Александра Лисина - Танцы во льдах
- Осторожнее, Трис, - только и сказал он, с трудом балансируя на краю пропасти.
- Поста... раюсь...
С опаской выпрямившись, дальше я предпочла передвигаться на полусогнутых, чтобы никого не столкнуть, не спихнуть с обрыва, не покалечиться самой и, главное, не уподобиться гордым орлам, порхающим в поднебесье. А если уж и довелось бы свалиться, что ж - по крайней мере, тогда это получилось бы сделать в гордом одиночестве, чтобы потом, с немалой скоростью летя к заждавшейся землице, успеть хорошенько подумать о своей неуклюжести, криволапости, носорожьей грации и жутчайшем невезении, благодаря которым я, вопреки всему, оказалась демон знает где, пес ведает зачем и (Двуединый, спаси мою душу!) в такой странной компании.
Как ни удивительно, упасть мне так и не довелось - мы благополучно спустились и даже никого не потеряли по дороге. Правда, за это время солнце успело заползти уже за соседнюю гору, так что вокруг не только сразу похолодало, но и ощутимо потемнело. А под сенью гигантских деревьев (кстати, они действительно оказались поистине великанскими!), за густой листвой и могучими ветками это выглядело так, словно над уснувшим городом кто-то милосердно накинул полупрозрачную черную вуаль.
Я даже поежилась от столь резкого перехода к темноте, но потом оглядела окруживший долину горный массив и запоздало поняла, что тут иначе и не бывает - тяжелые склоны будто впитывали солнечный свет, надежно отрезали его от земли, оттягивали на себя. И только снежные вершины Летящих Пиков немного скрадывали это впечатление, поскольку даже в полнейшей тьме загадочно посверкивали крохотными кристаллами природного серебра. Возможно, когда город был жив и полнился голосами Крылатых, когда вокруг звенел смех и играла мягкая музыка, горели фонари и порхали светлячки, он выглядел таинственно и красиво. Возможно, его специально расположили так, чтобы усиливать эффект сумерек, но при этом искусно расцвечивали магическими огоньками. Если я права, то это должно было быть удивительно красиво - ночь, приглушенные голоса, загадочный свет повсюду и тени... удивительно прекрасные тени счастливых творцов...
Однако сейчас, когда солнца стало не видно и никто не спешил разжигать факелы, когда запущенные деревья опускали свои ветви слишком низко, а густая листва охотно поглощала всякий проблеск света, мне стало как-то не по себе. И даже тот факт, что у листьев оказались тоненькие золотистые прожилки, умеющие отражать любой проблеск света и играть радужными бликами, не вызывал особого восторга.
- Это илларэ - священное дерево эльфов, - глухо сообщил Рум в пустоту. - Вернее, его прародитель, чьи семена когда-то были перенесены в Священные Рощи низин. Если в новолуние поделиться с ним своей жизненной силой, оно будет светиться по ночам до следующей луны. А когда таких деревьев вокруг собирается достаточно, то весь город будет гореть, будто в золотом огне. Это очень красиво, Трис, когда целая долина светится, как днем. Красиво и неповторимо.
Я на миг представила и была вынуждена согласиться: да, наверное, это действительно непередаваемо. Ведь илларэ здесь много, очень и очень много, а их кроны без преувеличения были способны заменить живое солнце.
Беллри с Шиаллом благоговейно поклонились старому дереву, приложив руки к груди, но Ширра, пренебрежительно фыркнув, прошел мимо. Гордо подняв голову, бестрепетно вступил на широкую дорогу и, не дожидаясь, пока мы опомнимся, медленно двинулся вперед. Я не поняла, откуда он точно знал, куда идти, но скорр вел себя настолько уверенно и быстро, что никто даже не усомнился в его праве быть первым. Мы, к собственному удивлению, покорно пошли следом, как привязанные, и заворожено глазели на проплывающие мимо руины.
Здесь не было ни одного целого здания, ни одной высокой стены. Ни дома, ни улицы, ни даже собачьей конуры, если, конечно, у Крылатых когда-то были собаки. Такое чувство, что когда-то по городу прошелся свирепый ураган, разметавший строения на куски, а потом кто-то могучий и злой еще и ударил по каждой крыше или колонне громадным молотом, раздробив ее на мельчайшие осколки. И теперь, вместо прекрасных домов и изящных беседок вдоль гладких каменных плит, которые почему-то неведомый Разрушитель не тронул, виднелись груды битых камней, черепки, горы старого мусора и повсюду - следы распустившегося леса. Если бы не опавшая листва, не сломанные ветки, устилающие чудом уцелевший фундамент, картина разрушений была бы поистине ужасающей, но лес милосердно прикрыл свою боль мягким покрывалом забвения.
И только огромные статуи еще возвышались посреди этого хаоса. На фоне прочих вещей они казались почти нетронутыми, хотя, конечно, вблизи было хорошо видно, что и их время тоже не пощадило. К тому же, почти у каждой из гигантской скульптур было что-то разбито, испорчено и отломано. Особенно исковерканы лица. И крылья, которые чем-то не угодили неизвестному вандалу - почти все перья на кончиках оказались безжалостно вырваны, благородные профили сточены или исцарапаны чем-то острым и невероятно крепким. Длинные туники на скульптурах носили следы порезов и жестоких ударов, словно каменные одежды пытались в ярости содрать со стыдливо прикрытых тел. Женские лица вообще почти не просматривались - их почти целиком заменили безликие маски, и только по обломкам мрамора, в изобилии валяющегося рядом, по безупречным овалам и жалкими остаткам глаз можно было предположить, что они были по-настоящему прекрасными.
Я с сожалением отвернулась. Эльфы горестно прикрыли веки, отказываясь верить в утраченное чудо. И даже Лех, в обычное время чуждый излишним сантиментам, не сдержал разочарованного вздоха - было действительно жаль, что подобная красота оказалась потерянной навсегда.
Ширра по сторонам упорно не смотрел - кажется, его не интересовали развалины некогда прекрасного города. Он целеустремленно направлялся вперед, в самый центр, куда сходились все пути и где, надо полагать, у меня все-таки будет возможность узнать ответы на свои вопросы. Его сильные лапы спутали мягко, почти бесшумно, умудряясь ничем не потревожить многовековой слой пыли. Под гладкой шкурой гуляли сытые мышцы, уши настороженно шевелились, а хвост нервно подрагивал на каждый шаг. Однако он по-прежнему молчал и ни разу не обернулся, пока впереди не забрезжил свободный просвет. На краю разрушенной улицы на мгновение остановился, словно не решаясь вступить под неверный свет заходящего солнца. Глубоко вздохнул, прикрыв глаза и будто набираясь смелости для последнего шага. Наконец, тряхнул головой и одним стремительным, потрясающе грациозным прыжком оказался точно посередине огромной площади.
