Дмитрий Таланов - Раксис
Был в их позиции еще один плюс — солнце светило им в спину. Сашка не обратил на это внимания, зато обратила тетя Зина. Она стала шушукаться с мамой, он к ним не прислушивался.
Разглядывая знакомый пейзаж, Сашка старался вообще ни о чем не думать. Потому что единственными мыслями, лезущими ему сейчас в голову, были воспоминания о том дне три года назад, когда он познакомился с Машей и Андреем, а затем они вместе сидели на краю обрыва, что находился отсюда недалеко.
Он вспомнил, что второй раз они сидели там после ареста Батона, когда Сашка впервые увидел Врата, и вдруг он ощутил во всем теле то самое неприятное покалывание, словно тысячи иголочек разом вонзаются в кожу.
— Дождались, — прошептала тетя Зина.
Метрах в сорока впереди воздух задрожал, как бывает при сильной жаре, а потом там будто разом раздвинулись гигантские шторы. Сквозь возникшие ниоткуда призрачные ворота размером не меньше футбольных перед Сашкой открылась знакомая перспектива.
Замок виден не был — Врата располагались слишком близко к нему, перегораживая собой полосу песка рядом с пещерой, в которой Сашка, Андрей и Маша прятались в прошлом году. Но знакомый подъемный мост был как на ладони, и от него к Вратам двигалась конница. Совсем не десять, а никак не меньше пятидесяти всадников, первые из которых уже ступили на поле.
В зловещей тишине, нарушаемой позвякиванием сбруи, половина из них расположилась по ту сторону, другая — по эту, образовав своего рода коридор, в конце которого блеснул лысый череп Хавелока.
На всадниках была форма имперских солдат, напоминающая форму канадских конных полицейских, сериал о которых Сашка смотрел зимой. От будничности, с которой они двигались, ему стало страшно. Это был не гипотетический страх, которого пыталась избежать Маша — этот страх приобрел зримые очертания противника, уверенного в себе.
— И что нам теперь делать? — потерянно спросил Сашка, взглянув по очереди сначала на маму, затем на застывшую в полной неподвижности тетю Зину.
Но удивительное дело — никто из них, казалось, ничуть не испугался. От обеих женщин исходила та же, если не большая, уверенность, что и от солдат. Холодные бледно-голубые глаза одной и ярко-синие другой внимательно следили за перемещениями противника. А когда следом за Хавелоком на поле появились четыре огромные собаки, мама даже позволила себе улыбнуться.
— Ему не стать военным стратегом, — бросила она иронично.
Тетю Зину факт появления собак тоже почему-то обрадовал. Она сказала оживленно:
— Тогда с них начнем!
Она повернулась к Сашке.
— Но сначала ты пустишь в ход свою штуку, если уверен, что сможешь их дезориентировать. Далее твоя задача взобраться на лошадь и двигаться к Вратам, страшно размахивая мечом!
Ухватив поудобней генератор в потной ладони, Сашка кивнул. Он недоумевал, как она может сейчас шутить. Он, правда, догадывался, что тетя Зина прекрасно представляет серьезность ситуации, но почему они с матерью так спокойны? Они что, вообще ничего не боятся?
— Где твой Терс? — спросила тетя Зина, наблюдая, как пять солдат спешились. Следом спешился Хавелок.
— Скоро будет, — ответила мама. — Обернись назад, только не пугайся, — сказала она Сашке, провожая взглядом поднимающихся по знакомой тропинке солдат. Во главе их шел Хавелок. Редкие прохожие с интересом глядели на них.
Сашка обернулся и увидел черную тень, что пробиралась от дерева к дереву как охотник, выслеживающий добычу. Когда тень приобрела знакомые очертания медвежьей морды, Сашка нервно спросил:
— Это и есть твой Терс? Где ты взяла такое чудовище?
Мама улыбнулась, положив ладонь на голову подползшей к ее ногам собаки.
— Он старый уже, оттого такой большой. Я спасла его от смерти и вызывала сюда время от времени, когда считала нужным. Он единственный, кто может это делать. Возможно оттого, что щенком его почти утопили в Сотерисе.
Сашка покосился на громадную голову с жуткими клыками. «Ага, вот и таинственный защитник из таинственного письма! Как же ты выжил после столкновения с Джокером?» Всплывшие в памяти события трехлетней давности натолкнули Сашку на мысль, что он забыл кое-что рассказать, что может оказаться важным.
Тетя Зина сухо произнесла:
— Приготовились. Как только скроются в подъезде!
Сашка вскинул глаза на далекую дверь. В окнах их дома играло солнце, не давая толком ничего разглядеть, но головы Хавелока и солдат были где-то рядом с невидимой отсюда машиной.
Выпрямившись в кузове грузовика у новой многоэтажки, мужчина в спортивном костюме бросил выволакивать диван и с любопытством посмотрел вслед солдатам. Потом перевел взгляд вниз, на поле с всадниками, и неистово забарабанил по крыше кабины, на подножке которой тотчас появился водитель. В любое другое время Сашка с удовольствием понаблюдал бы за потрясенным выражением на их лицах, но сейчас он только ждал, когда распахнется знакомая дверь, чувствуя себя так, словно воздух вокруг него наполнился невидимой клейкой патокой.
Тетя Зина вложила в арбалет стрелу, вынув ее из чехла на правом бедре. Мама вытянула из-за спины меч. Его лезвие оказалось в точности как у тех, что висели за спиной Сашки, — светло-серое, не дающее бликов. Понимая, что времени не остается, Сашка сбивчиво, торопясь и проглатывая слова, сказал:
— Мам, я совсем забыл, у человека на башне был меч. Когда мы об этом рассказали Батону, тот сильно растерялся. Поэтому я думаю, это важно.
— Какой меч? — тихо спросила мама, не сводя глаз с их дома. — Почему он растерялся?
Вспомнив слова Батона, Сашка протараторил:
— Потому что когда тот человек достал его, раздался звук, словно рушатся горы.
Мама переспросила:
— Что?
Голос ее странно изменился в конце, и тетя Зина бросила раздраженно:
— Очнись, ты теряешь концентрацию!
Мама медленно повернулась к Сашке. Дверь подъезда открылась и через секунду снова закрылась.
— Что ты сказал? — повторила она. Взгляд ее стал отсутствующим, подбородок мелко дрожал.
Сашка пролепетал растерянно:
— Да я просто вспомнил…
Тетя Зина прошипела яростно:
— Не мешай нам, Сашенька! Ты сам не знаешь, что творишь!
С лицом восковой белизны, мама спросила опять:
— Какой, говоришь, был звук? — Теперь ее голос звучал так, словно она вот-вот упадет в обморок.
Тетя Зина приглушенно рявкнула:
— Мина, соберись!
Терс заворчал, собаки на поле навострили уши. Онемев при виде слез, покатившихся по маминому лицу, Сашка не мог выговорить ни слова. Собаки поднялись на лапы и двинулись в их сторону.
