Татьяна Устименко - Сумасшедшая принцесса
Огвур улыбался, но тревожное выражение так и не ушло с его лица. Он долго стоял на крепостной стене. Губы тысячника беззвучно шевелились, наверно, моля о помощи своих, не ведомых мне, орочьих богов. Я ушла пешком. Еще не хватало, чтобы Бес переломал себе ноги на крутых горных склонах, которые оказались вовсе не крутыми. И по этим-то склонам я и блуждала два последних дня, безрезультатно разыскивая логово дракона. Веры в слова барона становилось все меньше, а тревоги за жизнь Ланса, по моей вине получившего ужасные раны от когтя демона, – все больше. Кроме того, меня терзала непонятная тоска по Генриху, переживания за судьбу Тима и теплое подрагивание волшебного кулона, непрерывно посылавшего слабый призыв Саймонариэля. Да и день подходил к концу. Кривые тени, отбрасываемые склонами холмов, темнели и удлинялись. Налетел прохладный ветер, вызвавший сетку ряби на прозрачной поверхности озера. Я зевала и терла глаза, испытывая непреодолимое желание свернуться клубочком прямо здесь, на нагретом склоне холма, и погрузиться в крепкий сон. Неожиданно я различила женскую фигуру в белом платье, медленно передвигающуюся вдоль кромки воды на противоположном берегу озера. Призрак? Женщина спустилась к воде и погрузила в волны маленький изящный кувшин. Призрак пришел за водой? Я помотала головой, прогоняя сонливость. Между тем призрак развернулся и стал подниматься по узкой тропинке, огибавшей один из холмов. Я торопливо собрала скудные пожитки и побежала следом, стараясь не терять из виду белого пятна, к счастью, довольно ярко выделявшегося на фоне сгущавшихся сумерек. Удручало то, что нас разделяла вся поверхность озера, и незнакомка опережала меня на значительное расстояние. Поэтому мне пришлось забыть о конспирации, летя во весь опор и производя изрядный шум. Женщина в белом завернула за склон холма и… пропала. Разгоряченная быстрым бегом, я выскочила на тропу и издала победный клич. Впереди зиял огромный лаз, уходивший под землю. Скорее всего, это и был нужный мне вход в обиталище дракона. Я уже собиралась поближе исследовать логово мифического чудовища, как негромкий шорох за спиной заставил меня насторожиться. Я попыталась обернуться, но что-то тяжелое, опережая мои движения, резко опустилось на затылок. Удар оказался сильным. Сначала перед глазами промелькнули красные и зеленые искры, а потом веки отяжелели и закрылись, погружая меня в темноту.
Я пришла в себя от того, что лежала на чем-то твердом, холодном и жутко неудобном. Упираясь дрожащими ладонями в странное, рассыпающееся под моим весом ложе, – я осторожно села. Набрала полную пригоршню чего-то и поднесла к глазам, пытаясь рассмотреть это в неярком свете факела. Ничего себе! Оказывается, я лежала на огромной груде золотых монет. Голова стала тяжелой, как чугунный котел. Самыми кончиками пальцев я ощупала многострадальную макушку и обнаружила под волосами приличную шишку.
– Ну, вы даете. – Я обращалась к мраку, начинавшемуся сразу за кругом света, образованного пламенем факела. – Так ведь и убить можно!
– Это не я, – прозвучал совсем близко неожиданный ответ. Голос невидимки отличался глубиной и богатством интонаций. – Я очень человеколюбив!
Мои пальцы продолжали шарить в груде золота, отыскивая что-нибудь подходящее для охлаждения горящего огнем затылка. Натолкнувшись на что-то большое и круглое, я извлекла предмет из кучи монет. На меня оскалился белый череп, облаченный в вычурный золотой шлем. Ругнувшись, я отбросила бренные останки мертвого героя.
– Человеколюбие? – Я наконец-то нашла небольшое круглое зеркальце и со стоном облегчения приложила его к голове. – Именно под этим лозунгом и совершается большая часть самых отвратительных преступлений.
– Хорошо! – В голосе незнакомца звучало удовлетворение. – Кажется, у меня появился интересный собеседник.
– Зато у меня – невидимый. – Я щурилась, пытаясь хоть что-то разглядеть в непроглядном сумраке пещеры. – Вы ведете себя крайне невежливо. Сначала бьете меня по голове, а потом не хотите показываться. Вы не пытались таким же образом спрятаться от своей совести?
– Что? – Голос невидимки гремел как орган. – Я прячусь от совести?
Что-то большое и яркое вдруг ослепительно вспыхнуло над моей головой, осветив все вокруг серебристо-синим светом. Я взглянула и ахнула. Это был глаз. Огромный, круглый, выпуклый. Глаз дракона.
Дракон повернул голову, желая рассмотреть меня обоими широко посаженными глазами. А я так и продолжала сидеть на куче золота, задрав нос к потолку пещеры и восхищенно таращась на разумного зверя.
– Зверя? – удивился дракон. – Я не зверь. Я – волшебное существо.
Кажется, забывшись, я опять начала рассуждать вслух.
Дракон склонил шею, приблизив к моему лицу свою тяжелую, увенчанную гребнем голову. Его глаза напоминали два огромных сапфира. Гигантская пасть приоткрылась, демонстрируя набор зубов – каждый размером с мой кулак. Я испуганно зажмурилась. Тонкий раздвоенный язык почти невесомо прикоснулся к щеке.
– Пробуешь на вкус? Настоящая предобеденная интерпретация драконьего термина «человеколюбие»?
Дракон резко отдернул язык, оглушительно щелкнул зубами и… громко захохотал.
– Ох, уж мне эти человеки, с их неповторимой логикой! – Дракон дохохотался до слез, выступивших в уголках сапфировых глаз. Потом он поднял переднюю лапу и совсем по-человечески вытер слезы когтем. – Меня зовут Эткин. И отнюдь не я стал источником твой головной боли.
– А кто?
– Она, – хитро прищурил глаз дракон. – Анабель, иди сюда…
– Темно… – Второй голос принадлежал молодой женщине: – Она же не видит ничегошеньки. Это мы с тобой привыкли к полумраку. Подожди, я еще факелы запалю…
Неожиданно вспыхнувший большой свет заставил меня болезненно зажмуриться. Третий участник нашей беседы неожиданно зажег сразу несколько факелов, хорошо осветивших пещеру. Вернее – третья. Призрак, так безуспешно преследуемый мной на берегу озера, наконец-то явился во плоти. В облике молодой девушки, одетой в дорогое белое платье, изукрашенное шелковой вышивкой. Пухленькая, невысокая, белокурая и голубоглазая, она напоминала сахарную фигурку, подобную тем, которыми принято украшать праздничные торты. Девушка была очаровательна. Ее не портил даже явный избыток ювелирных украшений, щедро навешанных не только на шею, голову, пальцы и запястья, но и просто на корсаж и подол платья. Кажется, кокетка нанесла значительный урон драконьей сокровищнице. Я перевела взгляд на огромную кучу золота, еще недавно служившую мне ложем. Верхушка золотого запаса достигала потолка пещеры. М-да, столько и сотне прелестниц окажется слишком.
