Анна Гаврилова - Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! (сборник)
— Рот прикрой, — сказал Добродей хмуро.
— Чего-чего?
Второй раз повторять не стал, двинул точно в зубы. Розмич, не ожидавший такого предательства, равновесие удержать не смог и, если бы не приятели-новгородцы, непременно бы рухнул в дорожную пыль.
— Ты чего? — спросил Роська — голос прозвучал тихо, удивленно. Когда сообразил, глаза потемнели, лицо исказила злобная гримаса: — Стало быть, ты один из тех, кто веру в богов-то родных предал? Так?
— Я — христианин! — прорычал Добродей. — И от веры своей не отступлюсь!
Розмич уже не слышал, ринулся вперед, кулак посылал резко, зло и точно. Добродея подхватить было некому. Опешивший Златан отступил на пару шагов и смотрел на мир круглыми глазами. Добря вскочил на ноги, чуть пригнулся, готовый в любой миг нанести или принять удар. Но зря. Приятели крепко держали Розмича, один из них склонился над самым ухом, что-то яростно шептал. Глаза у Роськи были бешеными, он рычал, пытался вырваться.
— Что происходит?
Этот голос отрезвил всех, кроме Добродея. В голове по-прежнему стучало, кулаки готовы к драке, как никогда прежде. О том, чтобы обнажить клинок, старший дружинник даже не думал. Роську нужно брать голыми руками, чтобы ни у кого не осталось сомнений в честности поединка.
— Вот как… Эй, воин! Поумерь пыл!
Добродей с рыком развернулся и замер.
Нет… у людей таких глаз не бывает, только у нечисти. И это даже не изумруды, это… это… Добродей так и не смог подобрать нужного слова.
Олег не улыбался. И не хмурился. Просто ждал, когда с лица киевского дружинника сойдет звериный оскал.
— Никаких драк, — проговорил Олег. — Я задумал важное дело. Во благо Киева и славянского народа. Мне нужен каждый воин. Каждый. После подеретесь. Сам прослежу.
Как завороженный Добродей глядел вслед новгородскому, теперь и киевскому князю, кажется, не дышал. И только одно знал наверняка: он никогда не сможет ослушаться приказа этого человека. Видать, и точно — колдун. Вещий.
Переставляя неизменный посох, Олег уходил все дальше, сопровождаемый седовласым Ярооком и Гудмундом.
— Розмич! С нами ступай, — приказал Олегов брат.
Потирая ушибленную челюсть, Розмич устремился следом, не удостоив Добродея ни словом, ни взглядом.
* * *Ветер гулял над киевскими горами. Холодный, совсем уже осенний, теребил косматую седую бородищу Яроока, перебирал полы тяжелого Олегова плаща.
— Поговорим, князь. Только начистоту, — предложил Яроок, оглядываясь на занятых приготовлениями жрецов.
— Розмич и Гудмунд проследят, дабы нам никто не помешал. Затем я и здесь, чтобы говорить, — ответил Олег.
— Тогда пусть твои воины останутся у входа и дадут нам знак. Светлолик свое дело знает.
— Светлолик?
— Мой поверенный. Помру — он заменою станет.
Отворив дверь, жрец первым шагнул в проем.
— Не обессудь, княже, потолки не по твоему росту…
Олег хотел бы двинуться за ним, но Гудмунд придержал его за плечо и кивнул Розмичу:
— Одд, он первым!
Олег хмыкнул, но предосторожность лишней не бывает.
Розмич вошел следом за Ярооком. Сруб показался тесным и темным, в проходе он едва ли мог расставить руки. Дневной свет с трудом просачивался из-за спины и терялся впереди.
— Сюда, князь, — позвал жрец из темноты.
Розмич двинулся на голос с риском свернуть ноги или расшибить лоб. Снаружи дом представлялся не столь длинным. Но глаза не успели привыкнуть к темноте, как впереди вспыхнула лампада, потом ещё одна.
— Все, ты можешь идти. Пусть Гудмунд известит, если что… — раздался за спиной голос Олега, который уже успел осмотреться и понять, что спрятаться лишнему тут негде.
Две грубые длинные лавки вдоль стен, низкий, крепко сколоченный стол. В глубине какие-то бочонки, от пола и до самого верха.
Олег сел, прислонив посох к стене справа.
Розмич поклонился, украдкой выглядывая по низам, не притаилась ли какая змеюка. А распрямляясь, пребольно стукнулся затылком о перекладину.
«Не везет сегодня, так не везет. Но князю и того хуже, в три погибели согнуться пришлось», — подумал он и вышел вон.
— Не доверяешь, — усмехнулся Яроок, покончив с освещением и двигая по столу одну из масляных ламп в сторону Олега.
— Береженого боги берегут. Да, небогато живешь, прямо скажем, небогато, — протянул князь.
— То не жилище вовсе. Схрон. По непогоде все приготовления перед жертвоприношением здесь свершаются, — пояснил Яроок.
— В ногах правды нет, садись и ты.
— Правда в том, князь, — начал Яроок, усаживаясь от Олега через стол, — что посылал-то я купцов за Рюриком.
— Да полно. Не знал ты разве, кто победил, я или Полат. Береста твоя первая безымянная. На кого Велес выведет.
— Полат был старший Рюриков сын… И я думал…
— Был, — уточнил Олег, зло сверкнув очами.
— Рюрик нашей, старой веры. И Полат нашей.
— Были. А я есть. И я тоже «старой», — возразил Олег.
Яроок подумал, что лучше не спрашивать о судьбе Полата, и беседа пошла богословским руслом.
— Нет, у тебя иные боги, князь.
— Странный ты, Яроок, хотя и волхв. Все равно же, как прознал, кто в Новгороде хозяин, вести слал да советы, как сподручнее Осколода свалить. Было такое?
— Да, — коротко ответил жрец. — Но Осколоду я клятв не давал, словом с ним не связан. И для веры моей, и для народа лучше было, чтобы сгинул он, отступник.
— Вышло все по-твоему, волхв.
— Не волхв я. Дажьбожий жрец, служу Солнцу красному!
— А как ты именуешь бога Лунного?
— По-нашенски то будет Велес.
— Вот и ладно, — заключил Олег. — Значит, мой бог — это Велес. Но видал ли ты две луны в ночи и два дневных светила разом? То-то и оно. Нет мурманской Луны и ильмерского Солнца, и полянского Грома тоже нет. Завтра людей пришлю, чтобы бо́гов столп вкопали. А сегодня жертвы пред твоими издолбами свершу.
— Но ты же воин, князь, а Он купцов жалует да людей дорожных.
— Яроок! В тех краях, откуда я прибыл с Рюриком уж как двадцать лет назад, меня знали под именем Одд Странник. И тот, коего ты только что называл Велесом, мне известен под прозвищем Всеотца — это Один. Вовек не ходил Он средь человеков, своих не меняя имен. И кончим на этом богословие. О деле давай.
— Негоже владельцу павших на горе со Сварожичами стоять! — пробормотал Яроок.
— Так поставлю под горой. Хотя видел, на тронах в Упсале [24] все сидят рядом. Второй-то Громовержец?
— О да! Перун! Вместе Сварожичи урожаи даруют и отнимают их в гневе.
