Андрей Посняков - Месяц Седых трав
– Так, может, и вам…
– Нет. Нас убьют. Так захотел предатель – Жорпыгыл Крыса!
– Жорпыгыл – предатель?
– А ты думаешь, почему нас держат в яме? Ладно, потом расскажу.
Побратимы быстро побежали к реке. Прохладная ночная темень окутывала берег плотным непроницаемым покрывалом. В кочевье запылали костры.
– Плыви, я скоро!
Свернув, Баурджин замедлил бег и осторожно пробрался к устам, за которыми устало стонала Джэгэль-Эхэ.
– Ну, наконец-то! – увидев вернувшегося жениха, воскликнула девушка.
– Тсс! – Юноша накрыл ее губы рукой. – Идем. Можешь не одеваться – удобнее будет плыть.
– Ага… Только потом – замерзнешь.
Джэгэль-Эхэ прихватила халат, пристроив его на шее этаким хомутом.
– Думаю, какое-то время у нас есть, – на ходу рассуждал Баурджин. – Пока соглядатаи выждут, пока осмотрят кусты, пока сообразят, что к чему… Осторожней, здесь круча!
Спустившись с обрыва, молодые люди бесшумно вошли в реку и быстро поплыли вниз по течению. Это хорошо, что язычники не пловцы, это очень хорошо! Они и рассуждали-то исходя из собственных представлений о мире, считая любую реку преградой. А ведь можно было посмотреть иначе, не преграда – путь! Этим-то путем и пользовались сейчас беглецы. Вода была теплой, словно парное молоко.
– Надо не просмотреть лес на том берегу! – отплевываясь, произнес Баурджин. – Слава Христородице, хоть ночь выдалась звездная.
Звезд в ночном небе и впрямь было много, а вот вместо полной сверкающей луны поблескивал лишь узенький серп месяца, даже не серп, а так – серпенок.
– Вон он, твой лес, – перебивая шум течения, выкрикнула Джэгэль-Эхэ, кивнув направо.
– Да, это он. – Баурджин улыбнулся. – Выбираемся.
Быстро выбравшись на берег, они побежали к лесу.
– Ты, Баурджин?! – негромко спросили из-за деревьев.
– Анда?
– Я! А кто это с тобой?
– Невеста. Где наши?
– В лесочке, как и договаривались.
Баурджин оглянулся назад и прислушался: никакого шума. Похоже, никто за беглецам не гнался, по крайней мере – пока.
– Анда, дай обниму тебя!
Побратимы заключили друг друга в объятия и некоторое время так стояли.
– А не пора ли нам идти? – несколько ревниво произнесла Джэгэль-Эхэ.
Друзья посмотрели на нее и дружно рассмеялись.
В лесочке – впрочем, лесочком это казалось лишь издалека, просто росли на вершине холма кусты да пара корявых сосен – собрались почти все, мокрые, исхудавшие, но довольные. Не было Гаарчи и Хуридэна… наверное, промахнулись, выбрались из воды не в том месте.
– Ничего, – махнул рукой Баурджин. – Утром их отыщем, пошлем кого-нибудь. Сейчас что будем делать?
– Я бы ушел как можно дальше от реки, – негромко промолвил Гамильдэ-Ичен. – Хотя бы во-он к тем сопкам. – Он показал рукою на север. – Там, кажется, настоящий густой лес – есть где укрыться на первое время.
Баурджин кивнул:
– Пожалуй, мы так и сделаем – оставаться здесь слишком опасно. Эх, жаль Гаарчу с Хуридэном, но уж ничего не поделаешь – нам их сейчас не найти. Правда, можно немного подождать, ведь погони нет.
– Да, подождем, – засмеялся Кэзгерул Красный Пояс. – Заодно и отдохнем малость, переведем дух. Как ты нас нашел, анда?
– Долго рассказывать. Не сейчас.
Безрезультатно прождав отставших, по прикидкам Баурджина-Дубова, примерно около часа, беглецы решительно зашагали по плоскогорью, спускаясь с холма в узенькую долину. Вот тут уже пришлось пожалеть, что ночь почти безлунная, темная! Того и гляди, можно было переломать ноги, а то и шею, угодив в расщелину или споткнувшись об какой-нибудь камень. Хорошо хоть в долине мягким ковром расстилалась под ногами трава. А сопки впереди уже были вот они – рядом. И точно – все покрытые лесом!
– Славно! – зябко потирая руки, радовался Гамильдэ-Ичен. – Уж в лесу-то нас никто не найдет, не догонит, уж там-то мы спрячемся. Жаль только, сложно идти по такой темени!
И, словно в ответ на его слова, темнота вдруг озарилась светом! Сотни факелов вспыхнули разом – ну, почти разом, – озаряя оранжевым светом долину. Баурджин похолодел – их окружала по крайней мере сотня конных воинов. А впереди, преграждая беглецам путь, сидя на белом коне, довольно ухмылялся… Боорчу!
Вот вам и пьяница!
Глава 14
Служить?
Лето 1196 г. Восточная Монголия
О, если б я мог, как живительная вода,
Быть жаждущим людям полезным и нужным всегда!
Д. Бямба– Так вот зачем ты пробрался в мое кочевье, охотник-мерген! Я сразу узнал тебя, светловолосый! – глядя на связанного Баурджина, великий хан тайджиутских родов Темучин сурово сдвинул брови. – Тебе было мало тех милостей, которые я тебе оказал, возвысив твой род? Ты решил обмануть меня! Нанести мне вред! И, клянусь Тэнгри, если бы не мой верный Боорчу, ты, шелудивый пес…
– Не дело великого хана оскорблять безоружного пленника, – покачал головой Баурджин, не без интереса рассматривая Темучина.
Ну, да, именно его он тогда и встретил в охотничьем домике, в компании Джэльмэ. Повелитель… Властен, глаза желтоватые, тигриные, лицо, пожалуй, вполне обычное, не столь уж монгольское – без резко обозначенных выдающихся скул. Усы как у старшины Старогуба. Но взгляд, взгляд! Словно бы прожигал насквозь. Истинный Повелитель!
– Великий хан, позволь молвить, – с визгом выкатился под ноги хана грязный гнилозубый старик, растрепанный, с выпученными глазами и искаженным в гримасе ртом, вполне достойный украсить своей особой какую-нибудь психиатрическую лечебницу.
– Что тебе, мой верный Кокэчу? – Темучин покусал ус. – Ты хочешь сказать мне волю богов?
– Убей его, убей! – брызжа слюной, завизжал старик.
Баурджин даже попятился – до того было неприятно. Даже попросил:
– Убрал бы ты от меня этого сумасшедшего, великий хан. Крутится тут под ногами, смердит, мешает нам с тобой разговаривать – а мы ведь только начали беседу.
– Этот «сумасшедший», как ты выразился, – великий шаман Кокэчу, – жестко отозвался хан. – И за его оскорбление тебе сломают хребет.
– Дался тебе мой хребет… Мне уже его раз пять должны сломать, словно я тут невесть что наделал. А ведь всего-то – выручил своих друзей, – тут пленник вздохнул. – Вернее, попытался выручить, увы, неудачно.
– Значит, мои враги – те, что в яме, – твои друзья?
– Выходит так, великий хан. – Баурджин пожал плечами и попросил, если можно, развязать ему руки – затекли.
– Ха! – усмехнулся Темучин. – Вы только посмотрите на этого наглеца и предателя!
Юноша насупился:
– Вот уж предателем никогда не был. Обвинение твое необоснованно, великий хан.
– Как это необоснованно? – Вождь монголов откровенно забавлялся беседой с пленным. То ли не спалось ему, то ли просто так, развлекался.
