Людмила Безусова - Каждый выбирает по себе
Обоняние колдуна уловило терпкий запах ведьмы — волнующий, притягательный… Нечто, давно позабытое им, отозвалось на чувственный призыв. Сердце замерло на миг, потом стремительно сорвалось вниз, туда, где, независимо от его воли, пульсировало, наливаясь кровью, его естество. Ведьмаг торопливо выдохнул, пытаясь упорядочить смешавшиеся мысли.
Достаточно раззадорившаяся Чернава, приметив едва заметное замешательство прикрывшего глаза мужчины, подступила к нему вплотную, легонько царапнула ногтями по полоске голой груди, открывшейся в просвете распахнутого кожаного жилета. Кожа колдуна тотчас покрылась мурашками. Девушка облизнула пересохшие губы. Кажется, сладится… Ладонь её легла на напрягшийся живот ведьмага, потом сама собой опустилась на весьма заметную выпуклость. Девушка застонала и всем телом прильнула к мужчине, сжимая руками его ягодицы, потом опустилась на колени и с нетерпением дернула пряжку ремня, обламывая ногти…
— Остынь! — Резкий рывок за волосы отбросил ведьму от мужчины. Отлетев к стене, она шлепнулась на лавку, рыча от боли и вожделения. Отлюдок с перекошенным в непонятной ей гримасе лицом затягивал ремень. — Мне это не надо, — и добавил в сердцах. — Ох, уж эти ведьмы, ничего в простоте сделать не могут, во всем удовольствие для себя ищут!
Чернава сжалась в комок. Дрожа от унижения, обхватила себя за плечи. Можно подумать, ей сильно хотелось… с этим… А если по-другому никак? Знал бы кто, как охота вернуть себе хотя бы часть той силы, какой обладала! Знал бы кто, как это — чувствовать себя увечной!
— Так что, — с трудом затолкав уязвленное самолюбие подальше, едва слышно произнесла ведьма, — передумал? Жаль силу-то стало?
— Почему? Поделюсь, коль обещал.
— Тогда почему оттолкнул?
Колдун брезгливо поморщился.
— Не хороша для тебя… — с обидой сказала Чернава, помолчала чуток и выкрикнула: — А если по-другому никак?!
— Все можно. Только не лезь со своими измышлениями…
Девушка поерзала на лавке. Возбуждение схлынуло, словно весенний паводок, и теперь она почувствовала, как оказывается холодно в избушке. Но встать и одеться не решилась.
Заметив её метания, колдун усмехнулся, обхватил ладонями свой камень-оберег, прикрыл глаза, сосредотачиваясь на нем. Свечение камня стало нестерпимо ярким. Казалось, в руках колдуна полыхает кусочек солнца и так же нестерпимо жжет глаза. Сияние оливина пробилось сквозь плотно переплетенные пальцы колдуна, охватило золотистым ореолом запястья, растеклось жидким золотом по предплечьям.
Ведьма, следящая за ним во все глаза, отвела взгляд, дав себе зарок не совать нос в чужое чародейство. Некоторое время она старательно разглядывала стены, отметив про себя, что в избушке заметно посветлело, однако её терпения хватило не надолго. Чернава вновь глянула на ведьмага. Пальцы его находились в беспрестанном движении. Тонкие сверкающие лучи, как продолжение их, сплетались в затейливую вязь узоров, беспрестанно меняющихся, словно колдун никак не мог определиться — какому же из них отдать предпочтение. Воздух вокруг него искрился, порождая крошечные молнии, злобными просверками мелькавшие перед глазами ведьмы. Почувствовав нарастающее напряжение творящегося колдовства, она поежилась. Чернаве внезапно захотелось стать махонькой мышью и, нырнув укромный уголок, затаиться там надолго.
Внезапное предчувствие близкой гибели накатило горячей, удушливой волной. Чернава ясно и отчетливо осознала, что очень скоро она умрет. Не сегодня, не завтра, но смерть идет за ней по пятам, и в этот раз улизнуть не удастся. Страх удушающим захватом перехватил горло, почти лишив возможности дышать. Сердце, точно тяжелый камень, с натугой ударяло о ребра, стремилось вылететь наружу, напрочь разбив свою тесную клетку. "Это всё его колдовство… Не смотри на него!", — приказала она сама себе, надеясь, что отведя взор, станет менее уязвима для чужих чар. И не смогла…
"Да бес с ней, с силой! Живут же другие! И она прожила бы… — сейчас ведьма готова было отказаться от всего на свете, лишь бы не видеть мелькания чужих пальцев перед глазами, не чувствовать давящую петлю ужаса на собственной шее. — Но разве это жизнь! — невысказанный яростный протест помог ей отвлечься от созерцания рук колдуна, продолжающего плести свои чарующие узоры. Но только на время…
Голова сама собой разворачивалась к колдуну, как ведьма не противилась. И что делать — смотрела на него во все глаза, изредка отводя взгляд, хотя того ощущения всепоглощающего ужаса девушка уже не испытывала.
Вскоре Чернава увидела, как невесомая блестящая паутинка, которую Отлюдок осторожно вытягивал из своего живота, кольцами ложится на пол у его ног.
"Вот это да! Точь-в-точь паук…".
Наконец ведьмаг взглянул на "паутинную" горку, выросшую уже до колен, довольно крякнул и, сноровисто ухватив кончик нити, принялся сматывать клубок.
— Готова? Лови! Скажешь, когда хватит… Лишнее заберу обратно, пригодится.
Толком ничего не сообразив, Чернава охнула — золотистый невесомый клубок больно ударил её в грудь. Рассыпался сверкающими искрами, отгородил её от ведьмага. Последнее, что успела заметить ведьма перед тем, как у нее потемнело в глазах, был кончик нити, который так и остался намертво зажат в кулаке ведьмага.
— Я уж думал, ты не выдержала, — стоящий перед ней на коленях колдун поднялся, со стоном распрямил спину. Щеки лежащей перед ним девушки горели — то ли от пощечин, которыми приводил её в чувство Отлюдок, то ли от перенасыщения ведьмачьей энергией. "Зря я все-таки позволил ей взять сколько хотела, — запоздало пожалел о своей щедрости колдун, — кто ж мог подумать, что столько в неё влезет. Вот прорва! Повезло девахе, такой потенциал оказался. То-то её Морена приветила… только вот, видать, до поры до времени в неведении держала, чтобы не потерять наперсницу. Да природа все одно свое взяла…".
— Оставь меня одну, — Чернава едва шевелила губами и не пыталась подняться с пола. — Мне… Мне надо свыкнуться… — Она изнеможенно прикрыла глаза. Короткое высказывание далось ей с невероятным трудом.
— Как хочешь, — безразлично пожал плечами Отлюдок. Он обещанное выполнил, пусть сама разбирается с тем, что досталось. Смотреть, как корёжит ведьму, он не желал. И уже уходя, небрежно обронил: — Только помни, что силой я с тобой только для оборота поделился… Сделаешь, как обещала, может и оставлю малость…
*****
— А ты? — вдруг спохватился парень. — Не хочешь?
Ведьмаг вяло махнул рукой, мол, ешь, не морочь голову…
— Слушай, а на кой она нам сдалась? — Антон кивнул на кусты, в которых копошилась прожористая ласка. — Зачем нам проводник, мы ж вроде шли без проблем? Дорогу ты знаешь…
