Грегори Киз - Терновый Король
Определения, которые молодой ученый давал несчастному монаху в своем трактате, становились все менее лестными.
– Долго еще до монастыря, брат Пелл?
– Да осталось всего ничего. Скажи-ка мне, мастер Стивен, как тебе удалось стать таким знатоком по части имен святых? Ведь не в обиду тебе будь сказано, у тебя еще молоко на губах не обсохло.
– Однако я достаточно взрослый, чтобы окончить колледж в Рейли. А в ваш монастырь я прибыл, чтобы стать послушником и хранителем древних рукописей.
– Святой Луйе! Так ты – тот самый парень, что должен приехать из Виргеньи! – обрадовался брат Пелл. – Наконец-то! Давно мы тебя ждем, сынок. Уже всякую надежду потеряли. Думали, может, с тобой в дороге приключилась какая беда или ты заплутал в лесу. Несколько раз посылали людей на поиски, но все они возвращались ни с чем.
– Со мной и в самом деле вышло не слишком приятное приключение, – с трудом переводя дух, сообщил Стивен. – Точнее говоря, меня схватили разбойники. Но в лесу нам встретился один… лесничий. Он освободил меня и отвез в замок… в Тор Скат.
– Благодари своего святого, парень. Это он помог тебе выйти из такой передряги целым и невредимым. Но зачем же ты сказал мне, что едешь в наш монастырь покупать сыр?
Стивену удалось немного распрямить ноющую шею и бросить на монаха недоуменный взгляд.
«Какие бы сведения вы ни сообщили сему созданию, слова, входящие в его пустую голову, незамедлительно вылетают прочь, подобно насекомым, порхающим без всякой цели. Сия прискорбная особенность порождает бесконечные недоразумения», – мысленно добавил он новые строки к своему трактату.
– Ничего подобного я не говорил, – возразил Стивен. Он так устал, что обычная многоречивость изменила ему. – Я…
– Понятно, понятно, – перебил его брат Пелл. – Конечно, после всех пережитых опасностей ты стал осторожнее. Но теперь тебе нечего бояться, сынок. Мы уже пришли. И сейчас ты увидишь благословенную обитель, под кровом которой тебе предстоит провести многие годы.
С этими словами он сделал широкий жест, однако Стивен, согнутый под тяжестью ненавистной вязанки, по-прежнему видел перед глазами лишь землю. Вскинув наконец голову, он разглядел, что тропа, по которой они идут, вьется по крутому склону холма, на самой вершине которого возвышаются неприступные каменные стены и сторожевые башни монастыря д'Эф.
– Ускорим же шаг, сынок! – воскликнул брат Пелл. – Если ты немного поторопишься, мы как раз успеем к вечерней трапезе. Если я не ошибаюсь, сегодня она состоит из ветчины, сыра и вишен.
Это звучало чрезвычайно заманчиво, однако Стивен уже полностью исчерпал запас своих сил и едва держался на ногах.
– Прежде чем взбираться на холм, я должен отдохнуть, – заявил он, быть может, с излишней резкостью.
– Нет, сынок, это никак невозможно! – решительно воспротивился брат Пелл. – Ведь твои ноги ступают сейчас по священной земле. Пусть это придаст тебе сил. Вспомни поучения святого Декмануса. Всякое бремя благословенно, если ты идешь по пути добродетели. Не давай себе отдыха до самого конца пути, где ты будешь избавлен от бремени.
– Не уверен, что слово «бремя» следует понимать здесь столь буквально, – попытался возразить Стивен.
– Да хранят нас всех святые, надеюсь, ты не из тех, кому ученость ударила в голову? – всполошился монах. – Не из умников, которые вечно пытаются перетолковать святых на свой лад и ищут в их простых и понятных поучениях скрытый смысл, которого там нет и быть не может? Знай, сынок, ничего хорошего из этого не выйдет. К тому же сейчас на тебя смотрит наш отец-настоятель, и ты должен произвести на него благоприятное впечатление.
– Вы и в самом деле думаете, что отец-настоятель сейчас смотрит на нас?
– А как же иначе. И на твоем месте я не стал бы прохлаждаться у подножия холма.
– Мне казалось, что у фратекса множество дел и ему некогда целыми днями глазеть из окна, – не без некоторого сарказма изрек Стивен.
– Пошли, пошли, сынок, – не слушая его, повторил брат Пелл. – Нас ждет трапеза.
Стивену оставалось только смириться со своей участью, очередной раз тяжело вздохнуть и двинуться вверх по тропе.
Наконец брат Пелл и его спутник оказались у монастырских ворот. Несколько монахов, возвращавшихся с полевых работ, насмешливо переглянулись, увидев измученного, потного Стивена.
– Брат Льюис, – обратился брат Пелл к здоровенному белобрысому детине. – Будь добр, возьми ношу у нового члена нашего братства.
Монах молча кивнул, снял со спины Стивена вязанку и взвалил ее себе на плечо с такой легкостью, словно она состояла из нескольких прутиков.
– Мне кажется, ты сейчас не отказался бы утолить жажду и голод, сынок, – изрек брат Пелл. – Идем, я тебя провожу.
– Вы на редкость прозорливы, досточтимый брат, – откликнулся Стивен, к которому начало возвращаться его прежнее красноречие. – Моя утроба вожделеет воды и пищи.
Теперь, когда проклятая вязанка больше не гнула юношу к земле, он вновь обрел хорошее расположение духа. К тому же у него появилась возможность как следует рассмотреть монастырь. Здание было выдержано в стиле ранней эпохи де Лой, когда трон в Эслене занимали регенты из Лира. Именно они приглашали из Сафнии и Вителлио архитекторов, которые объединяли свои таланты с мастерством местных ремесленников. Перед Стивеном предстал один из замечательных образцов подобных совместных усилий: сооружение, возведенное из светло-розового гранита, дышало величием, строгостью и силой и вместе с тем идеально соответствовало своим целям. Часовню венчала остроконечная легкая колокольня, возвышавшаяся над длинной узкой крышей. Парадный вход в виде высокой сводчатой арки украшали массивные резные двери. От часовни шли два жилых крыла, примерно в тридцать ярдов длиной, и дверь каждого из них была уменьшенной копией дверей часовни. Во внутреннем дворе располагался огород, где росли лекарственные травы, небольшой виноградник и грядки с овощами. Тут же стояли жаровни, бродили куры с цыплятами, валялись ленивые собаки и сновали монахи, занятые своими повседневными делами.
Брат Пелл провел Стивена через арку правого крыла, и юноша увидел, что задняя часть здания в точности повторяет фасад. Во втором внутреннем дворе, где они оказались, царили покой и безмолвие. Статуи и усыпальницы различных святых окружали клумбы, на которых росли розы. Около увитых плющом стен часовни расположились широкие деревянные скамьи и трапезные столы. Брат Пелл указал Стивену на одну из скамей. На столе стояли глиняный кувшин, два кубка и несколько тарелок с едой.
– Присаживайся, сынок, – пригласил брат Пелл и наполнил оба кубка водой из кувшина.
