Лесса Каури - Золушки из трактира на площади
Томазо улыбался, предаваясь воспоминаниям, и Бруни улыбалась вместе с ним. Видела отца и матушку, будто живых — молодых, рьяных!
— Мужику же что надо — теплая женщина под боком, — продолжил мастер, — его женщина! Да чтобы с ней скучно не было, но и молча лось хорошо! А уж с твоей матушкой, Бруни, скучно не было никому!
На площади Мастеровых они расстались, церемонно поклонившись друг другу. Едва Бруни ступила на порог трактира, услышала в кухне щебетание Ваниллы.
— Ну где вы ходите, хозяйка? — пробурчала Ровенна, задержавшись у двери. — Начали прибывать гости на свадьбу Колея и Ориданы, следовательно…
— …королю понадобились мерзавчики? — догадалась Матушка, в душе обрадовавшись нежданному заказу.
Все что угодно, лишь бы не думать о письме Ральфа, не представлять себя в его доме, не раздумывать всерьез — не этого ли хочет от нее Богиня.
— Как сказал утром мой муж, — вещала Ванилла, ловко разделывая шмат теста, — «обстановка во дворце нервическая»!
Бруни вошла и невольно залюбовалась ровными круглыми заготовками для булочек, выходящими из-под рук подруги. Пока она переодевалась, переплетала волосы и мыла руки, Ванилла рассказывала о прибытии первой партии гостей из Гаракена и других государств, граничащих с Ласурией. Свадьба младшего принца сослужила добрую службу Вишенрогу, как портовому городу и торговому центру Тикрейского побережья. Уже сейчас многие из гостиниц и постоялых дворов с хорошей репутацией полностью выкупались казной для гостей празднества. Цены на аренду домов, построенных вдоль улицы, по которой должен был двигаться кортеж Ориданы и свадебная кавалькада, взлетели до небес, поэтому некоторые оборотливые жители перебрались на это время к родственникам, а жилье сдавали любителям зрелищ, прибывающим со всех концов материка.
Как водится, королю уже демонстрировали первые подарки для молодой пары. Самым необычным из них пока оказалась самодвижущаяся карета в виде тыквы, изготовленная Гильдией механиков, большинство мастеров которой были гномами.
— В замке все друг с другом шушукаются, — продолжала Ванилла, — обсуждают наряды жениха и невесты, цвета и фасоны которых держатся в страшной тайне. Недавно мастера Артазеля отправляли в Гаракен — снимать мерки с принцессы. Он так орал, когда его засовывали в портал, что слышно было даже на кухне! Но вернулся довольным, хотя и взбледнувшим с лица. «Интересная, — говорит, — будет у нашего Коленьки супруга! Непредсказуемая, как погода в Синих горах!»
— А сам-то Коленька что? — с презрительной улыбкой осведомилась зашедшая с подносом Ровенна. — Небось, последних баб под себя подминает?
Ванилла, кивнув, покрутила у виска белой, будто в перчатке, рукой в муке:
— Этот вообще как с цепи сорвался! Рыщет по городу, перепортил, наверное, всех купеческих и дворянских дочек в округе. Надысь шептались по углам, будто отец ему ремнем грозил: мол, выпорет на заднем дворе и не посмотрит, что принц и жених. А вообще, Дрюня сказал, терпение его величества «достигло апофигея»! И я вот думаю, в какую это сторону оно апофигевает — вверх или наоборот?
— Ежели речь о ремне зашла, — не оглядываясь, пробурчал замешивающий в кастрюле начинку Пип, — значит — наоборот!
— Точно, мастер! — кивнула Ровенна, скинула грязную посуду с подноса в чан и вышла в зал.
За стойкой сегодня стоял невероятно гордый собой Питер Конох. К радости Бруни, считал парень скоро, и с памятью у него было все в порядке. Правда, звуки бьющихся кружек и бокалов, нет-нет, но до кухни доносились.
Краем уха слушая разговор, Матушка ощутила светлую грусть. Где-то там, в бесконечных коридорах дворца мог бродить вернувшийся из поездки Кай, смотреть в окно или на пламя в камине, крутить в красивых сильных пальцах бокал рубинового вина, а может быть, делить ложе с какой-нибудь фрейлиной или «купеческой или дворянской дочкой». «Интересно, — подумалось Бруни, — ощутит ли он в себе перемены? Ведь коли проклятье снято — и дышаться легче должно или… нет?»
Вернувшийся с учебы Весь, заняв угловой стол на кухне, водрузил на полочку над ним солидный фолиант в толстой обложке, отобрал у Ваниллы партию теста, с которым она возилась, и занялся одновременно чтением и замесом.
— Иди перекуси, пап, — сказала та, в свою очередь отбирая у Пиппо ложку-мешалку начинки для булочек, — ты же с утра не ел!
— Да я не голоден… — попытался было возразить тот, но подошедшие сестрички Гретель без разговоров взяли его под белы рученьки и увели в зал.
Ванилла покосилась на Веся.
— Что ты читаешь такое страшное? — поинтересовалась она.
— «Хвала или честь. История Ласурско-Крейского противостояния», — не отрываясь от книги, сообщил тот. И добавил для Бруни: — Я пригласил Рахена и ребят завтра к полудню.
Матушка рассеянно кивнула.
— О чем мечтаешь? — заинтересовалась неугомонная подруга. Просто стоять и мешать начинку ей было скучно.
Бруни пожала плечами. Она обмывала и отбивала куски мяса для ужина, присыпала солью и пряностями, сбрызгивала маслом и ставила в печь — запекаться. Запах жаркого, смешиваясь с ароматом свежего теста, был тяжел, но приятен.
— Что ты решила с… ним? — снова покосившись на оборотня, шепотом спросила Ванилла. Весь ушел в чтение и не слушал.
— Думаю расстаться, — ровно сказала Матушка.
В кухню заглянул Питер.
— Помощь нужна, девушки?
Зашипев, как разъяренная кошка, Ванилла замахала на него полотенцем. Конох испуганно исчез.
— Но ты же его любишь! — изумилась она, вновь поворачиваясь к подруге. Любопытство, казалось, прожигало Старшую Королевскую Булочницу насквозь. Правда, была в нем и изрядная доля сочувствия.
— Кто я и кто он? — произнесла Бруни. — Прости, мне не хочется об этом говорить.
— Ох! — вздохнула Ванилла и прижала ладонь к пояснице. — Ну что же делать, что? Надо смириться, ты права… только — не хочется!
Бруни, не поднимая глаз, покачала головой:
— Не хочется!
— Ох! — повторила подруга громче и вдруг согнулась пополам. — Ох!..
— Что ты? — испугалась Матушка, подхватывая ее.
Та вымученно улыбнулась.
— Живот свело. Не иначе горох во вчерашней похлебке был ядрен! О-ох!
— Известно, куда надо идти, коли с горохом не в ладах! — заявила Ровенна, появляясь на пороге, будто демон из преисподней.
— Да не хочу я! — воскликнула Ванилла, поднимая бледное, в испарине, лицо.
В кухню вкатился Пип, подкрепившийся и оттого полный энергии. Увидев дочь, изменился в лице.
— Ты чего?
— А ну-ка, пойдем, приляжем! — Ровенна обняла ее за талию и повела наверх. Крикнула, не оглядываясь: — Хозяйка, к вам положу. А вы к целителю пошлите пока!
