Макс Фрай - Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я
– Ну что, вопросов больше нет? – дружески ухмыляется Ада. – Одни ответы остались?
Гляжу на нее, словно бы впервые увидел. И то правда: все теперь для меня впервые. Про себя отмечаю, что на Аду приятно смотреть. Мне нравится ритм, в котором пляшут языки ее внутреннего огня. Прочих подробностей я словно бы не вижу. Точнее, вижу, но не придаю им значения. Бесполезная информация.
– Идем, – говорю наконец. – Проводишь меня до ближайшей закрытой двери. Мне пора.
– Возвращаться?
– «Вернуться» – значит оказаться в некой исходной точке. В этом смысле возвращаться мне некуда… Хочу попробовать себя в деле и выяснить, что я теперь такое. Мне кажется, это будет славно.
– Да? Ладно, будем считать, что мне тоже так кажется.
Ада берет меня под руку, и мы отправляемся на прогулку. Прикасаться к ней – редкостное удовольствие, настолько острое, что я почти теряю рассудок. Ничего не вижу, ничего не слышу. Бреду на автопилоте, но и тот, кажется, постепенно слетает с катушек.
– Кажется, ты все же изобрел какой-то диковинный способ меня трахнуть, – вдруг хохочет моя спутница. – И ведь за руку тебя не поймаешь!
– За руку, – эхом повторяю я. – Именно что за руку. Пожалуйста, не отбирай ее, если это не идет вразрез с твоими аскетическими принципами. Очень приятно за тебя держаться. Никогда бы не подумал…
Ада насмешливо хмурится, но руку не отбирает. Сильный великодушен. Впрочем, через несколько минут я сам прихожу в чувство. Волевым усилием перевожу себя с программы «экстаз» в режим «трезвость».
– Я уже почти знаю, как все теперь будет, – говорю я, останавливаясь у запертой двери.
Медная табличка оповещает, что хозяин дома носит французское имя Антуан и длинную, сложносочиненную фамилию, разбирать которую я поленился. Ада испытующе меня разглядывает.
– Ждешь, когда я спрошу: ну и как? Я не спрошу. Достаточно того, что ты знаешь.
– Я же говорю: почти. Кажется, запертых дверей для меня больше нет. Есть лишь двери, ведущие неведомо куда. И, как я понимаю, мой гражданский долг сманивать туда братьев-человеков, заплутавших в трех соснах унылого бытия.
– Сам смотри, не заплутай, – сурово говорит Ада. – Поумерь восторги, соберись. Ты пока в самом начале пути. Не забывай об этом, ладно?
– Я буду стараться. Уже стараюсь, как видишь. Спасибо тебе.
– Для себя хлопочу, как ты понимаешь. Иногда я все-таки сплю, и в такие моменты ты совершенно необходим мне живым.
Киваю. Мне вполне ясна сейчас мудреная логика Ады. Именно поэтому я не порываюсь поцеловать ее на прощание, даже пробормотать нечто проникновенное не пробую. Просто дружески подмигиваю сероглазой обитательнице Нижнего Города и берусь за дверную ручку. Сейчас проверим, исправно ли работает мой новенький внутренний голос. Он твердит, что это – самый простой способ попасть в гостиничный номер, где меня ждет душ и чистое белье, сменить которое мне, честно говоря, не мешало бы – после такого-то денечка…
93. Тригумцэнпо
…все цари спускались на землю по веревке «му», ночью возвращались на небо…
За дверью меня ждет вспышка молнии, на мгновение осветившая бездонную пропасть, разверзшуюся под моими ногами. Но я легок, как тополиный пух, а потому бесстрашен. Я знаю, что преодолевать пропасть между сбывшимся и несбывшимся – и есть мое призвание.
Шагаю вперед, и меня обступает знойный полумрак гостиничного номера. Я не удивляюсь, не возношу хвалу первому попавшемуся божеству, наверняка равнодушному к перипетиям моей замысловатой судьбы. Так и должно было случиться. Все в порядке вещей. Порядок, конечно, новый, непривычный пока, но где наша не пропадала?! Правильно. Нигде. Но пасаран.
Веду себя, как если бы вернулся после долгой прогулки по раскаленному историческому центру курортного города. Первым делом включаю кондиционер. Потом устремляюсь в душ. Манипулирую кранами, терзаю тело то огненными, то ледяными струями. Оно сладко содрогается и благодарно хрустит суставами. Наконец заворачиваюсь в гостиничное покрывало, как в тогу, и устраиваюсь на подоконнике. Мне чертовски нравится быть живым, чистым, мокрым и голодным. Еще больше мне нравится думать, что текущая реальность для меня – как этот гостиничный номер. Временно оккупированная территория. Кажется, я в восхищении от такого поворота дел.
Ада была права: я, конечно, в самом начале пути. И надо бы держать себя в руках, поумерить восторги, повысить бдительность. И я непременно последую ее мудрому предостережению. Но сначала просто побуду счастливым. Всего пять минут. Время пошло.
94. Тушита
«Удовлетворенный», «радостный», «довольный».
На следующее утро я отправился к морю. Валялся на раскаленном песке, жрал мороженое, плескался в теплой прибрежной воде, обедал на веранде пляжного ресторана, даже на катере прокатился вдоль побережья, как самый настоящий, заправский курортник. А в сумерках, когда спал дневной зной, покинул город, совершенно удовлетворенный исходом своей поездки.
Проглоченный ключ к этому моменту, очевидно, окончательно прижился в моем организме. Давешний щенячий восторг не то чтобы поубавился, но сменился радостным спокойствием. В кои-то веки я чувствовал, что все идет абсолютно правильно. Нельзя сказать, будто я ожидал, что существование мое теперь станет сплошным волшебным праздником. Просто знал, что всякое событие в моей жизни – часть причудливого замысла, все еще неясного, но, несомненно, восхитительного. Ощущал себя новеньким, тугим узелком на таинственной изнанке бытия. И был заранее готов безропотно завязываться и развязываться столько раз, сколько потребуется неведомому ткачу.
95. Тхагьямин
…дети бога Брамы попробовали на вкус землю и превратились в людей. Их тела перестали испускать свет, и в темноте они кричали от страха.
Вениамин места себе не находил в стране антиподов, в прекрасном городе Дарвине, где, согласно туристическому справочнику, удивительно сочетаются современность и древние традиции аборигенов. Хер их знает, может, и правда сочетаются. Он не дал себе труда составить собственное мнение по этому вопросу, поскольку практически с момента приезда почти не осознавал, где находится. Бродил, как неприкаянный, по этому самому Дарвину, заботясь лишь о том, чтобы дать гостеприимным хозяевам хоть немного отдохнуть от его присутствия. Нелегкая это работа: быть гостем. Ох, нелегкая…
Причин его смятению было, как водится, несколько.
Во-первых, конечно, сама Раиса. На чужбине его старинная подружка похудела, подстриглась и перекрасила волосы, но стала не соломенной блондинкой, как в студенческие годы, а этакой солнечно-рыженькой хитрой лисичкой. В результате похорошела необычайно, почти до неузнаваемости.
