Дэвид Эддингс - Келльская пророчица
— Что ж, дело привычное. Что на сей раз тебя заботит?
— Завтра мне предстоит встретиться лицом к лицу с Зандрамас.
— Да неужели? Вот так сногсшибательное открытие!
— Прошу, не смейся. Это серьезно.
— Прости, Гарион. Я нынче малость ядовит…
— Знаешь, дедушка, я боюсь, что единственный способ остановить Зандрамас — это убить ее. Я не вполне уверен, что способен на это. Торак — совсем другое дело, но Зандрамас — женщина.
— Была женщиной. Думаю, пол ее сейчас уже не имеет никакого значения — даже для нее самой.
— И все же не знаю, смогу ли я…
— Этого и не потребуется, Белгарион, — заверила его Цирадис. — Участь Зандрамас иная — вне зависимости от моего выбора. Тебе не придется пролить ее кровь.
Гарион испытал величайшее облегчение.
— Благодарю тебя от всего сердца, великая прорицательница, — сказал он. — Я так боялся! Как отрадно, что хоть этого делать мне не придется! Кстати, дедушка, — стукнул себя по лбу Гарион, — меня нынче ночью навещал мой неведомый друг. Говорил, что мне следует избрать себе преемника. Но ведь ты вряд ли поможешь мне в этом, правда?
— Нет, Гарион, не помогу. Да и не думаю, что имею на это право, так, Цирадис?
— Так, древнейший Белгарат. Это может сделать только Дитя Света.
— Этого я и опасался, — мрачно сказал Гарион.
— Да, вот еще что, Гарион, — сказал Белгарат. — Тот, кого ты выберешь, вполне может вскорости стать богом. Так что не вздумай выбрать меня! Я на эту должность не гожусь.
В комнату один за другим входили их спутники. Гарион внимательно глядел на каждого, силясь вообразить себе кого-нибудь из них в роли бога. Тетушка Пол? Нет, это отчего-то казалось ему неуместным. Кандидатура Дарника отпадала сама собой — ведь Гарион не имел права лишать ее супруга. Шелк? При мысли об этом Гарион чуть было не согнулся пополам в приступе неудержимого хохота. Закет? Что ж, не исключено. Ведь он ангараканец, а новый бог должен принадлежать именно к этой расе. Правда, Закет в высшей степени непредсказуем. До недавнего времени он был одержим, упиваясь своей почти ничем не ограниченной властью. Стань он вдруг богом, это могло бы ослепить его и вызвать рецидив многих его пороков. Гарион вздохнул. Нет, над этим надо еще думать и думать…
Слуги принесли завтрак, и Сенедра, свято помня свое давешнее обещание, наложила полную тарелку еды для волчонка — были тут и яйца, и колбаса, и солидная порция джема. Волчица, взглянув на это, вздрогнула и отвернулась.
За едой все тщательно избегали разговоров о завтрашнем дне. Встреча теперь была неминуема, так что и обсуждать это не имело смысла.
Белгарат отодвинул тарелку с выражением предельного довольства на лице.
— Не забудь поблагодарить короля за гостеприимство, — напомнил он Гариону.
Волчица вдруг подошла к старику и положила голову ему на колени. Белгарат слегка растерялся.
— Чего тебе, сестренка?
И тут, к величайшему изумлению всех присутствующих, волчица громко рассмеялась и отчетливо заговорила по-человечьи:
— Разум твой дремлет, Старый Волк! Я думала, ты узнал меня давным-давно, но не тут-то было! Надеюсь, хоть это поможет… — Ее окружило вдруг голубое сияние. — Или вот это?
Очертания тела волчицы стали расплывчатыми, и она пропала. На ее месте стояла теперь златокудрая женщина с чудесными янтарными глазами, одетая в скромное коричневое платье.
— Матушка! — ахнула Полгара.
— Ты нисколько не превзошла наблюдательностью отца, Пол, — укоризненно сказала Полидра. — Гарион уже давно узнал меня.
Белгарат же в ужасе глядел на волчонка.
— Ох, не дури, старик! — одернула его жена. — Тебе же прекрасно известно, что мы связаны с тобой навеки. Щенок этот был болен и слаб, и стая отвергла его. Я позаботилась о малыше — вот и все.
Лицо келльской прорицательницы озарено было нежной улыбкой.
— Это — Свидетельница, почтеннейший Белгарат, — сказала она. — Теперь мы все в сборе. Узнай также, что теперь она навеки с тобой — да вы никогда и не разлучались…
Часть третья
РИФ КОРИМ
Глава 18
Гарион видел свою бабушку — или ее образ — уже не единожды и всякий раз дивился их поразительному сходству с Полгарой. Различия, разумеется, имелись. Волосы Полгары были темны, почти черны, а глаза сверкали, словно два сапфира. У Полидры же волосы золотистые, лишь слегка темнее, чем у Бархотки, а глаза янтарные, словно у волчицы. Но черты лица у двух женщин были совершенно одинаковы — такое же сходство Гарион некогда отметил между Полгарой и ее сестрой Белдаран. Теперь Белгарат, его жена и дочь уединились в дальнем конце комнаты, а Белдин, злобно сверкая глазами, в которых, однако, стояли слезы умиления, как мог загораживал воссоединившееся семейство от любопытных взоров и непрошеного вторжения.
— Кто она? — спросил у Гариона озадаченный Закет.
— Это моя бабушка, — просто ответил Гарион. — Супруга Белгарата.
— Вот уж не знал, что он женат!
— Откуда тогда, интересно, взялась Полгара?
— Об этом я как-то не подумал…
Закет огляделся и заметил, что Сенедра и Бархотка то и дело прижимают к глазам свои тоненькие платочки.
— Почему у всех глаза на мокром месте? — спросил император.
— Мы все считали, что она скончалась, когда производила на свет Полгару и ее сестрицу Белдаран.
— А сколько лет тому назад это было?
— Тетушке Пол примерно три тысячи лет от роду, — рассеянно ответил Гарион. Закет изумился.
— И Белгарат все это время прожил горьким вдовцом?
— Да.
Сейчас Гарион не был расположен к беседе. Ему хотелось лишь упиваться зрелищем лучащихся радостью лиц своих близких. Своих близких… Эти слова пришли ему на ум непрошеными — и он вдруг вспомнил тот день, когда узнал, что тетушка Пол на самом деле вовсе не его родная тетушка. Он ощутил себя тогда таким одиноким, почувствовал себя сиротой в самом ужасном, самом жестоком смысле этого слова. Это длилось долгие годы, но теперь все позади. Почти все его близкие нынче в сборе. Белгарат, Полидра и Полгара не произносили ни слова — в этом не было нужды. Они просто сидели в креслах, держась за руки. До Гариона постепенно начало доходить, сколь сильные чувства обуревают их сейчас. Но он вовсе не ощущал себя сейчас отрезанным от них, а, напротив, искренне разделял их радость.
Дарник тихонько подошел к друзьям. Даже у этого твердого и весьма практичного человека в глазах стояли слезы.
— Почему бы не оставить их одних? — спросил он. — К тому же давно пора собираться в дорогу. Корабль ждать не станет.
— Она сказала, что ты знал, — укорила мужа Сенедра, когда они возвратились в свою комнату.
