Карл Вагнер - Ветер ночи
В дверном проеме клубилась тьма. Горящие глаза уставились на них. Они стали приближаться. Десайлин вскрикнула – горько и безнадежно. Злясь на собственную трусость, Маурсел, словно во сне, нацелил клинок на плывущие во тьме глаза. Чернота отпрянула, но через всю каюту протянулись к нему невидимые пальцы в впились в горло с нечеловеческой силой. Боль прокатилась по всему его телу – от темени до пят… а после была одна только тьма.
Глава 2. «НИКОГДА, ДЕСАЙЛИН»
Девушка поежилась и плотнее запахнула плащ на узких плечах. Настанет ли снова день, когда она проснется и не почувствует в себе этого всепоглощающего холода?
Кейн стоял, облокотившись на ярко-малиновый от жара перегонный куб. На его жестоком, изможденном лице плясали красные отсветы. «Как красные уголья – его волосы, как колдовская голубая сталь – его глаза…» Он тяжело наклонился вперед, чтобы поймать в кубок красного хрусталя последние капли фосфоресцирующего эликсира.
Она знала, что эта сверкающая жидкость стоила Кейну многих бессонных часов. Тех самых драгоценных часов, что длилась ее свобода – свобода от его неотступного и неумолимого внимания. Ее губы сжались в тонкий, бескровный шрам.
Что за отвратительный рецепт был у этого эликсира! Десайлин вспомнила молодую девушку, чей искалеченный труп приволок Кейну слуга. Ее снова передернуло.
– Почему ты не позволишь мне уйти? – услышала она собственный тоскливый голос. В который уже раз повторяла она один и тот же, один и тот же вопрос?
– Потому что не позволю, Десайлин, – голос Кейна звучал устало.
– Когда-нибудь я все же сбегу.
– Нет, Десайлин. Ты никогда меня не оставишь.
– Когда-нибудь.
– Никогда, Десайлин.
– Но почему, Кейн?!
С выражением величайшего удовольствия на лице и крайней осторожностью он дал еще нескольким каплям упасть на дно чаши. Голубые блики заиграли на его лице.
– По-че-му?!!
– Потому что я люблю тебя, Десайлин.
Сухой кашель, лишь отдаленно напоминающий смех, вырвался из ее горла.
– Ты – любишь меня?
Вся ее обреченность, безнадежность и тоска заключалась в этих словах.
– Скажи, Кейн, смогу ли я когда-нибудь заставить тебя понять, насколько ты мне отвратителен?
– Быть может. Но я тебя люблю, Десайлин.
Новый приступ кашля.
Испытующе взглянув на нее, Кейн бережно протянул ей чашу:
– Выпей, только быстро… пока не умер свет.
Она уставилась на Кейна потемневшими от ужаса глазами.
– Глоточек еще одного мерзкого снадобья? Ты же не надеешься заполучить меня таким образом?
– Называй это как угодно.
– Я не буду пить.
– Нет, Десайлин, ты выпьешь.
Его взгляд сковал ее, словно льдом. Почти не сознавая, что делает, она склонилась над рубиновой чашей; мерцающая жидкость смочила ей губы, комочком ртути скатилась в горло.
Кейн вздохнул и вынул опустевший кубок из бесчувственных пальцев девушки.
Его массивное тело казалось вырубленным из камня, в котором каким-то чудом циркулирует в пустотах кровь.
– Я все равно сбегу, Кейн.
Порыв соленого ветра с моря ворвался в узкое окно темной башня, бросив рыжую копну волос прямо на лицо Кейну.
– Никогда, Десайлин.
Глава 3. В ТРАКТИРЕ «СИНЕЕ ОКНО»
Сам себя он называл Дрегар…
Окажись он там секундой позже, он, вероятно, не сумел бы определить, откуда донесся тот ее вскрик. Чужестранец в Керсальтиале, этот варвар, тем не менее, бывал прежде в крупных городах, выстроенных цивилизованными людьми, и провел там достаточно времени, чтобы уяснить неоднозначность криков о помощи среди ночи и подумать дважды, прежде чем бросаться сломя голову во тьму, навстречу неведомой опасности. Но от варваров-предков он наряду с сильными мышцами, гибкой рукой и волшебным клинком унаследовал и первобытное понятие о кодексе рыцарской чести.
Он застыл, пораженный, как громом, красотой девушки, когда она несколько минут назад поспешно прошла мимо. И теперь весь поглощенный мыслью о том, что это воздушное белокожее существо попало в беду, он выхватил из ножен свой тяжелый клинок и помчался туда, откуда только что пришел.
Свет ярких фонарей соседней улицы сюда не доставал, но дикарю хватило и слабого лунного света. Плащ был уже давно сорван, туника сползла с плеч, девушка билась в руках двух головорезов. Третий, заслышав шорох шагов, со злобной ухмылкой развернулся к Дрегару, нацелив меч прямо в живот юноше.
Дрегар рассмеялся и мощным ударом меча отмел более легкое оружие противника далеко в сторону. Не теряя времени, он тут же поднял меч высоко вверх и обрушил его всей силой своих волосатых рук на череп ночного грабителя.
Один из державших девушку бандитов бросился на помощь товарищу, но Дрегар, метнувшись вбок, избежал удара, а потом резким движением направил клинок в сердце разбойника. Третий, видя такой поворот, швырнул девушку под ноги нежданному спасителю и, завывая, бросился наутек.
Не обращая больше внимания ни на него, ни на убитых, Дрегар помог девушке подняться на ноги. Губы ее еще дрожали. Она машинально поправила на плечах порванную шелковую тунику. Кожа ее, и без того светлая, теперь казалась мертвенно-бледной, в углу рта появился кровоподтек. Дрегар поднял ее плащ и накинул ей на плечи.
– Благодарю, – выдохнула она наконец срывающимся голосом.
– Совершенно не за что, – поклонился он. – Давить крыс – недурная тренировка. С тобой, надеюсь, все в порядке?
Она кивнула и, пошатнувшись, ухватилась за его подставленную руку.
– О преисподняя! Послушай, девочка, здесь недалеко есть таверна. Серебра у меня немного, но вполне хватит на глоток вина, чтобы согреть твое сердечко.
По ее высокомерному виду можно было сказать, что, держись она тверже на ногах, она бы отказалась. Но вместо этого незнакомка позволила ему довести ее до трактира «Синее окно». Там варвар усадил ее за свободный стол и спросил вина.
– Как твое имя? – поинтересовался он, глядя, как она с трудом глотает крепкий напиток.
– Десайлин.
Он беззвучно повторил имя, пробуя его на вкус.
– Я зовусь Дрегар, – сказал он. – Моя родина далеко отсюда, в южных горах, и всего несколько лет назад я охотился и кочевал в степях со своим кланом. Но, почуяв жажду приключений, я отправился странствовать и с тех пор следую то за одним знаменем, то за другим… а иногда всего лишь за собственной тенью. Мне все уши прожужжали рассказами о великом Керсальтиале, и тогда я решил посмотреть, хорош ли он хоть вполовину так, как о нем рассказывают. Ты, конечно, тоже чужая здесь?
Она покачала головой. Теперь, когда ее лицо приобрело нормальный цвет, она не казалась уже такой отстраненной.
