Майкл Салливан - Наследник Новрона
— Думаю, это очевидно. Я хочу сыграть с тобой в шахматы. Твой ход.
— Такие игры меня не забавляют.
— Мне представляется слишком самонадеянным называть шахматы забавой.
Голос Меррика удивительным образом звучал одновременно и холодно, и дружелюбно. Адриану не раз приходилось сталкиваться с чем-то подобным, когда он разговаривал с Ройсом.
Адриана раздражали манеры Меррика. Он давно научился узнавать всю подноготную человека по его глазам, голосу и жестам, но Меррик оставался для него загадкой. Будучи выше и тяжелее Ройса, Меррик не производил впечатления крупного человека и не был похож на воина. Да и оружия никакого, судя по всему, у него при себе не было. А главное, несмотря на грозившую ему опасность, он был совершенно спокоен. Если Меррик хотя бы наполовину так умен, как утверждает Ройс, этот наглец должен был бы сейчас дрожать от страха. Достаточно вспомнить, как он манипулировал ими на «Изумрудной буре», что привело к смерти Уэсли Белстрада и уничтожению Тур Дель Фура. Однако на его лице Адриан не увидел ни малейших следов тревоги. Это выводило его из равновесия и заставляло думать, что он что-то упустил.
Адриан уселся на стул напротив Меррика, бросил на доску короткий взгляд и двинул свою пешку вперед. Меррик улыбнулся, как маленький мальчик, который собирается заняться любимым делом, и переместил другую пешку, поставив ее под удар черной. Адриан тут же ее взял.
— Итак, ты выбрал ферзевый гамбит, — заметил Меррик.
— Что ты сказал?
— Я имею в виду мои первые ходы. Это ферзевый гамбит. Судя по твоему ходу, тебя это устраивает.
— Я всего лишь съел твою пешку, — возразил Адриан.
— Ты сделал и то, и другое. Известно ли тебе, что шахматы, кроме всего прочего, называют игрой королей, потому что они учат азам военной стратегии?
Почти не думая, Меррик двинул вперед еще одну пешку. Не отвечая, Адриан смотрел на доску. В шахматы его учил играть отец, который хотел, чтобы мальчик овладел тактикой и стратегией. Данбери Блэкуотер был лучшим игроком в шахматы в деревне и сам сделал доску и фигуры из обрезков металла. Только через несколько лет Адриан сумел одержать над ним свою первую победу.
— Конечно, эта игра имеет более глубокий смысл, чем это кажется на первый взгляд, — продолжал Меррик. — Вот почему некоторые епископы посвящали ей целые проповеди. Они заметили, что наше сословное общество и шахматы удивительно похожи друг на друга. Ведь все шахматные фигуры перемещаются согласно известным правилам, и каждая из них должна до конца исполнить свой долг при полном непротивлении вышней воле.
Теперь под ударом оказалась третья пешка Меррика и тут же была съедена. Однако Меррик без малейших колебаний тут же сделал ход слоном. Его стиль игры вызывал у Адриана беспокойство. Ему казалось, что Меррику после потери двух пешек следовало бы призадуматься над своим положением.
— Таким образом, то, что ты считаешь простой забавой, в действительности есть зеркало, отображающее мир вокруг нас и то, как мы в нем движемся. Например, известно ли тебе, что раньше пешкам не разрешалось перемещаться со стартовой позиции сразу на два поля? Новое правило возникло с течением времени в ходе поступательного развития общества и ослабления королевской власти. Более того, раньше пешка, добираясь до противоположного края доски, могла стать лишь конем, второй по своему весу фигурой после пешки.
— Кстати, о пешках. Нам не понравилось, как ты нас использовал в Тур Дель Фуре, — заметил Адриан.
Меррик пренебрежительно отмахнулся от этого обвинения.
— Ройс уже меня за это отругал, — сказал он беспечно.
— Ты виделся с Ройсом?
— А ты удивлен, что я все еще жив? — заразительно рассмеялся Меррик. — Мы с Ройсом пришли, так сказать, к обоюдному согласию. Я был для него слишком легкой добычей, чем-то вроде слона на этой доске. Раз, и нет меня. Но в будущем мое устранение могло обернуться большими неприятностями.
— Я тебя не понимаю.
— И никогда не поймешь.
— Ты обманом заставил нас помочь тебе уничтожить сотни невинных людей. Ройс убивал и по менее веским причинам.
Меррик расплылся в самодовольной улыбке.
— Верно, обычно Ройсу нужна веская причина, чтобы не убивать, — охотно согласился он. — Хватит витать в облаках. Смерть ни в чем не повинных людей, независимо от количества жертв, не имеет для него значения. Он просто не любит, когда его используют. Нет, осмелюсь предположить, что лишь одно убийство вызвало у него приступ раскаяния, и поэтому я до сих пор жив. Чаши наших весов все еще не пришли в равновесие. Ройс чувствует, что он мой должник.
Меррик указал рукой на доску.
— Чего ты ждешь? Мне кажется, сейчас твой ход.
Адриан решил, что пришло время обострить игру, и воспользовался ферзем, чтобы создать угрозу для короля противника. Как только он переставил фигуру на нужную клетку, Меррик стремительным движением вывел своего короля из-под удара.
— Так на чем я остановился? — как ни в чем не бывало спросил он. — Ах да, на том, что шахматные правила постепенно изменялись в тесной связи с развитием общества. Так вот, в давние времена не существовало правила рокировки, а побеждал тот, кому удалось добиться пата и загнать своего противника в угол. Но самым ярким примером стало изменение роли ферзя.
Адриан сделал ход пешкой, атаковав слона, и Меррик тут же ее взял. Тогда Адриан вывел коня из-под удара. Меррик ответил тем же.
— В прежние времена королевы просто не существовало, и все фигуры были мужского рода, — снова пустился в рассуждения Меррик. — Место ферзя занимал канцлер. Только через много лет его заменила королева — ферзь. Тогда она могла ходить только на одну клетку по диагонали, что делало ее совсем слабой фигурой. Лишь позднее она получила возможность перемещаться по всей длине доски и во всех направлениях, став, таким образом, самой сильной из фигур. С тех пор чуть ли не самой главной целью этой игры стало заманивание ферзя в ловушку.
Адриан собрался было сделать ход слоном, как вдруг заметил, что конь Меррика атакует его ферзя.
— Ты не находишь, что императрица во время пира произнесла весьма необычную речь? — спросил Меррик. — Как ты думаешь, почему она так поступила?
— Понятия не имею, — ответил Адриан, не отводя глаз с доски.
Меррик насмешливо улыбнулся и одобрительно качнул головой:
— Я понимаю, почему ты нравишься Ройсу. Ты не любишь трепать языком. Из вас получилась странная пара, ты не находишь? У меня с Ройсом гораздо больше общего. Мы оба прагматики, а ты идеалист и мечтатель. И почти наверняка предпочитаешь всем напиткам эль, тогда как Ройс — «Монтеморси».
