Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ
Галену и Хафвин пришлось ходить дальше, чтобы принести еду, но мы
все помогли им и никто не посчитал затруднением, когда первые лепестки
упали на наши тарелки. Прежде, чем мы закончили завтрак, мы уже
сидели в комнате, полной бело-розового снега из лепестков, и где листья
сменяли опадающие цветы и начали завязываться плоды.
Мы спокойно говорили под тихим шуршанием падающих лепестков и
среди растущей зелени. И ничто, в чем мы должны были участвовать, не
казалось настолько плохим, или настолько неприятным, или настолько
опасным, как это возможно было, как будто сам воздух стал слаще и
спокойнее, и ничто не могло расстроить нас.
Я знала, что это не продлится, но пока это было, мы все наслаждались
этим. Возможно, Дойл и Мороз были расстроены, что проспали ночь, вместо
того, чтобы быть с нами. Рис и я поделились сном о Бреннэне и его
людях, и все мы обсуждали, что это могло бы означать, и что означало, что
солдаты, которых я излечила, теперь излечивали других.
Мы говорили о серьезных вещах, но ничто не казалось слишком
серьезным, пока над нами возвышалось дерево, и свет лился с моря. Это
было одно из самых мирных воскресений, которые я когда-либо знала,
полный тихих разговоров, касаний и поддержки, и даже новость, что у
Риса появился собственный ситхен, не вызывала тревогу. Было так, как
будто какими бы новостями мы не поделились бы друг с другом, они не
будут слишком важны или плохи.
У нас был счастливый день, и хотя мы планировали вернуться в
главный дом к ночи, так или иначе мы не сделали этого. Ни один из нас не
хотел нарушать чары, и не важно, были это чары или благословение. Как
ни назови волшебство, мы хотели, чтобы оно продолжалось. И оно
действительно длилось весь этот день и всю ночь. Но в понедельник утром
оно исчезло, как это обычно бывает — волшебство уик-энда никогда не
длится вечно. Даже для волшебных принцесс и бессмертных воинов. А жаль.
Глава 25
Я была прижата к сладкому аромату спины Холода, обхватив его одной
рукой за талию, мои бедра изгибались вдоль твердой округлости его
ягодиц. Дойл лежал за моей спиной, и мы были как ложки в наборе. Они
оба были обнажены и на дюйм-два выше меня, поэтому, укладываясь
таким образом, мы должны были выбрать, хотели бы мы быть лицами
друг к другу или пахом. Одновременно и то и другое было невозможно.
Дойл прижимался ко мне во сне, перебросив одну руку через меня, касаясь
Холода. Из всех мужчин они чаще всего касались друг друга пока
спали, как будто им нужно было подтверждение, что не только я там была,
но и другой мужчина. Мне это нравилось.
Дойл прижался сильнее, и я внезапно поняла, что его тело было очень
счастливо прижиматься к моей спине. Это ощущение вытолкнуло меня из
дремы. Я не видела часов и не знала, как долго мы спали, пока не
зазвучала музыка, но сколько бы не было, мне хотелось бы продлить это
время.
Звучала музыка, и это был не будильник. Это была “Feelin’ Love” Паулы
Коул, а значит, звонил мой мобильник. Я мгновенно почувствовала, как
Дойл и Холод отреагировали на звонок. Их тела напрягались, мускулы
были готовы в любой момент вскочить с кровати. Я заметила, что
большинство стражей просыпалось именно так, если я не разбудила их
ласками и сексом, как будто что-то другое всегда означало какой-то
кризис.
— Это мой мобильник, — сказала я. Мгновения напряженности
выскользнули из их напрягшихся мышц. Холод свесил свою длинную
руку с кровати и стал рыться в груде нашей одежды, которая
образовалась вчера вечером.
Одна из интересных особенностей Treo (модель телефона фирмы Palm) было то,
что он мог проигрывать всю песню, и именно сейчас это и
происходило, пока Холод рылся в одежде. Мне, чтобы дотянуться до пола,
нужно было обо что-то опереться, чтобы не свалиться с кровати, но Холод
легко доставал до пола. В его теле не было напряженности, даже когда он,
наконец, выудил телефон и протянул его мне.
Мы уже много раз обсуждали эту песню, когда я сделала ее основным
рингтоном. И она была прекрасна, пока телефон не звонил в
общественных местах. Явная сексуальность текста песни меня не
беспокоила, но могла быть неверно понята, например, пожилыми дамами
или матерями с маленькими детьми. Пока мне никто замечаний не делал,
или я просто успевала поднять вовремя трубку.
Я открыла телефон, и голос Джереми Грея, моего босса произнес:
— Мерри, это Джереми.
Я села, ища глазами циферблат прикроватных часов, испугавшись, что
