Александр Матюхин - Миромагия
— Ты ведь тоже хочешь уничтожить магию! — воскликнул крысолов.
— Я так не говорил. Я хочу уничтожить Брокка, потому что он хочет уничтожить магию. Было бы у нас больше времени, я бы с удовольствием рассказал тебе, что за сила хранится в артефакте. Когда я убью Брокка, я заберу у тебя эту штуковину и закину ее далеко-далеко в океан, в самую глубокую расщелину, туда, где ее не сможет достать ни один водолаз, даже при помощи магии. И вот тогда я заживу спокойно.
Крысолов открыл, потом закрыл рот. Что-то не укладывалось у него в голове. Возникли сложные противоречия, о которых он не хотел думать… не сейчас… но они лезли, настырно, вытесняли все остальные мысли.
И, о боже, как же хотелось сладкого.
— Ты покажешь мне путь к Храму Зеркал и Улыбок, а я оставлю тебя в живых, и больше никогда не буду трогать. В принципе, после смерти Брокка, мне будет на всех наплевать. — паренек в очках поднялся и сделал несколько шагов в сторону койки. — По рукам?
— Ты думаешь, я предам своего хозяина?
— Я думаю, пора бы повзрослеть и понять, что ты самостоятельная личность, а не выращенный Брокком раб.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Противоречий становилось все больше. Велосипедные спицы в мозгу дрожали и причиняли боль. Как все сложно в этой жизни! Как же сложно жить!
— Если не покажешь дорогу, — вкрадчиво сказал паренек в очках, — я сначала убью вон того врача, потом музу, а потом тебя. Может быть, так нам удастся договориться?
— Ты думаешь, у меня мягкий характер? — крысолов отвел взгляд и сел. Чудовищно заболел бок, но крысолову надо было встать на ноги, подняться, ощутить, что он все еще может двигаться. Почему-то это было очень важно.
— Я уверен, ты перенесешь их смерти. — ответил паренек в очках. — Но вот свою смерть, увы, ты перенести не сможешь.
— Черт возьми! — внезапно вмешалась муза. — Что за разговоры? Причем тут мы? Убей его, да и дело с концом! Или не убивай! Только нас не трогай, а? Мы-то здесь причем? Ты же спаситель человечества, подумай о нас, о людях!
— Ты не человек, а плод магии одного из бродячих волшебников. А докторишка слишком жалок, чтобы оставлять его на этом свете! И вообще, не стоит мне указывать! — сказал паренек в очках тихим и совершенно не дрогнувшим голосом, однако всем в комнате стало не по себе.
Крысолов тяжело оперся о металлическую спинку кровати и встал на ноги. Что-то звонко щелкнуло в пояснице. Пока Хранитель выяснял отношения с музой, можно было бы броситься на него, обезоружить и связать… вот только сейчас по ловкости и по скорости движения крысолова мог обставить даже слюнявый малыш трех лет от роду. Крысолов повернулся к окну. Из-за света лампы улицы видно не было — в отражении на крысолова смотрел небритый, помятый мужчина средних лет, с острым подбородком и выпирающими скулами, со следами сажи на щеках и лбу и с небольшим синяком под левым глазом. Неважно ты выглядишь, крысолов, неважно… Сверкнула молния, выхватив из небытия ряды надгробных плит, неровные кресты и церковную башенку в темноте…
— Мы что, возле кладбища? — спросил крысолов, подходя ближе к окну.
— Первое, что попалось. — отозвался паренек в очках. — Мне нужно было привести тебя в сознание. А есть какие-то предрассудки, относительно кладбищенской сторожки?
Крысолов прислонил ладони к окну "лодочкой" и присмотрелся внимательнее. За окном лил дождь. Темнота была странной, неестественной. В темноте что-то шевелилось.
— Мы во Мраке. — пробормотал он.
— А ты себя, кажется, чувствуешь намного лучше. — заметил паренек в очках. — Давай, я перефразирую наш договор. Если мы не отправимся к Храму через десять минут, я убью музу. Идет?
Муза вскрикнула. В сознание крысолова проникло легкое желание сейчас же, сиюминутно, отправится на поиски самолета — проникло и растворилось, будто взяли кровь из пальца.
— Почему музу? — спросил он.
— Потому что у докторишки машина. — ответил паренек в очках. — Вроде бы логично.
Крысолов отвернулся от окна. Он изо всех сил старался сдерживать улыбку.
— Хорошо. Пойдем прямо сейчас.
— Нам долго ехать? Мы на середине трассы М16.
— От силы два часа. Если ничего не случится.
— Я уверен, что ничего не случится. — паренек в очках достал из кармана револьвер — его, крысолова, револьвер. — Прошу на выход, дамы и господа.
Они вышли из комнаты, не выключив свет.
За сторожкой, на кладбище, тени продолжали шевелиться. Их становилось все больше.
В любви с первого взгляда Климу не везло. Климу казалось, что подобная любовь — безрассудство, ребячество и признак юношеской глупости. А девушкам, знакомым с Климом, казалось, что он слишком молод, чтобы в него влюбляться, а еще чрезмерно романтичен и вообще художник. Поэтому к своему совершеннолетию Клим подошел убежденным реалистом. Если он и собирался влюбиться, то только после того, как добьется серьезных успехов в карьере — неважно в какой: пойдет ли по стопам отца или окунется в мир творческих грез.
Но вот отвести взгляда от Хватки Клим не мог.
Юное сердечко колотилось с такой силой, будто в него каждую секунду ударял разряд молнии. Пальцы рук дрожали. Голос предательски осип.
Клим хотел ее нарисовать. Хватку. Желательно обнаженной, а там, как пойдет. Столь совершенно создания Клим не встречал никогда в жизни. И, глядя на нее, Клим понимал, что очень стремительно и очень неожиданно достиг того момента, когда, что называется, может "снести крышу".
Они шли воль дороги, освещенной мутным светом луны. Справа стелилось ровное, бесконечное поле, слева подступал лес — голый, без единого листочка, и черный, словно душа дьявола.
— А что такое Мрак? — спросил Клим. Он вышагивал рядом с Хваткой и уже минут двадцать тщетно пытался придумать интересную тему для разговора.
— У бродячего спроси. Он лучше знает. — кивнула Хватка.
Вальдемар и Наташенька шли чуть поодаль. Наташенька прихрамывала на левую ногу и проклинала туфли на шпильках.
— Я-то что? Я ничего. — отозвался Вальдемар. — Мое дело маленькое. Мне музу найти надо. Про Мрак я почти ничего не знаю.
— И все же? — настаивал Клим, украдкой разглядывая Хватку. Ну, не мог он просто так отвести взгляд. — Вы же, наверное, тоже знаете. Вы же… Хранитель!
— Мрак — это излишки волшебства. — сказала Хватка. — Первобытная магия, которая оседает в укромных уголках мира и там и остается, пока ее не потревожат. Представь, что Мрак — это облако газа, которое клубится в недрах гор или в жерле вулкана. Клубится оно там до определенного времени, а потом что-нибудь взорвется, или землетрясение произойдет — и газ разлетится по всему миру и накроет всех с головами. Вот так и Мрак. Он накрывает землю облаком, погружает мир в темноту.
