Илья Одинец - Младший вовсе был дурак
Нас схватили и вывели из королевских покоев.
Не зря мне так не нравилась Таэрия. Предчувствие не обмануло: мы всё-таки увидим местную тюрьму изнутри.
Глава 24.
Танки грязи не боятся
Нас с Ленкой вывели из дворца, провели по подъёмному мосту и втолкнули в каменную темницу, расположенную неподалёку от рынка. На всякий случай я считал охрану. Четверо сопровождающих, двое у входа, двое на пропускном пункте, представляющем собой комнатушку с бочками вместо стульев, ещё двое внутри. Итого шестеро, при условии, что сопровождающие уберутся восвояси.
Нас бросили в соседние камеры. В отличие от первой своей тюрьмы в мире Торна, куда меня заточила коварная королева Изабелла, эта была относительно сухой и освещалась аж двумя факелами. Моя каморка по ширине и длине не превышала шести шагов и отделялась от коридора и соседних камер толстыми железными решётками. Ленкина тюрьма оказалась немного просторнее и куча соломы в углу посвежее, зато с ней соседствовала целая крысиная семья, самый младший член которой порывался заглянуть ко мне в гости.
Справа коридор уходил в темноту, но и там находились абсолютно такие же камеры. Судя по отсутствию звуков, пустые.
— Де жа вю. Кажется, я начинаю привыкать к тюрьмам, — попытался пошутить я. — Это вторая камера в моей жизни. Кстати, у тебя тоже, если тебе не довелось посидеть ещё в каком-нибудь измерении категории СО — сильно отставшие.
— Не довелось, — произнесла Ленка. — Но зато я прожила три недели в монастыре, где условия были гораздо хуже здешних.
— Что за монастырь? Расскажешь?
— Это неважно.
— А что за татуировка у тебя на плече?
— Знак избранности. Бюро наложило его на меня, когда перемещало для спасения Таэрии. Обычная смывашка, не бери в голову, через пару месяцев исчезнет. Обидно, что ничего не узнали о Последнем пророчестве.
— Нужно было дождаться Власилиана, уж он-то не стал бросать невесту в тюрьму.
— Я ему не невеста.
— Елена? — донёсся из дальнего конца коридора незнакомый мужской голос. — Умоляю, скажи, что это ты, зоренька моя ясная!
Я поперхнулся собственным языком.
— Власилиан? — неуверенно спросила Лаврентьева. — Мне сказали, ты уехал!
— Как я мог куда-то уехать? Я ждал тебя каждый день, каждый миг и отлучался из дворца самое большее на пару часов! Так это действительно ты, солнце моё жаркое?! Я счастлив слышать твой голосок, но мне очень больно, что тебя заперли в этом отвратительном месте.
— Почему ты в тюрьме?
— Долгая история. О, боги! Я не могу помочь тебе! Я и себе не могу помочь!
— Зато я могу.
Ленка подошла к замку, и я поспешил посмотреть на девушку сквозь волшебную пелену. Из ладоней Лаврентьевой вылетели синие и голубые ленты, проползли сквозь решётку и стали ввинчиваться в замочную скважину. К первым двум присоединились ещё три, потом ещё пять. Когда я сбился со счёта, в замке щёлкнуло, и он, превратившись в пепел, мелкой крошкой осыпался на пол.
— Не слабо, — присвистнул я. — Теперь мой.
Но Лаврентьева, распахнув дверь своей камеры, прошла мимо, направляясь в сторону Власилиана.
— Эй! — позвал я девушку, но потом махнул рукой.
Ясное дело, жених дороже однокашника, да и мне лучше — не увижу их встречи. Больно хочется видеть их обнимашки!
Я зажал уши, чтобы не слышать противное сюсюканье его пленного высочества и других звуков, слышать которые я не хотел. Посидел минут пять, потом подошёл к своему замку и направил на него тепло ладоней. Пора выбираться из тюрьмы, а заодно из этой противной Таэрии, но сначала нужно наведаться к его величеству за отобранными амулетами и хорошенько расспросить его о Последнем пророчестве. Может, Ленка и настроена действовать мирно, но мне не улыбается изучить тюрьмы всех измерений.
Замок краснел, металл раскалялся, наливаясь красным, постепенно желтел, а потом и вовсе побелел. Я взмок. Плавка металла оказалось не простым занятием. Сейчас он достаточно гибкий, чтобы можно было его сорвать, но сжечь руки не хотелось, оставалось ждать, пока под тяжестью замка порвётся дужка. Ждать я не стал — толкнул дверь, и дужка, растянувшись, порвалась. То, что осталось от замка тяжёлой каплей плюхнулось на каменный пол.
Чтобы не терять энергию, я наклонился над замком и впитал в себя его тепло, ведь впереди меня ждала встреча с шестью охранниками. Расчищу Лаврентьевой путь, ей ведь не до войны сейчас, сидит, небось, со своим принцем, милуется.
Я направился к выходу, и понял, что мне придётся пройти мимо их камеры. «Может, — малодушно подумал я, — здесь есть ещё один выход»? И направился в противоположную сторону.
Темнота казалась абсолютной, но я различал стену, решётки камер и даже удачно вписался в поворот, лишь раз поскользнувшись на чём-то, о чём думать не хотелось.
Второй выход действительно существовал, я понял это шагов через сто, когда в нос неожиданно ударил резкий запах отходов. Я закрыл рот и нос рукавом, и мужественно пошёл вперёд. Вонь усиливалась и достигла апогея, когда я уткнулся в тяжёлую деревянную дверь.
Охраны не обнаружилось. Оно и понятно. Какому сумасшедшему понравится сидеть в такой вонище? Ну, а деревянная дверь для мага огня не проблема, благо магии во мне осталось предостаточно.
Я прожёг в двери дыру и зажмурился, но не от дневного света, а от ударной волны аромата. Такого я не нюхал нигде.
Приоткрыв один глаз, я осмотрелся, стараясь охватить общую картину и не зацикливаться на том, по чему мне придётся идти.
Коллекторная труба уходила вправо и влево и казалась довольно большой. В полный рост, конечно, не пройти, но ползти не придётся — это плюс. Запах наиотвратительнейший, вышибающий слезу, сбивающий с ног, заставляющий мечтать о противогазе — это минус. Труба, по словам Лаврентьевой, ведёт на задний двор дворца — это плюс. Если я выберу этот путь, от меня будет вонять, как от мусорной свалки. Это минус.
Получалось пятьдесят на пятьдесят. Я с лёгкостью мог вступить в жижу отходов и так же легко повернуть назад, сразиться с шестью охранниками у выхода и проникнуть во дворец через подъёмный мост, сразившись с ещё двумя стражниками. Но главное, выбери я второй вариант, мне придётся пройти мимо камеры, где сейчас милуются Ленка и его пленное высочество.
Нет уж. Лучше в трубу. Танки грязи не боятся.
И я шагнул вперёд.
Под ногами противно чавкало, и я старался идти как можно быстрее и осторожнее, чтобы не дай бог не окунуться в отходы с головой. В голове вертелись три мысли. Первая походила на молитву: «Хоть бы я выбрал правильное направление! Пусть там, куда я иду, окажется дворец, а не выгребная яма, и мне не понадобиться возвращаться и топать в противоположную сторону»! Вторая мысль походила на самобичевание: «И какого чёрта я попёрся в Таэрию?! Какого чёрта согласился на авантюру с поисками того, незнамо чего, там, не знаю где сам?! Какого чёрта вообще выполз из постели девятого февраля и отправился следить за клоном Лаврентьевой?! Так мне, ослу, и надо»! Третью мысль вслух я озвучить не решился, ибо ни одного цензурного слова, кроме предлогов, в ней не содержалось.
