Анри Лёвенбрюк - Волчьи войны
— А ты, ты нашел Алею…
— Да. Но я бы один не справился. Ни я, ни отец не знаем точно, что произошло. Фелим погиб, а мы оба погрузились в какой-то сон наяву…
— Попали в мир Джар, — проговорил Фингин.
— Нас туда привела Алеа.
— Должно быть, она может туда перемещаться, как Киаран. На заседании Совета он уверял нас, что встречает ее в мире Джар каждый вечер.
— Она сказала нам, чтобы мы уходили, а потом вступила в схватку с Князем герилимов. Мы не знали, чем окончился бой. Потом я увидел Алею в этом странном мире снова и понял, что она победила врага.
— А теперь, как вы говорили, она, очевидно, хочет попасть в Мон-Томб. Интересно, что ей могло там понадобиться…
— Главное сейчас — найти ее, — вступил в разговор Галиад. — Если она и в самом деле оказалась в плену у Ал'Роэга, вызволить ее будет очень трудно.
Фингин тоже улегся на кровать. Все трое замолчали и долго не произносили ни слова, но никто не смыкал глаз. В ночи, подобные этой, ход жизни ускоряется, сердце бьется сильнее, и сна нет и в помине.
— А ты, — спросил наконец Эрван, — у меня такое впечатление, что ты…
— Я — что? — спросил Фингин, приподнявшись на локте.
Эрван фыркнул.
— Что? — настойчиво повторил друид.
— Ну, скажем, ты уж очень любезен с Кейтлин.
Фингин широко открыл глаза.
— И это говоришь мне ты! — оскорбленно воскликнул он. — Ты, который убежал из Сай-Мины из-за красивых глаз Алеи!
Эрван расхохотался, за ним и Фингин. Галиад вздохнул.
— Первый раз в жизни вижу, чтобы друид и его магистраж вели себя как настоящие балбесы, что один, что другой! — усмехнулся он и шутливо прикрыл ухо подушкой, словно стараясь не слышать их болтовни.
Тут в дверь постучали.
Галиад одним прыжком вскочил с постели. Взяв в руку меч, он, осторожно ступая, подошел к двери.
На пороге показался Ахано.
— Думаю, я знаю, где находится ваша сестра, — объявил он, войдя в комнату.
Галиад отошел в сторону, чтобы его пропустить, выглянул в коридор и плотно прикрыл дверь.
— Алеа захвачена графом Ал'Роэгом, — объявил Ахано, — вместе с ней в темнице сидят двое ее друзей, бардесса и гном-волынщик.
— Значит, это правда, — вздохнул Фингин.
— Они находятся в подземелье дворца, прямо здесь, в Риа. Не знаю, надолго ли их туда поместили, но сейчас графу не до них: друидам и туатаннам объявлена война. Армия готовится к бою…
Галиад взглянул на Фингина, на сына, затем подошел к барду:
— Спасибо вам, Ахано. Спасибо. Есть ли хоть какая-то возможность ее освободить?
Бард изумленно вытаращил глаза.
— Освободить из дворца Риа? — воскликнул он. — Но в этой крепости полно солдат, и с ними не так просто справиться. Думаю, вам известно, кто такие Воины Огня…
— И все же, — продолжал настаивать магистраж, — если бы мы захотели ее освободить, как нам, по-вашему, следовало бы поступить? Вы же так хорошо знаете город.
— Увы, это вряд ли возможно, друзья мои. Разве что солдаты будут очень заняты подготовкой к войне и ослабят наблюдение за дворцом… Кстати, сегодняшний вечер, пожалуй, подходит для этого лучше всего. Но все равно это было бы чрезвычайно сложно!
Галиад кивнул и посмотрел барду прямо в глаза, но взгляд его стал отсутствующим, как будто он уже обдумывал свой план.
— Во дворце наверняка не один вход? — быстро спросил он.
— Разумеется, но я знаю не все!
— Ахано, а если бы вы были на нашем месте, что бы вы сделали?
— У меня никогда бы не хватило смелости тайно проникнуть во дворец Ал'Роэга!
Галиад вздохнул. Фингин и Эрван стояли позади него. Теперь, когда они знали, что Алеа здесь, совсем рядом, заперта в темнице, их охватило безудержное стремление действовать немедленно.
— Постойте, — внезапно сказал Ахано. — Сам я не могу вам помочь, но знаю одного человека, который может вам пригодиться…
— Говорите же, — поторопил его Галиад.
— Это один из моих друзей, каменщик. Он много раз руководил строительными работами во дворце и знает его очень хорошо. Но я не уверен, что он захочет вам помочь. Он не является противником Ал'Роэга…
— Я беру на себя задачу уговорить его, — вступил в разговор Фингин. — Пойдемте к нему прямо сейчас!
— Так поздно? — воскликнул Ахано.
— Вы же сами сказали, что сейчас самый подходящий момент, — ответил Галиад.
Бард пожал плечами:
— Да, правда. Но это может ему не понравиться. Вам придется призвать на помощь весь ваш дар убеждения!
— Я иду за Мэлом и Кейтлин, — заявил Фингин, устремляясь к двери.
— Вы уверены, что их стоит брать с собой? — остановил его Галиад.
— Да. Они такие искусные воины… Вы даже представить себе не можете…
Юная бардесса на коленях стояла перед Дермодом Кахлом, лицо ее было разбито в кровь.
За спиной живого мертвеца горела целая деревня. Свирепые горгуны догоняли немногих уцелевших и добивали их, руша дома, еще не охваченные пламенем, и опустошая все на своем пути. Крики женщин заглушал грохот горящих балок, которые падали в огонь, поднимая клубы черного дыма. Пламя уже перекинулось на окрестные луга и на амбары, полные собранным за лето урожаем.
— Я уверен, что ты знаешь, где находится эта девушка, — повторял Дермод Кахл замогильным голосом.
Юной бардессе показалось, что черный капюшон ее палача дымится. Это был странный дым, он шел словно ниоткуда. За черной тканью не было видно ни лица, ни даже глаз.
— В вашем узком кругу новости распространяются очень быстро…
Он занес руку и ударил ее по лицу тыльной стороной одетой в перчатку ладони. Девушка упала на землю и разбила себе нос.
Кровь струилась у нее по лицу вперемешку со слезами.
Кэдлин пришла в эту маленькую галатийскую деревушку на берегу реки Шинайн накануне вечером. Это была восхитительной красоты девушка, она только что окончила обучение и путешествовала по стране со своими первыми песнями и сказаниями. И сегодня вечером всему этому придет конец. Только потому, что она, на свое горе, оказалась здесь и сейчас. Она не знала, почему Мойре было угодно привести ее сюда. За что ее постигла такая участь? А главное, кто этот ужасный, отвратительный человек, который так жестоко с ней обращается?
— Почему ты не отвечаешь мне, паршивка? Ты думаешь этим ей помочь? Если не скажешь ты, скажет кто-нибудь другой, когда я тебя убью… Ну, отвечай. Где она?
Но девушка не могла говорить. Она сама не знала почему. Что за неведомая сила велела ей молчать? Уверенность в своей неизбежной смерти? Зачем предавать девочку, которую она не знает, если ей самой все равно не выжить…
