Сергей Игнатьев - Ловец тумана
Староста подпер щеку кулаком, как бы задумавшись. Попробовал затянуть песню, но Северин поспешил вернуть его к теме разговора.
– Сидит, значит, – кивнул староста, – в самой Коруховой Чащобе, понимаешь. Злобная тварь он, этот Герхель, и больше ничего. Себя лесным хозяином почитает. А только я тебе прямо скажу – погнал у нас один малец коз. Да заплутал по сумеркам. Так этот Герхель мальца спужанул да коз наших себе забрал, сожрал, стало быть. Я уж думал мужиков поднять, авось, ежели дроби в него всадить – все равно что человеку, кирдык сразу. Ну, куда им… – староста оглядел присутствующих за столом мужиков. – Ишь, толстомясые… Жрать бы, да пивом упиваться, да девок за бока мять. А девки-то наши, видал, как на твоих молодцов смотрят? Мастер Север, плюнул бы ты, что ли, на Моровые Плеши эти, на кой они тебе сдались? Оставайтесь у нас, так уж и быть, места мы вам сыщем, а дела для вашего брата тут завсегда найдутся. А нашим-то толстомясым на пользу только, поучатся у настоящих воинов. А уж девки-то как рады будут, видал, как засматриваются? Останетесь, а?
Северин, как мог мягко, вернул разговор в прежнее русло. Радушного хозяина прямым отказом не обижая, но ничего толком и не обещая. Вот, мол, разберемся с делом нашим, а там, может, и заглянем на обратном пути. А может, и задержимся.
Плотоядные взгляды, которые его спутники бросали на местных девиц, от Северина не скрылись.
«Завтра же выступаем, – решил он, – а то не ровен час кто-нибудь из моих прекрасных друзей решит плотоядными взглядами не ограничиться, а у местных нрав суровый, мало ли… Завтра же выступаем!»
Так они и поступили.
Как добраться до лесного владыки Герхеля, староста худо-бедно объяснил. Стращал всяческими напастями и бедами, которые ждут путников в Коруховой Чащобе. Рассказывал про Мастеров-над-Мертвыми, что рыскают по лесам с подъятыми их волей «ручными» мертвяками, и про Коруха-Громобоя, что не щадит молний тех, кто осмеливается нарушить покой его тенистых дубрав. Рассказывал про мертвую стальную птицу, которая лежит в чаще леса и таит в себе страшные хвори. Якобы кто с той птицы перья обрывал, недолго потом протянули – сперва волосы у них выпадали, а после и душа из их тел уходила, обратно спешила, к Моровым Плешам, к Коруховой Чащобе, уютно укрыться под стальными крыльями, забыться в сладком забвении.
Осознав вполне, что Северин от своего намерения отказываться не собирается и безрассудно пойдет сам и людей своих поведет на верную погибель, староста добавил еще, напоследок:
– Герхель этот, хоть и нелюдь, но сказывают, что есть в нем способности волхва. И стар он, как сам мир. Чуть ли не до самого Ка-та-кли-зма родился, когда, как старики сказывают, была еще такая страна «Мещерская Федерация», и по столице ее, городу Лихоборе, разъезжали самоходные экипажи, а людей там жило – не счесть сколько… А может даже, был он в те годы обычным человеком, а это сам «Ка-та-клизм» его таким сделал, Герхелем, нелюдью лесной… Стар он, как пень, и на ухо тугой. Ежели переговоры какие с ними вести будешь или торги, учитывай это, мастер Север.
Северин пообещал старосте, что учтет.
Набрав провизии и патронов и прихватив четыре ружья, от щедрот выданных старостой, отряд тронулся в путь.
К следующему вечеру, не встретив на своем пути ни единой живой души, не говоря уж о Мастерах-над-Мертвыми или адоленях, которые, видно, впечатленные битвой в лощине, и впрямь ушли к северу, отряд добрался до того, что предположительно было Коруховой Чащобой. Глухой и непролазный хвойный лес, под еловыми лапами которого пребывал извечный сумрак.
Предположение вскоре оправдалось. Лесной владыка Герхель лично вышел встречать гостей из своей чащобы.
Был он донельзя уродлив и дряхл, имел заостренные уши и когтистые лапы, облачен был в лохмотья шкур, и весь вид его был вовсе не воинственный, а скорее жалкий и облезлый.
Но магический фон, исходивший от него, подтвердил опасения Северина. Доведись им сойтись в открытом бою – соединив убийственную силу заклятий его самого, и Шедди, и Жанны, а по флангам еще выдвинув стрелков, – у старика Герхеля, пожалуй, были неплохие шансы упокоить их всех во мхах на границе своего ельника.
Неведомый Катаклизм, превративший великий город Лихобору в груду руин, изуродовал Герхеля, кожу его скомкав буграми и складками, окрасив ее в бурый цвет, зрачки изнутри наполнив тусклым красным светом, но взамен превратил в ходячий сосуд, наполненный первозданной стихийной магией.
Пожалуй, сначала стоило поторговаться.
Герхель покряхтел, посвистел, покосился, мерцая красными зрачками, на навершие Жанниного посоха, украшенное расходящимися стрелами Хаоса, – и будто вспомнив о чем-то, давно и прочно позабытом, на сделку согласился.
Более того, сказал, что имеется у него подробная карта, на которой прямо отмечено, как добраться до интересующей Северина смерть-фактории. Быстро и в обход всех тех бедствий и западней, что готовят путнику Моровые Плеши.
Откуда и как к нему попала эта карта, Герхель уточнять не стал, но магический фон, исходящий от него, был столь силен, что Северин без усилий «прочитал» – не врет. Старый лесовик просто-напросто не был способен на ложь.
Когда же речь зашла о цене, Северин едва смог сдержать удивленный возглас.
Цена, по мнению самого Герхеля, была не высока.
Всего-навсего принести ему в обмен на карту – голову Клоуна.
7
Пространство мира Аррет, подвергшееся множественным магическим воздействиям, нестабильно, обманчиво и непостоянно.
В том, что это действительно так, и хотя бы в этом Жанна не врала, Северин за время блужданий их отряда по Моровым Плешам убедился собственными глазами.
То возникающие, то пропадающие, а затем возникающие снова отголоски чужих бурь и розней, происходящих в мирах-близнецах на Терре и Альтерре, виднелись повсюду. Конструкции самых причудливых видов, упокоившиеся в лесной чаще. Конструкции, под завязку набитые смертью. Зарницы каких-то отдаленных катаклизмов, окрашивающие небо в самые причудливые цвета. Красноречивые предупреждения тем, кто решился бы копнуть слишком глубоко, попытался бы разобраться в том, что тут, черт побери, происходит. Ухмыляющийся скелет, прикованный ржавыми цепями к древнему дубу. Проглядывающие сквозь болотную тину при попытке набрать во флягу воды, нетленные тела, мерно покачивающиеся в зеленой мути, с застывшим в мертвых глазах немым укором. Оплетенные растениями каркасы разнообразных транспортных средств: от насквозь сгнившего броневика, чья грибовидная башенка поросла колониями пурпурных длинноногих грибов, до воздушного шара, распластавшего по ветвям сдувшийся, изрешеченный дырами баллон, будто знамя поверженного войска – ярко-желтое, с громадным черным полумесяцем улыбки и черными кругами глазок.
