Леонид Кондратьев - Отыгрывать эльфа непросто!
…
Ну, вот пока я тут о командирских сапогах мечтал, справа в кустах что-то зашуршало. И резко рвануло в сторону, прямо через кусты. Замираю, перехватываю винтовку и осторожно так раздвигаю стволом кусты. И тут сзади к правому плечу кто-то прикоснулся. Резко разворачиваю голову, а там командир что-то знаками показывает и вопросительно смотрит. Да как эти знаки понять то — нет, я конечно понимаю, что он-то свой беззвучный язык понимает, но я-то в нём не бум-бум. Он ещё раз повторяет последовательность жестов и вопросительно смотрит. Пытаюсь выражением лица показать, что ничего не понимаю. В ответ раздаётся шёпот на его непонятном языке. Пожимаю плечами и шепчу в ответ:
— Что-то зашуршало и убежало вон в том направлении.
— Почему не подал знак о возможной опасности из твоего сектора ответственности?
Как всегда заумным языком спросил командир, не переставая оглядывать окрестности.
Мои попытки объяснить, что его языка жестов я не знаю, а орать на весь лес было, как-то не с руки, были прерваны подошедшим капитаном:
— Что случилось?
В ответ Ссешес развернулся и прошептал злым голосом:
— Ну а ты, капитан, почему свой сектор наблюдения оставил. Подходи, кто хочешь — бери нас голыми руками? Воины, вы, что меня до сумасшествия довести хотите? Один спугнул косулю в кустах и, не предупредив, полез в одиночку разбираться. Второй вместо охраны и наблюдения тоже решил потрафить своему любопытству.
Видок у нас с капитаном стал довольно унылый, ругает-то за дело и в общем-то прав.
Конечно понимаю что с начальством спорить невместно — но не сдерживаюсь и спрашиваю:
— Командир, так твоего языка жестов мы не понимаем. По дороге еле разобрались как ты повороты обозначаешь, а уж как тебе подать сигнал о шуме в, как ты говоришь, моём секторе ответственности, тем более не знаем.
Выражение лица командира начало резко меняться — недоумение, удивление и наконец прочно угнездившееся понимание, волной пробежали по его тёмному лицу.
— Извиняюсь. В какой-то момент забыл что вы хумансы и воспринимал вас частью темноэльфийской диверсионной тройки. Постараюсь чтобы такого не повторилось. А теперь давайте продолжим путь.
Дальше мы бежали уже без остановок и без неожиданностей. Видимо запас оных на сегодняшнюю ночь был уже нами выбран. Почти в четыре ночи, по капитанским часам, наконец, выбрались из леса, на железнодорожный путь, судя по карте, где то между Кобриным и станцией с странным названием Оранчица. Мощная железнодорожная насыпь поднималась над уровнем лесной почвы на приличную высоту в почти два метра. Ну подошли мы к ней, осмотрелись — тишина мёртвая. Да и кому тут шуметь-то в такую рань. Сумасшедших кроме нас ночью по лесу шляться-то нет. К этому времени содержимое моего наплечного мешка, обложенное при беге таким количеством мата, воспринималось мной исключительно в матерном ключе. И поэтому когда капитан сказал, что место подходящее я с большим наслаждением бросил мешок на землю и вознамерился отвесить ему пинка — так, в отместку за свою спину. Остановил меня громкий мат капитана и резкий прыжок с перекатом в отдалённые кусты Ссешеса. За что и удостоился чуть попозжа двух подзатыльников и дружного шёпота в котором я узнал, что всю дорогу тащил на себе порядка десяти килограмм взрывчатки и коробку с детонаторами. В ответ на такие новости я смог только судорожно хватануть ртом воздух и как стоял так и сел. В голове проносились мысли о том, что ещё чуть-чуть, и мозгами бы я пораскинул знатно. Меж тем Кадорин, не отвлекаясь на мой прибитый вид, отстегнул малую сапёрную лопатку и приступил к раскопкам железнодорожной насыпи меж двух шпал. В это время командир с большой сноровкой собирал из вытащенных из вещмешка деревяшек, проводов и каких-то деталек адскую машину. Судя по всему он уже не раз тренировался это делать, так как никакого справочника или схемы перед ним не лежало и всё творилось по памяти.
Распотрошив и мой многострадальный мешок Ссешес споро начал набивать толовыми шашками собранный деревянный ящик. Вытащив деревянный пенал с детонаторами, он вставил один в шашку и аккуратно поместил внутрь адской машины. Подхватив её на руки он подошёл к капитану и тихим шёпотом произнёс:
— Готово, давай устанавливать.
— Точно? Давай я лучше перепроверю. Всё же ты с нашими техническими бомбами не общался
— Да что там сложного-то. Ни опознавания по ауре, ни дублирующий цепей подрыва — так примитивная алхимия ну и электричество ваше конечно. Не боись, ставь, на всякий случай конечно можешь проверить — чем Ллос не шутит и устанавливай. А я пока следующую соберу.
— Зачем следующую, потом её тащить невесть сколько придётся. Лучше уж потом на месте соберём.
— Ничего ты капитан не понимаешь. Вот давай я тебе мозг погрызу следующими рассуждениями, а ты пока всё же её поставишь. Согласен?
Пыхтящий капитан, склонившийся над рельсами в довольно многозначительной позе пристроил отрезок доски в довольно глубокой ямке между шпал, буркнул что то утвердительное и с подозрением начал рассматривать содержимое собранной мины.
— Вот посуди — взорвётся на этой мине эта ваша железная колесница.
— Паровоз. Кстати — собрал правильно — даже странно.
— А ты сомневался! Так вот — паровоз взорвался, вагоны покатились под откос — насыпь тут вроде достаточная. Всё равно путь будет разрушен и прилично — правильно рассуждаю?
Возвышающаяся над рельсами кормовая часть капитана попыталась было воспроизвести кивок головы, но в связи с отсутствием актёрских данных не смогла — поэтому из глубины земляной норы раздался чуть приглушённый голос:
— Ну, допустим.
— Так вот, для нашей цели, блокирования перемещений вражеских войск, самыми злейшими врагами являются, по моему мнению — ремонтники. Вот поэтому вторую мину мы поставим метрах в четырёхстах от первой и настроим прибор кратности на взрыв от второго проходящего поезда. Как тебе мои рассуждения.
Вынырнувшая из под рельса голова капитана, с припорошенной песком шевелюрой, имела очень странный вид, на лице одновременно было написано выражение крайнего удивления и восхищения.
— Блин, Ссешес, снимаю шляпу — с такой стороны подойти к этой задаче — я до такого даже не додумался.
И капитан принялся с наслаждением вытряхивать из своей шевелюры землю. И при этом зараза углядел меня, с интересом прислушивающегося к беседе.
— Юра, мать твою! Ты где должен сидеть? Кто должен за окрестностями наблюдать. Вот вернёмся, наряд на кухне тебе гарантирован.
Настроение у меня тут же упало и ругая себя за излишнее любопытство я принялся с усердием вглядываться в обе стороны лесного коридора в котором находилась насыпь. Но внезапно раздался голос Ссешеса:
