Временные трудности (СИ) - "Desmondd"

И вот буквально несколько малых циклов или даже месяцев — и нет старосты. Ну а кто лучше всего годится на роль нового?

Фенга, то есть теперь Ксинга, крестьяне с радостью выбрали бы в любой момент. Но кандидатуру двенадцатилетнего подростка во главе деревни не поняли бы уже чиновники. Так что, скорее всего, номинальным главой стал бы либо папа Широнг, либо один из братьев. Но приказы, конечно же отдавал бы сам Ксинг, первое время скрытно, а потом, через несколько лет, — в открытую, став к тому времени официальным главой.

Интрига нехитрая, но надёжная в своей простоте. Безотказная, но совершенно бессмысленная. Зачем? Чего так можно добиться? Ведь тогда маленький головастик не поплывёт вверх по течению быстрой реки, становясь по пути сначала мальком, рыбёшкой а затем и карпом. Он останется плавать в своём затхлом болоте, вырастет и раздобреет, превратившись в самую большую, сильную и жирную, но лягушку. Такое могло привлечь старого Фенга, но никак не Ханя Нао или Ксинга Дуо.

— Какое прекрасное имя — Ксинг, — прозвучало рядом, — такое сильное и мужественное.

Его рука ощутила прижавшуюся тёплую мягкую упругость. Он давно знал, чья это ци, а голову повернул только по привычке. Пей-Жи, одна из тех девчонок, что строили ему глазки во время церемонии, взяла инициативу в свои изящные женские руки. Изо всех остальных она оказалась самой решительной, это вызвало шепотки других кандидаток и явную готовность задать «выскочке» хорошую взбучку.

— А у меня в доме покосилась лежанка, — перешла Пей-Жи в прямую атаку. — Очень нужны сильные мужские руки, чтобы ее починить.

— Так это тебе мастер Йи нужен, — сделав максимально простодушное лицо, ответил Хань. — Он самый сильный в деревне!

Айминь не просто имела на кузнеца виды, но и полностью добилась своего. Сейчас в их отношениях царил этап, когда она гордо отвергает его настойчивые ухаживания, с каждым разом постепенно «уступая», чтобы тот видел, что находится на правильном пути. В «Стратегиях несокрушимого дракона» эта тактика называлась «разрушать стену в своей же крепости» и являлось одним из множества дюжин способов нанести врагу сокрушительное поражение, загнав его в ловушку. И то, что сестра дошла до такого сама, неважно, умом или голой интуицией, вызывало немалое уважение.

Чтобы пресечь возможное вторжение на её территорию, она одарила испепеляющим взором сначала Пей-Жи, а потом и Ксинга. При этом позой и повадками сестра так напомнила всем маму Зэнзэн, что вокруг раздались сдавленные смешки.

Ксинг повернулся, выскользнув из хватки Пей-Жи. Он оглянулся по сторонам, увидел, как радуются сверстники, получившие имя, как им вторят старшие, отправившие наконец отпрысков во взрослую жизнь. Как все уже тащат чурбаки и бамбуковые жерди, чтобы побыстрее собрать столы и лавки и начать праздник в своём традиционном крестьянском стиле. Ксинг мог их понять: до того, как он начал свои рассказы, подобные праздники являлись единственным просветом в однообразной работе от рассвета до заката, возможностью поесть, выпить кислого фруктового вина или противного рисового пива, поговорить и обменяться сплетнями.

Он не осуждал такое времяпровождение, но, в отличие от прежнего Фенга, еще не получившего воспоминаний Ханя, оно просто не вызывало в нём никаких положительных чувств. Ещё один знак, что решение верно и делать ему в деревне нечего.

— Нет, Фен… Нет, Ксинг, ты самый сильный, — прошептала Пей-Жи ему в ухо.

Её вызывающее поведение нарушало все возможные приличия, создавало риск получить клеймо «блудной девки». Но Пей-Жи, прекрасно осознавая последствия, похоже, решила, что приз в случае удачи слишком заманчив.

— Нет, — ответил Ксинг, отстраняя ее рукой.

Он сдерживал силу, но всё равно Пей-Жи вскрикнула, когда её протащило по земле, словно от толчка сдвинувшейся с места повозки.

— Друзья! Односельчане! Ученики! Послушайте меня! — сказал он, подпуская в голос ци, чтобы привлечь окружающих.

Когда все замолчали и повернулись, а Фенг — нет, уже Ксинг! — сделал глубокий вдох, он понял, что испытывает неохоту и даже некоторое сожаление.

«Скоро дойдёт до того, что я начну сожалеть из-за расставания с учителем и тосковать по его тренировкам!» — весело подумал он.

— Все вы знаете, что в семье Широнга и Зэнзэн я не родной. Что они приютили меня, согрели, накормили и вывели во взрослую жизнь, — провозгласил он. — Поэтому я всегда буду почитать их как родителей. Теперь я взрослый, я Дуо — в честь Дуоцзя, нашей деревни, которую защищают боги, и буду с гордостью нести и прославлять её имя.

Все в деревне прекрасно понимали, что накормил и согрел семью именно Фенг, который с помощью своих «городских штучек» вывел их из нищеты. Но бахвалиться и принижать приёмных родителей было бы глупо и бессмысленно. Мстить было не за что, а слова благодарности ничего не стоили, так почему бы не оставить за собой хорошее впечатление? Даже если он оставляет эту часть жизни в далёком прошлом и о Дуоцзя не услышит больше никогда.

Вот если бы он знал название той дыры, откуда выполз учитель, тогда да, там бы он сдерживаться не стал, раздав жителям весь свой запас вкусных сладких тумаков за то, что их предки не удавили мерзавца в колыбели.

Широнг ему широко улыбнулся и крепче прижал к себе Зэнзэн, баюкающую на груди младенца. Стоящие рядом Иинг и Айминь выглядели её сёстрами, причем не настолько уж и младшими.

— А нести своё новое имя и прославлять Дуоцзя я буду по всей Империи, — добавил Ксинг, — ведь деревню я покидаю. Прямо сейчас.

Раздался глубокий дружный вздох, и все загалдели, толкаясь и перебивая друг друга, заговорили разом, пытаясь задать вопросы, уговорить, попросить и посоветовать.

На лица членов семьи, которые давно знали об отъезде, но до сих пор не могли в него поверить, наползли тучи.

Кузнец, знавший о планах Фенга уже несколько лет, кивнул и вскинул в знак одобрения сжатый кулак.

Горшечник Кун и корзинщик Яо, считавшие Фенга тоже в какой-то мере учеником, одарили беззубыми улыбками.

Староста даже не подумал скрывать облегчения. Теперь, когда Ксинг объявил о решении во всеуслышание, отступиться, не опозорившись, он уже не мог. То же чувство появилось на лице некоторых односельчан, особенно молодых парней, которые пусть больше и не смогут слушать захватывающие истории, но зато теперь некому заставлять их тренироваться и лупить бамбуковой палкой по выступающим местам. Незамужние девицы, как и пара вдовушек, наоборот, скисли, словно старое молоко. Помимо богатства и силы, Ксинг, созревший очень рано, привлекал их не только как выгодная партия, но и как мужчина. Видать, всему стали ранние тренировки ци, которые, если верить прочитанным свиткам, в благородных семьях начинались только после наречения взрослым именем. Именно такую безуспешную и безнадёжную попытку когда-то и предпринял генерал Гуанг.

— Постой, Фе.. Ксинг, а как же празднество?

— Ксинг, ты теперь взрослый! Давай отметим это!

— Кси-и-инг, не уходи! Я без тебя не могу!

— Останься, пожалуйста!

Ксинг вновь улыбнулся и медленно покачал головой, отгораживаясь от шума. Он не сомневался, что вскоре внимание переключится на еду, которая пусть и не могла сравниться с лакомствами в доме Нао, но была обильной и сытной. Об этом позаботился Широнг, для которого проявлять скаредность во время наречения младшего, пусть уже и не самого младшего сына, было бы неприлично.

Пусть крестьянки, благодаря его тренировкам, стали намного красивей, но им всё равно даже близко не сравниться с Мэй. И шансы встретить кого-то похожего в деревне просто отсутствовали. А значит, чтобы сравниться с учителем и его превзойти, следовало, снова-таки, уходить из деревни прочь.

— Да, я теперь взрослый, — кивнул Ксинг, — и сам решу, что мне делать.

Он поднял корзину, которую собственноручно изготовил заранее. Старик Яо, видимо, уже тогда всё понял, но ничего не сказал. Только суетился и сыпал словами, словно стараясь напоследок рассказать и показать все оставшиеся секреты своего мастерства.