Елена Шихматова - Венец Бога Справедливости
"А если он, наоборот, ополчится на меня?"
"Ну, ты же не права ему идешь предъявлять, а просить помощи"
— Перстень, — сказала на это раз Амариллида, — он подвергает нас большой опасности, если мы пойдем к Хранителю.
— Нет, ваше величество, — возразил Георг, — я клянусь вам, это не усугубит наше положение. Прошу вас, поверьте.
Амариллида молчала. Нет, конечно, Георг — странный дракон, ученик самого Дэ" Найялы, принц могущественной страны, Руфина — не менее странная, а если вспомнить подозрения Яромира… "Да, они подстать друг другу, а сейчас хоть бы частью своих секретов поделились!" Что это за разговоры, кажется, они не раз говорили на эту тему, а меж собой знают что-то такое, чего, однако, никому не расскажут. "Меж собой…, а ведь маги, тем более драконы, могут говорить мысленно, но ведь они еще очень молоды" И все-таки, несмотря на всю запутанность поднятого вопроса, Амариллида решила согласиться с ними, тем более что Руфина сказала достаточно обнадеживающую фразу.
— Ваше величество, я была у Хранителя. Он вовсе не так коварен, каким его представляют.
— Мама, — спросила Лидия, которой давно уже хотелось вмешаться в разговор, — а кто такой этот Хранитель?
— Э-э. Понимаешь, об этом я не смогу тебе рассказать, так как мне сказали об этом, когда я…, значит…
— В общем, мне рано об этом знать.
— Ну, да, — облегченно вздохнув, сказала Амариллида. — Я рада, что ты меня понимаешь.
— Но, мамочка, сейчас ведь нештатная ситуация.
— Лидия!
— Она права, — поддержала девочку Руфина, рискуя при этом нарваться на гнев королевы. — Если позволите — я расскажу ей.
Амариллида с минуту молчала, сомнения раздирали ее: с одной стороны, ничего такого в том, что девочка все узнает, нет, но с другой стороны, она ведь еще не королева — можно ли рушить традиции? Но, в конце концов, здравый смысл во главе с доводом Лидии склонилась к первой мысли.
— Ладно, Руфина, рассказывай.
Девочка даже захлопала в ладоши. А для того, чтобы ничего не упустить она догнала Руфину — девушка улыбнулась.
— Ну, что ж, Лидия, слушай: Хранитель заповедного леса известен тебе куда более, чем ты думаешь, просто ты еще не узнала его. Раньше, когда не было еще Западной страны эльфов, его знал каждый эльф, знал и почитал, как почитает сейчас.
— Но кого такого, — недоуменно спросила девочка, — я не знаю, но почитаю.
— Хранитель заповедного леса тогда в древности был Хранителем куда больших пространств, а именно всей Идэлии.
— Хранитель Идэлии?! Тот самый старик с герба?
— Именно!
— Но почему же Хранитель Идэлии перестал им быть?
— Потому что появилась новая сила, усмирившая змиев, сила, которая очертила пространство Идэлии на более тонких уровнях, конечно, это не магическая граница Каримэны, но тоже весомый компонент. И это сила — известный тебе перстень королевы.
— Перстень королевы?! Ничего себе!
— Да, и Хранитель уже тогда был никем иным как Богом.
— Богом? А сколько тогда всего Богов?
— Десять.
Лидия печально посмотрела себе под ноги и тяжело вздохнула.
— А я знаю только восемь. Тасмира, Амнэрис, ну, конечно же, Великого Бога Справедливости, потом Горавна, Адорио, Камиллу, Азалию и Адэли.
— Еще есть Тэат — покровительница вайлиского дерева в Каримах и Берендор — Хранитель Идэлии.
— Здорово, теперь я буду знать. А тебе, Руфина, откуда все это известно?
Драконица хитро улыбнулась и таинственным голосом ответила.
— Я много чего знаю.
Как это ни странно, но Яромир отметил для себя, что он тоже знал не всех Богов, в частности о Тэат что-то слышал, но не знал: является ли она ныне существующей Богиней, или просто символичным воспоминанием о некогда жившей волшебнице. А вот имя Берендора слышал впервые. И все-таки он ни за что не сказал бы об этом с такой легкостью, как Лидия — чтобы над ним смеялись?! Итак, снизив для себя оценку принцессы, он молча слушал, о чем говорили его вынужденные спутники. Они шутили, смеялись, словно не было никаких передряг, свалившихся на них, что в свою очередь еще больше раздражало Яромира. В конце концов, он перестал их слушать и полностью ушел в себя, благо и своих проблем у него было предостаточно, один вопрос об отношении к Антонио чего стоил. Неожиданно и резко его вернул в окружающий мир странный крик.
— Что это? — озвучила Лидия волновавший всех вопрос.
Крик повторился вновь: с одной стороны он напоминал крик филина, с другой был слишком громок, со странным металлическим отзвуком.
— Это крик тревоги, — пояснила Руфина, — крик тревоги брины.
— Можешь поговорить с ней? — спросил Георг.
— Попробую.
Да, брина — это не рядовой житель леса, с ней выйти контакт можно только при наличии ее желания, а оно в отношении незваных гостей появлялось не часто, но все-таки Руфина являлась и ее знакомой, так что брина решила ответить ей.
"Снова ты? Чего ты хочешь?"
"О, великая брина, я прошу помощи"
"Ты опять попала в беду?"
"И я, и королева Идэлии, и ее дочь…"
"Хватит! — прервала ее гордая птица. — Тебе мы еще могли бы помочь, но им нет!"
"Постой! Спроси Хранителя"
"Зачем? Он еще более резкого мнения о правящем круге Идэлии, чем я"
"Мы не просим многого — только возможность передохнуть до завтрашнего утра под сенью могущества Хранителя"
"Под сенью могущества, — передразнила брина, — вокруг нашего леса у королевы этого могущества куда больше, чем у нас, вот пусть и идет туда"
"Но ведь если бы это было возможно, мы бы не пришли сюда!"
Брина ничего более не ответила. На минут двадцать все погрузилось в мертвое молчанье. Вокруг сплошная стена леса, которая, как показалось всем, стала плотнее. Однако сама растительность поражала и завораживала: здесь вместе уживались и кедры с пальмами, и дубы с можжевельником, и карликовые березки с лианами. У эльфов буквально голова закружилась от такого созерцания чуда, они восхищенно, с тихими, но изумленными восклицаниями, смотрели они по сторонам, и только драконы внешне были спокойными, хотя на самом деле Руфина уже начала ругать себя за идею пойти в гости к Хранителю, потому как теперь неизвестность ее просто убивала, а Георг всецело погрузился в воспоминания, он пытался соотнести те данные, которые сообщил ему Тасмир с тем, что он увидел здесь. Однако молчание продлилось не столь долго, как того опасалась Руфина, и вскоре раздался новый крик, менее грозный, но все же настороженный. Вновь все умолкло, а потом зазвучала песня, на три голоса, необычайно стройных и красивых — Руфина улыбнулась.
— Это брина!
