Майкл Салливан - Наследник Новрона
Модина взяла кусок белой ткани — Амилия сразу поняла, что он отрезан от ночной рубашки императрицы, — и протянула его Адриану.
Адриан принял его без единого слова благодарности.
— И пусть вы оба обретете честь в глазах Марибора и будете сражаться как истинные и отважные рыцари.
Императрица хлопнула в ладоши, и зал разразился приветственными криками. Модина наклонилась к Амилии.
— Теперь можешь проводить меня в мои покои, — сказала императрица.
Когда они проходили мимо королевы Данмора, Фреда выглядела потрясенной.
— Леди Амилия, забудьте о том, что я говорила. Я ничего такого не имела в виду…
— Я уверена, что в ваших словах не было и намека на неуважение. Пожалуйста, сядьте, ваше величество. Вы выглядите бледной, — на ходу ответила Амилия королеве, сопровождая Модину к выходу.
Сальдур беспомощно смотрел им вслед, и Амилия обрадовалась, что он не пошел за ними. Она знала, что в будущем ей не избежать допроса, но понятия не имела, как объяснить поведение Модины. Никогда прежде императрица так не поступала.
Женщины рука об руку, молча поднимались на пятый этаж. Дверь в покои Модины никто не охранял.
— Где Джеральд? — спросила Амилия.
— Кто? — Императрица с недоумением посмотрела на Амилию.
Амилия нахмурилась.
— Ты прекрасно знаешь, о ком я спрашиваю. Почему Джеральд не охраняет вход в твои покои? Неужели ты отослала его под благовидным предлогом, чтобы он не путался под ногами?
— Да, так я и поступила, — небрежно ответила императрица.
Амилия вздохнула. Они вошли в спальню, и Амилия закрыла за собой дверь.
— Модина, о чем ты только думаешь? Зачем ты это сделала?
— А какое это имеет значение? — ответила императрица, садясь на свою постель.
— Для регентов имеет.
— Им следовало меня поблагодарить. Осталось всего два дня до того, как Этельред сочетается со мной браком в кафедральном соборе, а затем войдет в мою спальню. Своим появлением на людях я ничего не испортила и, более того, сделала полезное дело. Теперь дворяне знают, что я не выдумка регентов, я существую в действительности.
— Но я все равно не получила ответа на свой вопрос.
— У меня есть всего несколько часов, и мне захотелось отсюда выбраться. Неужели ты станешь на меня из-за этого сердиться?
Амилия почувствовала, как исчезает ее гнев.
— Нет.
С тех пор, как в спальне Модины появилось зеркало, они избегали обсуждать планы императрицы относительно Праздника зимы. Амилия подумывала о том, чтобы вынести из комнаты зеркало, но понимала, что это ничего не изменит. Модина найдет другой способ. Амилии оставалось только одно — рассказать обо всем Сальдуру, но тогда регент заключит Модину в темницу. Однажды она там чуть не погибла, и Амилия не могла допустить, чтобы эти ужасы повторились даже ради спасения жизни императрицы. Получалось, что хорошего решения не существует, в особенности если учесть, что Амилия поступила бы точно так же, окажись на месте Модины. Она тешила себя надеждой, что Модина изменит свое решение, но слова императрицы о приближении Праздника зимы вернули ее к печальной реальности.
Амилия помогла Модине снять платье, уложила ее на просторную кровать и крепко обняла, отчаянно пытаясь скрыть слезы. Модина погладила Амилию по голове.
— Все будет хорошо, — сказала она примирительно. — Теперь я готова.
Адриан брел в рыцарское крыло дворца, держа белый кусок ткани так, словно весил сотню фунтов. Когда он увидел Трейс, на душе у него стало немного спокойнее, но ее слова возложили на его плечи еще более тяжелую ношу. Он прошел через общий зал, где еще оставалось несколько рыцарей, которые передавали друг другу бутылку и пили из нее по очереди.
— Адриан! — крикнул Элгар и встал у него на пути. Лицо рыцаря порозовело от выпитого вина, нос покраснел, но взгляд остался внимательным и холодным. — Не видел тебя на охоте. Присоединяйся к нам.
— Оставь меня в покое, Элгар, сегодня я не в настроении.
— Тем больше причин выпить с нами, — возразил здоровяк.
Он весело ухмыльнулся и хлопнул Адриана по спине.
— Я иду спать, — сказал Адриан и отвернулся.
Элгар схватил его за плечо.
— Послушай, у меня до сих пор болит грудь, после того как ты вышиб меня из седла.
— Сочувствую, но…
— Сочувствуешь? — Элгар с недоумением посмотрел на него. — Это был лучший удар, который я получил за долгие годы. Сначала я воспринял твое появление на турнире всего лишь как хороший повод для шуток, но после такого урока мне стало не до смеху. Теперь мне ясно как божий день, что ты можешь одолеть Бректона. Я поставил деньги на тебя, на твою победу.
— Никак, ты извиняешься?
Элгар заразительно рассмеялся:
— Никогда в жизни! До летних игр всего шесть месяцев, и у меня будет шанс ответить тебе тем же. Но признаюсь честно, что мне бы хотелось увидеть, как сэр Ходячая Добродетель ударит лицом в грязь. Ты уверен, что не хочешь выпить перед сном, чтобы лучше спалось?
Адриан отрицательно покачал головой.
— Ладно, отдыхай, красавец. Я постараюсь успокоить моих друзей, чтобы они не шумели, даже если мне придется проломить пару черепов. Удачи тебе завтра!
Элгар вернулся в общий зал, где двое пьяных рыцарей, безбожно перевирая мелодию, распевали песню о дочери старого герцога.
Адриан добрался до своей комнаты, распахнул дверь и замер на пороге.
— Добрый вечер, Адриан, — вежливо приветствовал его Меррик Мариус.
Он был одет в дорогой камзол из алого шелка. На шее висела золотая цепь, символ его должности. Меррик сидел на стуле за маленьким столиком с шахматной доской, позаимствованной из общего зала. Все фигуры на ней уже выстроились ровными рядами, за исключением белой пешки, выдвинутой на две клетки вперед.
— Я позволил себе сделать первый ход, — насмешливо пояснил Меррик.
Адриан огляделся по сторонам. В комнате слишком мало места, чтобы в ней мог спрятаться посторонний. Они были одни.
— Чего тебе от меня надо? — спросил Адриан.
— Думаю, это очевидно. Я хочу сыграть с тобой в шахматы. Твой ход.
— Такие игры меня не забавляют.
— Мне представляется слишком самонадеянным называть шахматы забавой.
Голос Меррика удивительным образом звучал одновременно и холодно, и дружелюбно. Адриану не раз приходилось сталкиваться с чем-то подобным, когда он разговаривал с Ройсом.
Адриана раздражали манеры Меррика. Он давно научился узнавать всю подноготную человека по его глазам, голосу и жестам, но Меррик оставался для него загадкой. Будучи выше и тяжелее Ройса, Меррик не производил впечатления крупного человека и не был похож на воина. Да и оружия никакого, судя по всему, у него при себе не было. А главное, несмотря на грозившую ему опасность, он был совершенно спокоен. Если Меррик хотя бы наполовину так умен, как утверждает Ройс, этот наглец должен был бы сейчас дрожать от страха. Достаточно вспомнить, как он манипулировал ими на «Изумрудной буре», что привело к смерти Уэсли Белстрада и уничтожению Тур Дель Фура. Однако на его лице Адриан не увидел ни малейших следов тревоги. Это выводило его из равновесия и заставляло думать, что он что-то упустил.
