Елена Шихматова - Венец Бога Справедливости
— Стреляйте, что смотрите?! — воскликнул перепуганный командир отряда.
В здравом уме никто никогда не сделал бы такого опрометчивого поступка: они фактически разорвали то древнее соглашение, и подписали новое, означающее непременную месть со стороны всех животных. Их не убили всех, но изрядно покалечили выживших, и это при условии, что домой им придется добираться без лошадей, через гудящий от возмущения лес.
Когда Георг промыл глаза, то увидел, что эльфы в ужасе бегут по всем возможным направлениям: кто-то в лес, кто-то вдоль него, а кто-то и к ним, в сторону Темного озера.
"Спасибо вам огромное, — поблагодарил лесных помощников принц с помощью все той же совы, — да упокоятся с миром души ваших братьев и сестер!"
Словно пробуждение — неожиданное возвращение в сознательный мир — ощутил Георг, когда Руфина коснулась его плеча.
— Как твои глаза? — прозвучал ее мелодичный голос.
Георг обернулся, ее руку, которую она не успела убрать с его плеча, он взял в свою и благоговейно посмотрел на девушку, так ничего и не ответив. Его до сих пор била дрожь, так что отвечать ему вдвойне не хотелось. Не выдержав его взгляда, Руфина смущенно опустила глаза.
— Так, как твои глаза?
— Хорошо, не беспокойся.
— Ты весь дрожишь.
— Вода ужасно холодная.
— Возьми хоть плащ, накройся.
— Нет, лучше…
— Яромиру я дала свой, — строго прервала его Руфина, — ты едва оправился после ранения, хочешь теперь простудиться?
Юноша улыбнулся.
— Ну, если ты этого не хочешь, и, действительно, так переживаешь из-за меня, то я исполню твою настоятельную просьбу.
Руфина вновь смутилась, но он исполнил свое обещание и, отпустив ее руку, пошел за своим плащом, лежащим на одной из кочек. Проходя мимо королевы (она стояла вместе с Лидией подле мальчика) он обратил внимание, что она неотрывно смотрит в их с Руфиной сторону. А ведь его матушка не кому-нибудь жаловалась на надоедливую девицу, но непосредственно самой королеве. Амариллида же, памятуя помощь, оказанную девушкой в лечении эльфов, пострадавших от таинственного зверя, не стала выселять ее из страны, более того, не приказала ей поменять место жительства — естественно, Альчести осталась недовольна этим. "Может, и зря мы не разлучили их с самого начала, — подумала Амариллида. — теперь это уже не просто дружба"
Георг нагнулся за лежащим на кочке плащом и вдруг услышал то, чего они так ждали: шум от взмахов крыльев змия. Руфина тоже насторожилась.
— Готовьтесь, — известил он эльфов, — крылатый транспорт на подходе.
Юноша закутался в плащ, мечтательно представив себе вместо него теплую сухую одежду, да чего уж теплую, хотя бы сухую!.. А ведь впереди их ждало минимум три часа полета, даже если лететь с незначительной скоростью, ветер все равно будет пронизывать их насквозь. "Нет, нет, лучше не думать о плохом", — твердо решил Георг и предпочел готовить себя к встрече со змием, нежели чем, плакать над сложившейся ситуацией. Вот шелест крыльев совсем близко. Пора!
31 глава. Хранитель Идэлии Берендор
Почти три часа наши герои летели над болотом, конца которому, казалось, уже не будет. Георг обеспокоено вглядывался вдаль, но ничего кроме серого тумана не видел.
"Может, мы сбились с пути?", — спросил он Руфину.
"Не думаю, просто мы летим достаточно медленно"!
"О, Боги! Это я виноват — мозги совсем замерзли — не могу приказать ему лететь быстрее!"
"Георг, но ты же…"
Далее он Руфину не слушал, мысленным приказом заблокировав ее проникновение, и направил свои силы на другой фронт. Да, змий, действительно, летел медленно: "Быстрее!" — приказал Георг. Змий повиновался, а вот Георг проклинал себя за уступки подсознательному желанию не мерзнуть под пронизывающим ветром. Невольно ему вспомнился один из разговоров со своим учителем, нынешним главой Долины Времен Года, Астэлиасом Дэ" Найялой.
— Твоя сила огромна, Георг, но по взаимной корреляции велика и мощь твоего подсознательного.
— Что значит ""подсознательное", учитель? Разве может что-то внутри меня не принадлежать мне?
— Может, мой ученик, может. Это то, что не хочет идти сложным путем, то, что действует лишь в угоду тела: удовольствие, наслаждение, успокоение — вот часть его желаний.
— Какова другая часть?
— Злость, гнев, гордыня, зависть, ярость. Все это нужно разумному существу, но это должно быть в его подчинении. Разве, милый мой ученик, ты не ощущаешь в себе этого? О, в вас этого предостаточно, ваше высочество, и даже в избытке. И я готов согласиться с те, что вам нужно знать себе цену, иногда разозлиться, проявить свой гнев, позавидовать богатству другой страны, но стоит вам отпустить вожжи… Ты будешь ощущать лишь непреодолимое желание идти вперед, добиваться большего, ты забудешь обо всем, что я тебе говорил, забудешь о когда-то осознанном признании преподанных тебе Истин. Остерегайся своего высокомерия, Георгий, своей гордыни, они не равны гордости и достоинству принца, остерегайся сжигающей изнутри ярости, рвущегося наружу гнева. Ты, твое сознательное "я" — есть король двум началам, не дай сделать из себя слугу одного из них.
— А второе начало? Правила?
— Да, свод требуемых от тебя правил поведения. То, что они находятся на другом конце от разрушающей силы, еще не говорит об их всепроникающей благости. Помни, самое главное — равновесие.
"Помни, самое главное равновесие, — мысленно повторил Георг. — Я помню, учитель, мне не страшен этот ветер, я не боюсь холода!"
Может, Георг и сладил с собой, но вот Яромиру еще только предстояло подчинять свое подсознательное начало.
— Мы летим слишком быстро! — возмущенно воскликнул он. — Я уже ни рук, ни ног не чувствую!
— Потерпи, Яромир, — ласково сказала ему королева, — осталось совсем немного, — но мальчика это не успокоило, ведь он думал не о достижении непонятных и ненужных ему целей, а об отношении к себе.
— Он меня уничтожить хочет!
Амариллида недоумевала.
— Кто?
— Яромир! — осекла мальчика Руфина, которой в отличие от королевы было понятно: в чей адрес посылает он свое недовольство. — Георг спас тебе жизнь, и теперь пытается спасти всех нас. На твоем месте я бы прежде думала, а потом говорила — прописная истина, даже для ребенка.
Ее слова урезонили мальчика, повергли на некоторое время в шок. Во-первых, все-таки Георг спас ему жизнь, во-вторых, он уже не ребенок, а ведь, действительно, не признает правил в поведении. Как же стало ему стыдно! О, зачем он злился тогда на Руфину, когда она просила тишины, чтоб услышать: преследует ли их кто-нибудь? Зачем он пытался доказать, что Руфина — дочь Зору, а и Георг были в прошлом, ведь первое — тайна, второе — путешествие во времени — требует от них обоих молчания. И Георг был прав, когда резко говорил с ним, пока Яромир не совсем понимал: что именно за урок преподали ему, но то, что это был урок, не сомневался. Более мальчик не возмущался и до самого конца пути так и не смог ничего выговорить. Хотя сказать было бы нужно: "Извините, я был не прав"
