Роджер Джолли - Пепелище славы
– И какие у тебя предложения, старик? – сварливо осведомился начинающий командир. Ришнар выдержал долгую паузу.
– Когда мы явились триста лет назад в эти пещеры, гномы совсем не ждали гостей, – начал он, сощурив алые глаза.
Красноватые блики костра бросали тени на изуродованное шрамом лицо старого орка (если, конечно, слово «уродовать» применимо к тому, что и в первозданном облике не блистало красотой), отражались в темных зрачках. Они казались отблесками старых пожаров, остававшихся неизменным следом наступающих армий Тьмы.
– Это было хорошее начало. Не то, что потом, на нижних уровнях. Наших полегло совсем немного, а от крови гномов полы становились скользкими. Им выпало особое счастье. Они умерли, так и не успев оторваться от своей любимой работы. Помню, как сейчас. Сотни две, или три…
– Заткнись! – судорожно взвизгнула Нириэль и смущенно прикрыла ладонью рот. – То есть… Я хотела сказать, замолчи.
– О, – «опомнился» Ришнар. – Я, кажется, увлекся. У нас, стариков, такое бывает. Ну так к чему я это рассказываю? Я застал пещеру, как она была при гномах. И помню так отчетливо, словно это происходило вчера. Сейчас все пришло в запустение. Сгнили крепи, кое-где обвалились целые коридоры. Ход, ведущий к руднику, кстати, тоже.
– Если хочешь что-то починить, найди того, кто это разломал, – мрачно фыркнул Шенгар. – И ты собираешься его показать, я правильно понял?
– Причем, совершенно добровольно, – кивнул седовласый сотник. – Но с одним условием. Без плотного завтрака и хорошего отдыха я с места не двинусь. Скрепя сердце, молодой вождь был вынужден согласиться.
Расположиться пришлось в одном из шатров, где, судя по разбросанным вещам, уже обитало пятеро орков. Однако, для эльфийки нашлась воистину королевская постель, прикрытая шкурой снежного барса. Не выделанная кожа ссохлась и задубела, но густой мягкий мех заставлял забыть обо всем. Нириэль оставалось только гадать, откуда такая роскошная вещь взялась в суровой обстановке похода, но пришлась она очень кстати.
А еще эльфийка подумала, засыпая, что в жизни бы не поверила, что будет когда-нибудь так благодарна престарелому убийце с повадками ядовитой змеи за то, что тот оказался достаточно упрям и настоял на отдыхе.
ГЛАВА 2.
Ход оборвался внезапно. Свет факелов выхватывал из темноты очертания огромных глыб, перегораживающих коридор.
– Ты это знал! – выдохнул Шенгар, разглядывая неожиданное препятствие. В этот момент лицо молодого вождя выглядело настолько растерянным, что с головой выдавало его юный возраст.
– Это осложняет дело, – философски заметил Ривендор, зачем-то постучав по камню ребром ладони.
Шенгар, не сдержавшись, что было силы вдарил по завалу кулаком – и едва не вскрикнул от боли. Некоторое время он ожесточенно махал пострадавшей конечностью. Однако, неудачное общение с куском гранита помогло орку вырваться из оцепенения.
– Ход был длинный? – спросил он.
– Длинный, – безжалостно кивнул Ришнар.
– А других нет? В обход?
– Не уверен. По крайней мере, мне они неизвестны. Шенгар прекратил дуть на разбитый палец и свирепо сунул его в рот.
– Значит, единственный способ добраться до руды – расчистить этот путь. И еще непонятно, завален он немного, или на всю длину, – невнятно прошамкал он. – Труднее только прорубить рядом новый… Или легче?
Черный юмор последнего замечания не вызвал у троих его спутников бурю восторга. Ривендор с новой глубиной ощутил всю шаткость их положения среди орков. Снисходительность, с которой своенравные, запальчивые северяне терпели присутствие «длинноухих», опиралась лишь на авторитет Шенгара. А молодой охотник и так бродил по краю пропасти, подбив соплеменников на этот авантюрный поход. Только теперь эльф понял и оценил долгие колебания урук-хая перед тем, чтобы решиться на такой отчаянный шаг.
Харлак, тот самый рослый сухопарый тип, в беседе с которым эльфы нашли Шенгара сразу после прибытия, задумчиво выковырял из завала несколько мелких камней и просунул в образовавшуюся дыру свою длинную руку.
– Будет трудно убрать большие обломки, – бесстрастно констатировал он.
Его хладнокровная безучастность составляла столь разительный контраст с кипевшим в душе Шенгара ураганом страстей, что молодой вождь, не вытерпев, спросил:
– Слушай, Харлак, тебя вообще чем-то пронять можно?
Тот равнодушно пожал плечами. В его прозрачно-серых, совершенно человеческих глазах, странно не сочетающихся с орочьим лицом, не мелькнуло и тени эмоций.
– Я говорю как есть, – сказал он. – Сам знаешь, у меня веские причины поддержать тебя в этом походе. И терять мне не меньше, чем тебе.
В появившемся у Ривендора выражении читался столь явственный вопрос, что сероглазый урук-хай обернулся к эльфу (во всем орочьем отряде он был, пожалуй, единственным, кто мог взглянуть на «ушастиков» свысока в полном смысле слова). В первый раз в его голосе послышался легкий оттенок раздражения.
– Длинноухий, у меня же все на лице нарисовано, разве нет?
– Прошу прощения, если вел себя как-то не так, – искренне извинился Ривендор. – Я еще слишком плохо знаю правила и обычаи вашего народа.
К Харлаку уже вернулась прежняя сдержанность. Он махнул рукой в сторону Шенгара.
– Ну так пусть он тебе как-нибудь растолкует, что значит родиться больше человеком, чем это положено. И что такое клан Ночные Тени. А мне не до того, чтобы возиться с ушастыми.
Возвращались молча, настроение царило подавленное. Энтузиазм, сопровождавший дорогу до места обвала, сменился на обратном пути своей полной противоположностью. У притока подземной реки компания разделилась. Харлак отправился к ущелью, где строились укрепления на случай появления эльфийских войск. На прощание он подбадривающе сказал молодому вождю:
– Мы начнем разбирать завал завтра. А самым беспокойным я отыщу другие занятия. Шенгар ответил вымученной улыбкой и дружески хлопнул Харлака по спине.
После исчезновения брата этот получеловек-полуорк оказался одним из самых надежных товарищей, на кого стоило положиться. Несмотря на то, что угадать творящееся под этой бесстрастной оболочкой, было невозможно в принципе.
Одного Харлак не скрывал: у него имелось достаточно причин желать изменений в устоявшихся порядках Кланов. Глядя на родителей этого странного существа, на его братьев и сестер, трудно было предположить, чтобы в подобном семействе появился кто-то, похожий на него. Совсем в другом месте и времени одна умная дисциплина знала объяснение такому явлению, обычному для смешанных рас. Но этому миру, а тем более, Северным Кланам, данная наука была неведома. А потому Харлаку и его матери пришлось вынести немало обидных подозрений, прежде чем собрание старейшин и примкнувших к ним старых женщин (чуть менее древних, но куда более сварливых и придирчивых) не постановило две вещи. Первое: человеческому ублюдку взяться неоткуда, а значит этот непонятный ребенок все же является сыном орочьего народа. И второе: он орк в большей степени, нежели человек, а потому может остаться в Кланах.
