Андрей Посняков - Месяц Седых трав
Кроме самого Темучина и его телохранителей – здоровенных молодцов в позолоченных доспехах – в просторном гэре находились Боорчу, Джэльмэ, плюющийся слюной придурок-шаман и еще какие-то довольно молодые люди в богатых, расшитых золотом и серебром дээли. Все друзья Баурджина, включая и невесту, скорее всего, были водворены обратно в ту же яму, из которой бежали. Куда же еще-то? А интересно, Гаарчу с Хуридэном они поймали? Наверное, нет. Если так, хоть тем повезло.
– Не ты ли, охотник-мерген, вначале ревностно служил мне – надо сказать, неплохо, – а сейчас вот – предал, хитростью и коварством освободив моих врагов?! – возмущенно гремел голос хана.
– Все это, мягко говоря, неправда! – защищался пленник.
– Вот это да! – Темучин покачал головой и перевел взгляд на своих друзей – Джэльмэ и Боорчу. – Давно уже не видал столь нахальных людей! Да как же неправда-то?! Или это не ты сегодня чуть было не организовал побег?
– С этим я и не спорю…
– Еще б ты спорил!
– Но вот со всем остальным я категорически не согласен! – Баурджина-Дубова несло, словно на партийном собрании – молчал-молчал, слушал, подремывая, всякую хрень, да вот вдруг неожиданно проснулся, да ринулся резать правду-матку. Причем – довольно обстоятельно и логично. Темучин, несомненно, был умным человеком. Кто б сомневался? На то сейчас и был расчет.
– Во-первых, я не охотник-мерген, а Баурджин из рода Серебряной Стрелы…
– Не помню такого рода!
– И что вы с Джэльмэ почему-то приняли меня за охотника – там, в найманских горах, – это ваши дела, не мои, я к тому совершенно непричастен. Вот, вспомни-ка, великий хан, и ты, Джэльмэ-гуай, разве ж я назвался тогда мергеном?
Темучин и Джэльмэ переглянулись:
– Не назвался. Но и не протестовал, когда мы тебе так называли.
– А с чего мне было протестовать? Я ведь к вам не напрашивался.
Темучин с видимым наслаждением отпил из белой пиалы кумыс и кивнул друзьям:
– Кушайте, кушайте, пейте! Здесь все яства – для вас. Кончатся, слуги принесут еще.
– Во-вторых, – сглотнув слюну, продолжал юноша. – Еще раз повторяю, я явился сюда спасти своих друзей. Что общего это имеет с предательством, клянусь, уразуметь не могу!
– Продолжай, продолжай, чего замолк? – милостиво махнул рукой Темучин. – Давно мы не развлекались подобными разговорами. Ну, что еще скажешь в свое оправдание?
– А я не оправдываюсь, великий хан. – Баурджин независимо пожал плечами. – Просто, по мере своих возможностей, помогаю тебе восстановить истину.
– Упаси небо от подобных помощников!
– С твоего разрешения, закончу. Относительно моих друзей. Совершенно не понимаю, с чего ты взял, что они – твои враги?
– Они найманы. А найманы – мои враги. Как и ты.
Баурджин усмехнулся:
– Найманы прежде всего враги кераитского хана Тогрула.
Вельможи переглянулись.
– А он не так глуп, как сперва показался. – Юноша услыхал свистящий шепот – это Джэльмэ шептал на ухо Боорчу.
– Что же касается моих друзей, – продолжал пленник, – то они враги предателя Жорпыгыла Крысы, а вовсе не твои, великий хан. Сам подумай – они не вожди родов, не темники, не сотники даже – ну, разве может подобная мелкота быть твоими врагами? Ты бы их лучше отпустил – они бы тебе же, может, и послужили, коль уж так все повернулось.
Темучин вдруг неожиданно засмеялся, что Баурджин счел хорошим для себя знаком.
– Жорпыгыл из рода Олонга – мой верный вассал!
– Вассал, да. Но вот верный ли?
– Расскажи-ка, каким образом ты обманул людей Боорчу?
– Да-да. – Боорчу тоже заинтересовался. – Поведай!
– Людей Боорчу? А, тех двух полоротых, следящих за тем, что мы с Джэгэль-Эхэ вытворяли в кустах?
– А что вы там вытворяли?
– Что ж, расскажу, извольте…
Баурджин во всех подробностях – спешить ему сейчас было некуда – поведал историю освобождения друзей из земляной ямы. О ползущем только не упомянул – не счел достойным внимания.
Хан и его приятели смеялись до слез, особенно когда Баурджин характеризовал подслушивающих слуг.
– Так, значит, – громко хохотал Джэльмэ, – значит, это твоя девка стонала за двоих?! Ох-хо-хо! Ох-хо-хо! Ну, и лазутчики у тебя, Боорчу! Клянусь Тэнгри, я бы таких выгнал.
– Зато они в любое время дня и ночи могут достать арьку! – Боорчу обиженно вступился за своих. – Где еще найдешь столь проворных слуг? Ты вон, Джэльмэ, все время ко мне приходишь, как у самого хмельное закончится! Выгоню слуг – к кому будешь приходить?
– Это верно! – захохотал Темучин. – У Боорчу уж всегда выпить найдется.
– То-то и оно! – польщенно закивал Боорчу.
Тем временем притихший было шаман Кокэчу подобрался к раскиданному у восточного полукружья юрты хламу – каким-то мешкам, халатам, тусклому золотишку – все это скорее больше бы пристало старьевщику, нежели грозному хану. Баурджин не смог скрыть улыбку, вдруг представив Темучина в засаленном халате и стоптанных сапогах, гнусаво вопившего в каком-нибудь городском дворе-колодце: Старье-о-о бере-о-ом, старье бере-о-м!»
– Чего скривился? – зыркнул на юношу хан.
– Голова болит, – пленник ухмыльнулся и нагло попросил кумысу.
– Что, пил вчера?
– Да вот, с почтеннейшим Боорчу и пил.
– Вот пусть он тебя и угощает. Эй, нукеры, развяжите пленнику руки.
Боорчу, надо отдать ему должное, кочевряжиться не стал, передав юноше через слугу пиалу с кумысом, который Баурджин с явным удовольствием и выпил, облизав губы. И снова, скосив глаза, посмотрел на Кокэчу. А тот деловито перебирал халаты и, лишь почувствовав на себе взгляд, оторвался от столь увлекательного занятия и злобно ощерился.
– Что ты там делаешь, Кокэчу?
– Проверяю, не заколдованы ли подарки, великий хан!
– Потом проверишь. – Темучин махнул рукой. – Садись к нам, выпей. Что за мешок ты держишь в руках?
– В нем что-то шевелится, великий хан! Чжурчжэни обещали прислать павлина, наверное, это он и есть!
– Ну, так тащи сюда, посмотрим!
Баурджин скептически посмотрел на шамана: павлин в мешке – это что-то странное, вот, кот в мешке – еще куда ни шло.
– Ты еще не велел палачу сломать ему спину, великий хан? – бросив злой взгляд на пленного, сипло поинтересовался Кокэчу.
Баурджин поежился – и чем, интересно, он не угодил этому мошеннику-колдуну?
– Сломать спину можно быстро, Кокэчу. – Темучин усмехнулся. – Вот только потом не склеишь.
– Мудрая мысль, великий хан, – одобрительно кивнул юноша. – Очень мудрая.
– И все ж я бы не ждал…
Вот, неуемный старикан! Шаман, мать ити…
Кокэчу между тем заинтересованно рассматривал шевелящийся мешок. И дался ему этот павлин?
Стоп! С каких это пор павлинов перевозят в мешках, да еще тайно хранят эти мешки в ямах с пленниками?! Тут явно что-то нечисто! Эй, эй, не торопись развязывать…
