Ричард Байерс - Нежить
Летучая мышь весила столь мало, что боли от удара он не почувствовал. Однако, когда она впилась когтями в кожу и вонзила клыки в его лоб, он ощутил жжение.
По его телу прокатилась леденящая и болезненная волна. Он поднял руку, чтобы смахнуть нападавшую, но тут на неё опустилась вторая летучая мышь и впилась в его указательный палец. Третья приземлилась ему на спину и, цепляясь за дублет, поползла к шее.
Он упал навзничь и раздавил её прежде, чем она достигла своей цели, а затем взмахнул рукой, чтобы размозжить вцепившуюся в неё мышь о камни мостовой. Схватив ту, что сидела у него на голове, он оторвал её и сжал, словно тряпку для мытья посуды.
На шпиона тут же набросились остальные летучие мыши. Откатившись в сторону, он вскочил на ноги, и, когда они развернулись следом, встретил их градом ударов своих напряженных пальцев. Когда он задел одну из них, они отлетели в сторону, закружились друг вокруг друга и превратились в мертвенно–бледную женщину в черных доспехах. В руках у неё был обнаженный меч. Хоть он и нанес стае летучих мышей определенный ущерб, по тому, как она держалась, этого не было заметно. Тем не менее, возможно, она все же была ранена.
— Вероятно, ты решила, — произнес он, стремясь выиграть немного времени, чтобы перевести дух, — что без зачарованного оружия я не смогу причинить тебе вреда, — за то, что это было не так, следовало благодарить эзотерические практики монахов. — Иначе ты предпочла бы избрать менее уязвимый облик и не набросилась бы на меня стаей летучих мышей.
Она скользнула вперед.
— Другой ошибки я не совершу.
— Все, что ты делала с момента битвы при Крепости Сожалений, было одной сплошной ошибкой. Ты знаешь Сзасса Тэма, а теперь и его врагов тоже. Разумеется, ты не можешь не понимать, что никто из них не идет с ним ни в какое сравнение. Возможно, в последнее время ему и пришлось немного сдать позиции, но победа в этой войне останется за ним, — Маларк скользнул в сторону, и она повернулась следом. — Помоги мне, и мы сбежим вместе, — продолжил он. — Если я выступлю в твою защиту, лич тебя простит. Ты, как и раньше, встанешь во главе своих последователей.
Одарив его испепеляющим взглядом, Таммит обнажила клыки.
— Я не хочу, чтобы все стало по–прежнему. Тогда я была рабыней, а мой разум находился в оковах. Шпион, возможно, ты не знаешь, каково это, но у тебя все ещё впереди. Учитывая, что Безмолвный Отряд потерян для меня, мне нужны новые подчиненные, и первым из них я сделаю тебя.
Маларк поджал губы.
— Капитан, возможно, тебе и удастся убить меня, но, клянусь всем, что для меня свято — я никогда не позволю превратить себя в нежить.
— Всякий раз так грустно и одновременно так забавно смотреть, как люди дают клятвы, которые им не под силу сдержать. В твоем случае, скорее, забавно, — она набросилась на него.
Скользнув в сторону, он подставил ей подножку, и, когда она наклонилась вперед, ударил её одной рукой по почкам. Практически одновременно он попытался ребром второй ладони нанести ей удар по тыльной стороне шеи.
Перенеся вес на переднюю ногу, она восстановила равновесие, но выпрямиться не успела. Учитывая, в какой позе она стояла, она не должна была заметить, каким образом он собирается нанести ей следующий удар, не говоря уже о том, чтобы его парировать. Но, когда он атаковал её, Таммит, изогнувшись в талии, схватила Маларка за запястье и впилась клыками в тыльную сторону его ладони.
Её укус был леденящим ядом. По его телу прокатилась ещё одна волна слабости и головокружения, и его колени чуть не подогнулись. Пытаясь сконцентрироваться, он издал крик, и тогда она попыталась воткнуть меч ему в живот.
К счастью, она все ещё оставалась в согнутом положении, вдобавок они находились слишком близко друг от друга. Из такой позиции ей оказалось непросто нанести подобный удар своим длинным мечом. Ему как раз хватило времени, чтобы вырвать руку из её хватки и отклониться назад. Лезвие пронеслось от него на расстоянии ширины пальца.
Выпрямившись, Таммит Ильтазиарра снова встала в традиционную боевую стойку. Её рот был измазан его кровью. Ещё больше крови вытекло из ран на его руке и лбу, застилая ему глаза и мешая видеть. Он вытерся, мысленно пожелав, чтобы кровотечение прекратилось. Полностью этого не произошло, но, по крайней мере, оно стало слабее.
Уставившись ему в глаза, Таммит попыталась перебороть его волю и загипнотизировать его. Но его разум оказался слишком силен, и в ответ он пнул её в колено. Она отдернула ногу и в свою очередь попыталась вонзить меч ему в живот. Он низко пригнулся, и лезвие просвистело над его головой.
Противники продолжали кружить друг вокруг друга, обмениваясь ударами, но перевес пока не мог склониться ни на чью сторону.
Маларк прекрасно понимал, что является более умелым бойцом. К сожалению, сверхчеловеческая сила Таммит, равно как и её меч, доспехи, неутомимость и устойчивость к ранениям уравнивали их шансы. Теоретически, голыми руками монах был способен причинить ей вред, но оказалось непросто нанести достаточно эффективный удар, ведь простая боль заставляла её замешкаться лишь на мгновение, а в большей части внутренних органов она попросту не нуждалась.
И все же Маларку было необходимо закончить эту схватку как можно быстрее. Он не мог терять время на бой, ведь в любой момент могут подоспеть её союзники либо кто–нибудь ещё решит выяснить, что тут творится. Настало время рискнуть.
Таммит сделала шаг вперед, а затем отступила — по крайней мере, все должно было выглядеть именно так. Но на самом деле одна её нога действительно отодвинулась назад, но вторая осталась на месте. Она попыталась сбить его с толку, заставить думать, что она находится дальше, чем на самом деле.
Он подался вперед, якобы попавшись на её уловку. Она сделала выпад, стремясь вонзить меч ему в живот.
Обеими руками Маларк схватил её клинок, грани которого моментально впились ему в ладони. Его обладавшей нечеловеческой силой противнице было достаточно лишь потянуть меч назад, чтобы прорезать ему руки до костей, разрезать сухожилия и, возможно, даже отрубить несколько пальцев.
Он пнул её в живот. Ошеломленная, она ослабила хватку, и он вырвал оружие у неё из рук.
При этом лезвие ещё глубже впилось ему в ладони, но это не имело значения. Ему было наплевать на боль — пока он не захочет, то даже не почувствует её по–настоящему — и его пальцы все ещё были способны удержать рукоять.
Обеими руками перехватив меч, он вскинул клинок над головой сверху вниз, словно кинжал, с криком бросился вперед и нанес удар. Такое оружие не было предназначено для подобной манеры боя, но он не видел иной возможности атаковать её с этой позиции и вложить во взмах достаточно силы.
