Я потерялся во мраке, но теперь обрел себя,
Был слепым, но теперь прозрел.
Милость, что научила мое сердце бояться
И освободила меня от страхов.
Как дорог миг ее появления.
Когда я впервые поверил…[10]
Песня прозвучала целиком, и Логан накрепко запомнил каждое ее слово. Не в точности его история — но весьма близкое попадание. Красивая, запоминающаяся мелодия навевала яркие и правдивые воспоминания.
Когда песня закончилась, в наступившей тишине все взгляды обратились к Логану, чтобы увидеть его реакцию. Он обвел взглядом присутствующих и нашел на их лицах отраженное понимание того, что значила для него эта песня. Где бы он ни был, что бы он ни делал, он никогда не забудет ее.
— Мы в долгу перед тем, кто написал эту песню, — тихо сказал Проповедник. — Его слова проникают в наши сердца, и музыка творит чудо.
Было спето еще несколько песен. Потом покров ночи окутал дом и его обитателей глубокой непроницаемой темнотой. Когда вечер завершился, собравшиеся взялись за руки и шепотом вознесли благодарность Господу за прожитый день. Потом они потянулись в задние комнаты, где укладывались спать. Много времени заняли пожелания доброй ночи и слова благодарности Логану, что глубоко его тронуло.
Проповедник подошел, когда остальные уже ушли.
— Не хотите ли провести здесь ночь, брат Логан?
Логан покачал головой.
— Спасибо, Проповедник. Я собираюсь рано выехать. Я уже попрощался с вашей паствой. Думаю, на этом мне следует вас покинуть.
— Ваш приезд принес немного света в нашу жизнь. Я надеюсь, мы дали вам немного света взамен. — Старик улыбнулся. — Я желал бы, чтобы мы могли сделать больше.
Логан хотел спросить его, как долго, по его мнению, они смогут вести такую жизнь, как сейчас. Он хотел сказать ему, что слишком опасно быть столь одинокими и беззащитными. Но он догадывался, что услышит в ответ, и чувствовал, что сказать нечто подобное — значит нанести Проповеднику обиду. Некоторые вещи следует принимать как есть, и касаться их не стоит.
