Марина Комарова - Змеедева и Тургун-варвар
Алкубра осклабился. В красном свете его улыбка смотрелась порождением ада. Он, видимо, прекрасно знал, как на это реагируют люди, потому что в глазах отразилось такое удовольствие, что тут же захотелось плюнуть.
Однако от этого неблаговидного и глупого поступка я удержалась, прекрасно понимая, что, во-первых, оно банально не долетит, а во-вторых — никогда не зли большую кобру!
— Все тут как надо, — прошипел он, склоняясь ко мне.
Ноздрей коснулся сильный запах мускуса. Внутри все сжалось. Морда кобры вдруг задрожала, словно была отражением в озерной воде. Миг — надо мной навис огромный черный цветок с алыми тычинками, похожий ни лилию.
— Спи-и-и-и, — прошипел откуда-то издалека Алкубра. — Спи, змеедева. И пусть твои смертельные сны будут прекрасны.
Тело онемело, сознание рассыпалось на тысячи сияющих осколков. Страхи ушли, все ощущения растворились в сладкой кромешной тьме. Я поднялась — легко, словно дуновение ветерка, — коснулась прозрачными пальцами нефритовой фигурки человека на змеиной колонне. Лепесток черной лилии обвил меня и потянул куда-то вверх. Стало так легко и свободно. Настолько невероятно, что даже совсем не показалось важным, что там, на алтаре из камня, лежит мое тело. Без души.
И в него уже вонзились клыки Алкубры.
Я рассмеялась, чувствуя странное опьянение. Кровь бежала по венам, шумела в голове. Я была хмельной и бесшабашной, забывшей о добре и зле. Только смеха не было слышно — лишь удары в барабан и бесконечное:
— Баха! Баха!
— Сур! Сур!
Не зря говорили, что перед танцем надо пить змеиный яд. Только вот, кажется, у каждой это по-своему.
Руку вдруг обожгло, янтарем запылала отметка Чиу. Меня окутал невыносимый жар, стало больно. С губ сорвался крик.
Огромная кобра отпрянула от жертвенного камня.
— Ну, погуляла, доченька, и хватит, — услышала я шепот отца-змея. — Пора и меру знать.
Цветок исчез, я стремительно понеслась вниз. Оглушающий удар, боль, каждый вдох — словно глоток огня. Я почувствовала, как ноют затекшие руки и ноги. Как горят от укусов шея и плечи. Открыла потяжелевшие веки и посмотрела затуманенным взглядом на разъяренного Алкубру. Черный раздвоенный язык дрожал, яростное шипение разлилось по залу:
— Ч-ч-ч-ч-иу!
Раздался скрип, словно кто-то открывал огромные двери. Зашумели мужские голоса — и ничего доброго в них не было. Только жажда крови и битвы.
Алый туман развеялся.
Я повернула голову и едва сдержала вскрик. Весь зал был наполнен странными человекоподобными существами с уродливо вытянутыми конечностями. Именно они плясали за завесой тумана.
Но существа обернулись, глядя на ворвавшихся людей и нагов. Впереди, сжимая длинный меч и окидывая всех непримиримым взглядом, стоял Тургун. Королевский наряд остался в прошлом, перед моими глазами снова был дикий варвар. И… нельзя сказать, что меня не порадовало его присутствие здесь.
За правым плечом Тургуна стоял Йомба. Рядом — Ши-хан. На этот раз без своего привычного лилового плаща, а в одежде, напоминавшей японских ниндзя. И только лицо вновь было скрыто, оставались одни глаза. В нескольких шагах от него стоял Брог с огромным топором в руках. И топор уже обагрился кровью.
Алкубра расхохотался, зашипел:
— Глупцы! Черви! Неужто вы думаете, что с-с-сумете меня победить?
Существа синхронно закрыли его живой стеной. Ощерили зубы и выставили вперед руки с загнутыми когтями. Тургун поднял меч.
— Смерть Алкубре! — закричал он.
Его клич подхватил рев десятков глоток. Существа кинулись на людей и нагов. Крики, звон стали, стоны. Я зажмурилась, в панике соображая, что делать. Цепи-то никто не отменял! А так бы хоть ползком можно было.
— Дурр-р-р-раки… — выдохнул Алкубра, мускусное дыхание обожгло щеку. — Думают, что смогут меня обойти.
Язык почти коснулся кожи, но я резко дернулась. Цепи загремели, руки обожгло.
— Отойди, милая, — неожиданно в самое ухо шепнул голос Эрму. — Взрослым дядям надо потолковать.
Цепи опали, словно простые веревки. Я скатилась с камня.
Алкубра, изогнувшись чуть ли не вопросительным знаком, с ненавистью смотрел на стоявшего перед ним Эрму. Шаман легко опирался на посох и едва заметно улыбался уголками губ. Только в темных глазах не было ничего человеческого. И чем больше шло время, тем отчетливее я понимала, что из этих двоих бояться надо как раз Эрму, а не Алкубру.
Шум битвы не умолкал. Я бросила короткий взгляд на дерущихся, однако не смогла отыскать Тургуна. Сердце пропустило удар, а ладони взмокли. Змеиные боги и не только, пошлите ему все, чтобы остаться невредимым.
И хоть разум подсказывал, что это не так уж и правильно и вообще Тургун гад, но любовь зла, а к этому козлу я уже почти привыкла.
— Куда услал Асафа? — невинно поинтересовался тем временем Эрму. — Или выпил всю силу властелина Шарияра и отбросил за ненадобностью?
— Тебе-то что-о-о? — злобно прошипел Алкубра.
— Не люблю разбрасываться детишками, — признался Эрму. — Знаешь, непутевые, а мои. Жалко-жалко.
Асаф — сын Эрму? Обалдеть! Какие еще открытия дивные готовит мне этот бой? Хорошо, что я сижу на полу, иначе грохнулась бы на задницу от услышанного.
Алкубра вместо ответа стремительно кинулся на Эрму.
Последний легко отпрыгнул в сторону, издевательски рассмеялся. Огромная кобра металась, словно тень, — настолько быстро, что не разглядеть толком. Эрму отбивался от атак посохом из черного дерева. И казалось, что все это он делает шутя.
Я сглотнула и посмотрела на бившихся с существами людей. И тут же отвернулась. Вот там было все по-настоящему. Верните меня обратно, не хочу быть Рыжей Соней, подругой варвара, да ну это счастье в пень!
Моих мыслей, разумеется, никто не слышал, поэтому не оставалось ничего иного, как отползти за камень и благоразумно спрятаться от происходящего.
— Ну, давай-давай! — насмешливо крикнул Эрму. — Удиви меня. Отрави меня ядом. Ах да, прости, забыл, меня змеиный яд не берет. Уж не знаешь ли, почему?
Алкубра не то что зашипел — как-то специфически зарычал. Я невольно пригнулась. Неожиданно что-то меня ткнуло в бок, и я взвизгнула. Однако этот звук тут же утонул в криках и шипении.
Округлившимися от удивления глазами я посмотрела на камень алтаря, в котором вдруг появилось огромное отверстие, из которого на меня смотрел Шу. Оглядел с ног до головы, задумчиво посмотрел на обнаженную грудь, за что тут же захотелось дать в дымную морду, и плевать, что он не человек.
— Феерично, — сделал вывод он. — Что тут делаешь?
— Сижу, — призналась я. — Или похоже на что другое?
