Ирина Молчанова - Вампиры — дети падших ангелов. Танец кровавых маков.
Он взял микрофон и, обойдя свой живой приз, сказал:
— Корпорация «Кровавые игры» оправданно носит свое название. От лица всех зрителей, благодарю Вио Ламберта за доставленное нам удовольствие.
С этими словами он наклонился к девушке и впился в ее шею.
Катя медленно поднялась и под нежные звуки колыбельной вышла с веранды.
Когда он поднял глаза, ее уже не было. Центральный диван на веранде пустовал.
Лайонел вытер рот белоснежным платком. Победительница обернулась и умоляюще посмотрела на него:
— Пожалуйста, — с трудом вымолвила она, — я не хочу мучиться, сделайте это быстро.
Молодой человек помешкал.
Ведущий забрал у него микрофон и уже хотел взять девушку за руку, но та потянулась к Лайонелу. Тот привлек ее к себе, провел рукой по голове и, чуть нажав на шею, опустил безвольно осевшее тело на землю.
Он вернулся на веранду, где Анжелика встретила едким комментарием:
— Какое милосердие! — Взгляд ее устремился на пустой диван. — Жаль некому оценить.
Лайонел ничего не ответил. Катя никогда бы не расценила его поступок как милосердие. Это понятие у вампиров, по человеческим меркам, отсутствовало.
Талилу вздохнула.
— Видимо, Екатерине не понравилось представление.
Молодой человек смерил взглядом Вио Ламберта и обронил:
— Твоим работам не хватает изящества и психологизма. Знаешь, чем отличается, скажем, геноцид в военное время от геноцида в мирное? — Не дожидаясь предположений, Лайонел сам ответил: — Война — это красиво, а просто геноцид — нет.
— Морган, а ты что думаешь? — упрямо тряхнул головой Вио, не готовый принять критику.
Нориш зевнул.
— В мясорубке, как водится, мало искусства.
Талилу с укоризной посмотрела на них.
— Мальчики, вы слишком строги.
— Ну что ты, Вик — улыбнулся Лайонел. — Это объективность. У нас же в голове нет установки: «Необычный оргазм от Вио».
Талилу обмахнулась ладонью, с преувеличенным возмущением выдохнув:
— Ты ужа-а-асен!
Молодой человек шутливо подмигнул ей и, отодвинув портьеру, вышел с веранды. А пока шел по коридору, приветствуя выходящих с балконов зрителей, до него донеслось, как Ламберт сказал:
— Он остался недоволен, потому что его подружке не понравилось. Это необъективно.
Морган ему возразил:
— Ему не понравилось по той причине, которую он назвал. Ни больше ни меньше.
— Лайонел, — позвал кто-то. — Хорошо, что я вас нашел!
Перед ним стоял седовласый мужчина в сером костюме.
— В чем дело, док?
— Вчера один из гостей злоупотребил кровью Зазаровского.
— Печально, — изрек молодой человек. — Летальный исход или госпитализация?
— Ни то ни другое, — вздохнул доктор. — У него отказали ноги и его мутит от одного вида крови. Он пьет воду.
— Интересно…
Доктор кивнул.
— Я хочу забрать его в больницу и понаблюдать…
— Прекрасная идея, что от меня требуется?
Собеседник замялся, тогда Лайонел понимающе покачал головой.
— Действуйте на основаниях документа о принудительном лечении, позже я его подпишу.
Уже поднявшись по лестнице, молодой человек увидел брата. Тот прошел мимо, но во взгляде читался уже успевший позабыться укор.
Лайонел взялся за ручку, но дверь в спальню оказалась заперта.
Постояв пару секунд, он негромко сказал:
— Плохая идея.
Ответом ему была тишина.
Тогда он постучал.
Катя находилась внутри, он знал это точно. Однако дверь она не открыла.
— Я просто выломаю ее и тогда ты пожалеешь о своей выходке, — предупредил Лайонел, начиная раздражаться.
Девушка проигнорировала его угрозу.
И когда он уже хотел толкнуть дверь и, если нужно, снять ее с петель, в самый последний момент одна мысль его остановила.
Если девушке требовалось время остыть, своим нетерпением он мог сделать еще хуже. Конечно, он понимал, что «Кровавые игры» Кате не понравятся. До некоторого времени ему хотелось, чтобы она смотрела и принимала происходящее как все прочие вампиры. Но после того как взорвалась первая участница, он пожалел, что не проверил сценарий заранее. Катя не была готова к такому зрелищу, и теперь ему оставалось злиться на самого себя.
Спускаясь по лестнице, он пробормотал под нос:
— Завтра уже все будет в порядке.
Но ни завтра, ни еще через день и даже через два порядок не вернулся.
«Я не хочу тебя видеть», — слышал он один и тот же ответ.
А закрытая дверь его спальни между тем стала уже предметом шуточек в обществе.
Говорили: «Лайонел позволяет девчонке вести себя как хочет», говорили: «Она же ни во что его не ставит», «Обращается с ним как хочет!»
Преследования Анжелики стали невыносимы. Казалось, она повсюду, куда бы он ни шел, где бы ни находился.
— Ты понимаешь, что ведешь себя глупо? — поинтересовался Лайонел через дверь.
Ответа не последовало.
С площади доносилась музыка, пока все развлекались, он улизнул, в надежде, что Катя сменила гнев на милость.
Пару дней назад он еще хотел оставить ее в покое и подождать, пока сама не выйдет. Но видя, что она не торопится, передумал ждать.
— Я в последний раз прошу тебя открыть дверь, — изрек он, невесело подумав, что, как минимум раза три этот «последний раз» уже был.
Тишина в ответ привела его в бешенство.
Под давлением плеча дверь слетела с петель, и он вошел в спальню. Катя сидела на постели с распущенными волосами, одетая в белую ночную рубашку.
Первым делом Лайонел поставил дверь на место, затем подошел к кровати и остановился перед девушкой. Она не смотрела на него, взгляд ее бесцельно бродил по подушке.
— И долго ты собираешься тут сидеть? — осведомился молодой человек.
Катя молчала.
Он был готов взорваться, но взял себя в руки и спокойно сказал:
— Давай поговорим о том, что произошло.
— Ничего не произошло, — неожиданно ответила она.
— Вот как. — Лайонел задумчиво наклонил голову. — Ничего — это всегда слишком много. Поговорим о представлении. Ведь дело в нем!
— Нет, не в нем. — Волосы девушки чуть качнулись.
— Зачем ты обманываешь?
Впервые за несколько дней она посмотрела на него.
— Я не обманываю.
Лайонел вздохнул. Все оказалось куда хуже, чем он предполагал.
— Тебя расстроило увиденное на представлении, разве я не прав? Ты не хочешь меня видеть, потому что винишь в смерти тех девушек.
Катя опустила голову.
— Я не хочу тебя видеть, потому что ошиблась.
— В чем? — Голос прозвучал глухо.
— В своей способности принять тебя настоящего. Я не могу и никогда не смогу.
