Александр Матюхин - Миромагия
— Этого недостаточно? — ужаснулся призрак.
— Честно? Не очень.
— Хорошо. Магия слилась с миром живых и с миром мертвых. Мы, призраки, существуем только благодаря магии. Мертвый мир, мир мифических богов, мир фей, эльфов, орков, других волшебников — все это питается магией. Если магии не станет, конец света обеспечен не только на земле, но и вне ее пределов. Вы хотите допустить, чтобы исчезли, растворились, ушли в небытие целые народы?
Бабушка Фима пожала плечами:
— Сказать по правде, я не слишком с ними знакома!
— Но ведь в мире мертвых обитают и ваши родственники! Вы можете пообщаться с ними при помощи спиритических сеансов! Вы можете просто поболтать, или передать важные сообщения! Поймите же, никто не хочет исчезать! В том числе и призраки!
— А у меня, значит, дар.
— И у вас, поскольку вы самый близкий родственник бродячему волшебнику, и у ваших детей и внуков. — кивнул Гайозет.
Бабушка Фима задумчиво потерла подбородок.
— Знаете, тут надо подумать. Взвесить все "за" и "против". Слишком необычная просьба…
Зеленая волна вокруг пошла рябью. Растворились призрачные лица.
— Он идет, он идет! — зашептали призрачные голоса.
— Кажется, мне пора! — Гайозет поклонился и нырнул в зеленую полосу.
— Постой, я еще не все сказала и обдумала!
Дождь продолжал накрапывать. Бабушка Фима поежилась и повернулась к Семену. Вид у нее был, все-таки, растерянный.
— И что мне теперь прикажите делать? — спросила она.
Массивный ствол дерева задрожал. Ветки затряслись. По стволу спускался Человек без имени…
Сначала крысолову казалось, что он куда-то падает. Ощущения вызывали дурноту, к горлу подступал горький комок, желудок сводило, а конечности деревенели от холода. Крысолов рассчитывал куда-нибудь, в конце концов, упасть.
Потом стало казаться, что воздух вокруг сделался вязким как желе. Крысолов открывал рот, но воздух не проникал в легкие, а забился в горле…
Кто-то провел холодной ладонью по лицу, крысолов ощутил покалывание на веках и открыл глаза. Перед ним сидела муза.
— Привет! — сказала она.
— Привет. — голос был будто чужой, не его голос, далекий, хриплый с признаками долгой тяжелой болезни. — Где мы?
Муза пожала плечами:
— В какой-то гостинице. Не знаю.
— Что мы тут… делаем?..
— А ты как думаешь? — спросил кто-то.
Крысолов огляделся. Каждое движение отдавалось в висках глухими пульсирующими ударами боли. Последний раз крысолов ощущал себя также безнадежно плохо, когда отбил себе селезенку в девятом классе. Крысолов неудачно научился кататься на велосипеде, покатился с горки и врезался в припаркованный у киоска автомобиль. Помимо дикой боли в боку и суставах, ситуацию усугубляли две велосипедные спицы, проткнувшие ногу… Сейчас крысолову казалось, что такие же спицы пронзают его мозг.
Он лежал на койке у маленького квадратного окна с решетками. Комнату заливал мутный желтый свет одинокой лампочки под самым потолком. В комнате больше не было мебели. У стены напротив стоял паренек невысокого роста, с таким бледным лицом, будто он целый день сдавал кровь на нужды населения. Чуть поодаль сидел на корточках паренек в очках и вертел в пальцах обыкновенную пуговицу. Пуговица слегка светилась изумрудным.
— Привет, ученик чародея! — сказал человек в очках безо всякой иронии. Глазки у него так и бегали. Лицо показалось крысолову смутно знакомым, но спицы в мозгу дрожали и мешали сосредоточиться.
Внезапно крысолов вспомнил об артефакте, шевельнул рукой, но вовремя остановился. Паренек в очках заулыбался, обнажая ровные белые зубы — слишком белые и слишком ровные, чтобы быть настоящими.
— Все нормально. Я не трогал твою прелесссссть. — произнес он. — Я боюсь, что могу не сдержаться и уничтожить артефакт раньше, чем загляну в мертвые глаза твоего хозяина, Вор.
Ужасно хотелось сладкого. Особенно рафинада.
— Давно меня не называли Вором. — произнес крысолов. — Может, объяснишься?
— А есть смысл?
— Всегда и во всем есть смысл. — заметила муза. — Это я вам как генератор идей говорю.
— Ты заступаешься за человека, который тебя украл? А как же нейтралитет?
— Я не люблю злых людей.
— То есть я зло?
Муза не ответила, но выражение ее лица говорило о многом. Крысолов усмехнулся. Он готов был простить музе все ее ворчание, лишь бы она оставалась на его стороне… Или вновь дотронулась бы холодной ладонью до его пылающего лба.
— Мне вообще наплевать, кто ты такой. — сказал крысолов. — Объясни, что происходит? Откуда ты взялся? Ты Хранитель?
— Видимо, да. — ответила муза, стрельнув взглядом в сторону паренька в очках. — Только он сумасшедший Хранитель, потому что перебил всех остальных в больнице. Еще он сказал, что не любит, когда его называют Умник.
— Осторожнее, муза. — шепнул человек в очках. — У меня теперь есть имя!
— Умник! — выдохнул крысолов. — Так вот, как ты выглядишь. А я двадцать лет гадал…
— Двадцать два года, если быть более точным.
— Когда я встретился с Хваткой и Цербом…
— И Странный подоспел не вовремя, а то бы они прищемили твой куцый хвост…
— А я вовремя сообразил, что это ловушка…
— И Деликатный не успел пустить тебе пулю в лоб…
— Я бежал под дождем, а полы моего плаща горели…
— А я думал, что мой план удался…
— И, кажется, я видел нечеткий силуэт, который вынырнул из тени…
— Да. В тот день я промахнулся. — паренек в очках убрал пуговицу в карман. — Я мог бы избавить мир от такой мрази, как ты, одним удачным выстрелом. Но не повезло.
— Или, я вовремя увернулся. — крысолов невольно потер затылок. Боль отступала.
— Как бы там ни было, все в прошлом. — заключил паренек в очках. — Мы с тобой встретились снова. Можно сказать, это судьба. Я хочу убить Брокка, чего уж скрывать, а ты хочешь помочь ему уничтожить мир. При этом, я выступаю в роли злого гения, а ты у нас этакий добрый малый. Правда, муза? Нашепчешь ему на ухо, какой он милый парень?
— Еще чего. — фыркнула муза. — будем считать, что я на нейтральной стороне.
— Вообще-то, Брокк не собирается уничтожать мир… — произнес крысолов, внезапно испытав чувство неловкости перед музой. — Он хочет уничтожить магию. Собрать ее из всего мира и уничтожить. Сделать мир таким, каким он был много лет назад… Обыкновенным.
— Ты думаешь, мир без магии выживет? — усмехнулся паренек в очках. — Люди останутся без света, тепла, самолетов, поездов, телефонов. У них не будет возможности верить в чудеса! А ведь все так привыкли, что могут сойти с ума… А еще этот Мрак…
