Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин
Виконт хмыкнул и застегнул адуанскую куртку из рыжей замши. Сидела она неплохо, да и выглядела вполне достойно, всяко лучше подбитых ватой бордонских камзолов. Марсель затянул бахромчатый пояс, накрутил на палец позабывшую о щипцах русую прядь и покачал головой. Загостившийся в Урготе обормот и бездельник не должен походить на степного бродягу, значит, придется ловить портного, сапожника, белошвеек. Конечно, можно ограбить какого-нибудь хлыща или послать за одежкой в Валмон, но без куафера не обойтись, в столицу новоявленный ургот должен заявиться завитым и благоухающим по всем правилам моды. И еще нужно свести загар и нагулять хоть какие-нибудь щеки.
– Валме!
Дьегаррон собственной персоной. Ну и генералы нынче пошли, к капитанам без стука врываются.
– Сударь? – Марсель предпринял попытку отдать честь, но Дьегаррон только рукой махнул.
– Коннер и Бадильо готовы. Сейчас явится Его Высокопреосвященство, и можете ехать.
– Значит, поеду с благословением. – Странно было бы, если б Бонифаций не явился. Раз уж епископ Давенпорта провожал, такую толпу без благословения тем более не отпустит. – Благодарю вас за помощь, генерал. И за... За понимание.
– Виконт, – щека генерала слегка дернулась, – я вам желаю больше, чем удачи. И все-таки вынужден предупредить: вы очень рискуете.
– Пустое, – махнул рукой Валме, – обойдется.
Он, видите ли, рискует? Можно подумать, он на абордаж собрался. И что тогда говорить про Ворона, полезшего в Багерлее за короля, который и слова-то доброго не стоит!
Хорхе Дьегаррон потер пальцами висок; надо будет написать папеньке, пусть пришлет генералу сундук мазей и тинктур, может, какая-то подойдет.
– Вы хотя бы представляете, что будете делать? – кэналлиец казался озабоченным. Ох уж эти генералы, вечно им диспозицию подавай.
– Начну с урготского посольства – спасибо Фоме, я теперь его подданный. Потом навещу знакомых дам и портных. Вы не представляете, сколько знают портные...
– До урготского тракта вас проводят, – перебил генерал. – Пахарильо догонит Давенпорта по берегу и предупредит, так что о вашей встрече будет знать только Савиньяк.
Когда он еще узнает... Хуже, если их с Чарльзом приметили в Маллэ, ну да кто не рискует, умирает девственником.
– Генерал, кто же у вас гостил целую неделю, если это был не я? – на всякий случай уточнил виконт.
– Один из офицеров Ансела, но не думаю, что это дойдет до Олларии. Мы живем очень замкнуто, как вы заметили. – Дьегаррон резко обернулся. – Ваше Преосвященство, Клаус!
– И не токмо, – пророкотал Бонифаций, вплывая в комнату в сопровождении троих человек. Полковников Бадильо и Коннера, которым предстояло перерезать алатский и гайифский тракты, Марсель уже знал, третьего – худого, усатого парня – он видел впервые.
– Святой отец, вы с касерой или будем пить мою? – осведомился Дьегаррон.
– Я – как пчела медоносная и как корова тучная, – возвестил епископ, – но разумный не зарежет свиньи своей вперед соседской. Вестимо, если сосед благочестив, ибо благочестие велит делиться.
– Что ж, – кивнул Дьегаррон, – я готов проявить благочестие. Виконт Валме, представляю вам теньента Шеманталя. Он поступает в ваше полное распоряжение и обязан, да-да, Орельен, обязан исполнять любой ваш приказ. В вашем распоряжении также сто конных адуанов.
– Сто пятьдесят, – поправил Бонифаций.
– Сто пятьдесят, – подтвердил генерал, – и триста лошадей.
– Мне столько не съесть, – брякнул Марсель, – хватит и десятка.
– Не плети глупости, чадо. – Бонифаций нахмурился и почесал мизинцем необычно бледный нос. – Дело твое богоугодное, но непростое. И в засаде сидеть придется, и праздных да чванливых трясти и расспрашивать. Вот люди и понадобятся. Кто драться будет, кто любопытствующих успокоит, кто праздношатающихся завернет, мост развалит, ложный след подпустит...
– Что ж, полтораста так полтораста, – вздохнул Марсель. – А может, мне пса прихватить? Мало ли... След там взять или постеречь кого?
Попросить парочку верховых козлов и мешок с ызаргами Валме не успел: полковник Коннер огрел жадного виконта по плечу и расхохотался:
– Забирай Котика, жабу его соловей, для тебя не жалко!
3– Ваше Высочество, – барон Гэвиот сиял, блестел и светился, – в Барсине проездом из Агариса в Талиг находится Его Высокопреосвященство кардинал Талигойи Левий. Он просит Ваше Высочество пересесть к нему в карету.
А шустрый у нее внучек, не успел усесться на трон – уже завел кардинала. А может, это кардинал шустрый, вот и завел себе королька?
– Прекрасные новости, – изобразила требуемую радость принцесса, – я буду счастлива увидеть Его Высокопреосвященство.
– Но сначала... Ваше Высочество, в доме одного очень достойного человека вас ждут камеристки.
– Успокойтесь, барон, – заверила Матильда, – я не предстану перед духовной особой в мужском платье. Едемте к достойному человеку.
А она-то хотела устроить праздник всего последнего. Последний день в седле, последняя касера, последняя ночка с Лаци. А мымру с завивочными щипцами не желаете?
Матильда оглянулась на поскучневшего доезжачего:
– Ласло, Бочка на твоей совести.
– Слушаю, гица, – вот и все, было да сплыло. Ну, попадется ей этот Альдо, она с него и за кардинала спросит, и за карету с париком.
Матильда послала Бочку за бароновым линарцем. Гнедой, очередной раз выказав редкостную сообразительность, извернулся и цапнул солового красавчика. Линарец обиженно заржал и взбрыкнул. Гэвиот в седле удержался, но Матильда все равно была готова облобызать кусачее сокровище. К несчастью, рысак при всем своем трудолюбии не мог перелягать и перекусать всех, кого хотелось бы Ее Высочеству. Принцесса подавила вздох и желание хлебнуть касеры и полюбопытствовала, как кортежу кардинала удалось столь быстро достичь Барсины.
– О, – воспрянул духом Гэвиот, – Его Высокопреосвященство путешествует с надежным эскортом.
Упомянутый эскорт по надежности превосходил все мыслимое, изрядно напоминая небольшую армию. Матильда с трудом удержалась от вопроса, как все это великолепие продефилировало через пограничные посты. Сами скажут. Расхвастаются и скажут.
– Это здесь, – Артур указал на премиленький особнячок. В сгустившихся сумерках окна светились розовым. Если внутри пахнет фиалками, она кого-нибудь убьет!
Ее Высочество хмуро слезла с разыгравшегося Бочки и приступила к исполнению высочайших обязанностей, а именно – сдалась на милость четырех накрахмаленных коз. Через полчаса Матильда пришла к выводу, что это не козы, а сороки. Принцесса стояла, подняв руки, а вокруг нее суетились, утягивали, подкалывали, прихватывали, пришивали и трещали, трещали, трещали... О гайифской моде, неземной красоте Ее Высочества и еще более неземной мудрости и доблести Его Величества. Матильда тупо поворачивалась, когда ее вертели, и молчала, из последних сил глуша жажду убийства.
