Великий вождь Арис (СИ) - Эм Рина

— С тех пор, когда приходит время, мы сажаем стариков на льдины и отправляем домой. Мы чтим древний договор, возвращаемся — в объятия Океана, который был началом мира и который станет его концом. Никто не избежит этого — ни новорожденный младенец, ни вождь, ни шаман.

Некоторое время вороны ещё сидели у угасающего огня и слушали рев Океана. Постепенно, один за другим, они начали расходиться. Унау, попрощавшись с дедом, собрала пустые миски и покинула шатер. Старики разложили свои постели, кряхтя и вздыхая улеглись. Погас огонь, только отсвет углей еще некоторое время плясал на стенах. Арис закрыл глаза и подумал, придет ли утром за ним Каену, как обещал.

Но утром Каену прошел мимо, на половину шамана. Никто не заговорил с ним, только Унау принесла еду и постояла рядом.

Арис понял, они боялись прогневать вождя. Он закрыл глаза и решил не подниматься весь день.

6

С тех пор дни потянулись пять дней, ничем не отличимых друг от друга.

На рассвете каждого дня заходил Каену, чтобы перекинуться парой слов с Кукуранау и получить благословение.

Позже начиналась дневная суета. Приходили рыбаки. Приходили женщины и дети. Старики пели и вязали сети. В круге шатров, во дворе варили рыбий клей и сушили ягоды. Чаще остальных приходила Унау. Утром и вечером она приносила котел с горячей едой и незадолго до ее появления старики оживлялись. Арис слышал, не открывая глаз, как они переговариваются. Стоило Унау откинуть полог, лица стариков расцветали улыбками. У Унау для каждого находилось ласковое слово, а сама она источала тепло и свет.

Арис узнал, что ее имя означало «дорожка лунного света на воде». Понять это можно было еще так: значит загадочная, неуловимая. Арис старался не смотреть на нее, хотя каждый вечер, собрав плошки, она оставалась в шатре и слушала вместе с остальными сказки, которые рассказывал ее дед.

Через два дня после визита вождя с ним иногда начал заговаривал кто-то из стариков, но Арис не отвечал — незачем приносить другим неприятности. И оказалось — это очень просто, игнорировать чужие голоса. Потом от него отстали. Потом воспоминания растворились в блаженном забытье. Он бы так и лежал ничего не чувствуя, ни о чем не думая целыми днями. Так было лучше всего. Зачем помнить о прошлом, если там одна боль? Зачем будущее, если оно написано туманом на воде? Но когда его дух почти соскользнул в темноту, что-то потянуло его обратно.

Он не сразу понял, что дело в запахах. Слишком резких — рыбы, что круглые стуки варилась у шатра до состояния рыбьего клея, оленьей кожи, мокрой собачьей шерсти. Но кроме них были и другие. Может быть потому, что никогда прежде он не лежал целыми днями без единой мысли в голове, он не замечал, что, что все вокруг имеет собственный запах, яркий, как картинка? Каждый человек имел свой запах и если он перемещался, то и его запах перемещался с ним и можно было узнать куда тот направляется. Пахли все вещи вокруг. Пол, стены, и очень скоро Арис понял, что различает каждый предмет в шатре по запаху, а потом он ощутил запах, который ветер донес с берега Океана, и понял, это был запах птицы, пролетающей над водой. Он будто увидел Унау и возле нее — еще каких-то женщин и даже различил, сколько их было.

А затем он почуял вождя в окружении мужчин, молодых и сильных. Он почувствовал приход Каену задолго до того, как он вошел в шатер. Арис отвернулся прежде, чем Каену его увидел. Охотник прошел к шаману, за занавеску.

Некоторое время Арис лежал, пытаясь осознать произошедшее. Запахи не исчезли, но стали гораздо слабее. Может быть ему приснилось, что он может ощутить запах куропатки на берегу Океана? Наверное. Если лежать целыми днями не шевелясь, можно сойти с ума. Когда-нибудь Лара придет в себя, нужно быть готовым к этому. Нужно быть сильным. Он снова сел и подумал: может быть пойти и попросить Каену все таки взять его на охоту? И услышал голос шамана, будто он говорил с ним рядом:

— Я понимаю твою тревогу, Каену, но ничего не изменить. Будет все, что должно случиться, иначе быть не может.

— Расскажи мне, что же должно случиться, шаман. Расскажи, что будет, потому, что мне страшно! Мы живем тяжело и трудно, будто мало этого — в начале осени пришла зима. Мы готовились насладиться теплой осенью и приготовиться к зиме, как вдруг небеса закрыли черные тучи и с неба пошел снег. Сперва я думал, что это короткая буря, но вот, уже неделя прошла, и я вижу, снег не уйдет. В стойбище говорят про черную зиму. Что будет с нами? Я боюсь, что племя воронов исчезнет в этом снегу. Скажи мне, шаман, мы умрем?

— Будто ты не знал, что племя воронов уже почти закончило свой путь.

— Что это за новости, шаман⁈ — голос Каену дрогнул, — Прежде ты всегда говорил, что Ворон всегда с нами!

— Океан сильнее Ворона.

Каену проговорил:

— Я не понимаю тебя! Разве Океан хочет смерти воронов?

— Ни Океан, ни Ворон не хотят нашей гибели, но что они могут, если мы сами упрямо торим к ней путь⁈ Слушай меня, Каену, когда-то вороны были многочисленны и сильны. А теперь, когда мы приходим на зимнюю стоянку, мы ставим лишь три шатра — для вождя и воинов, для шамана и стариков, и для детей и женщин. Когда я был ребенком, шатров было не меньше десяти, а мой дед рассказывал, что шатры воронов прежде занимали целую долину.

Шаман вздохнул:

— Сейчас мы кочуем у самого побережья Океана, но прежде, на зиму мы отходили южнее. Туда, где сейчас зимует племя Лиса. Теперь же лисы преградили нам путь на юг, а у берега Океана даже зверю не выжить!

— Но что же случилось? — тихо спросил Каену, — И почему? Почему все так изменилось?

— То, что я сейчас расскажу тебе, Каену, — сказал шаман, — ты никому не должен рассказывать для своей же пользы.

Арис невольно огляделся по сторонам. Старики чинили сети и тихо переговаривались.Пойти и сказать шаману, что он слышит? Некоторое время Арис колебался. Потом остался на месте.

— Ты знал, что род вождей Ворона произошел от того самого Каену, который выжил после черной зимы и дал начало нашему племени? Род вождей никогда не прерывался и вороны жирели и росли пока наши шатры не покрыли почти все побережье. И вот тогда, во времена моего прадеда, вождя Ворона настигла беда. Его дети умерли один за другим от страшных болезней, а затем умер и он сам. Вот так.

— У него не было братьев, а отец уже умер и тогда на сходке вороны избрали себе нового вождя. Им стал старший охотник, Сиукан, хитрый и жестокий, как зверь. Сиукан был плохим вождем и больше думал о том, какой он великий. Он перестал охотиться и заниматься делами племени, а только жрал в своем шатре и требовал, чтобы все ему поклонялись. Ему было мало власти над воронами и он хотел захватить еще земли Лиса. Но как-то ночью задохнулся из-за еды, которая осталась у него во рту, когда он уснул.

— Среди его вещей мой прадед нашел порошок странного цвета. Он дал его собаке и собака умерла точно так же, как и дети прежнего вождя. Все стало ясно, но сделать ничего уже было нельзя.

— Сын нового вождя был воспитан своим отцом. Он был слишком ленив и только похвалялся, что покорит лисов. А племя между тем хирело и слабело. И этот ложный вождь тоже не прожил долго.

— Сын жирного вождя пил много грибного отвара. Грибы ударили ему в голову и он вообразил себя великим воином. Он собрал воронов и пошел с ними на юг. Напал на жилища Лиса и увел в плен женщин и детей. В глупости своей он не знал, что это было малое стойбище. Поэтому потом лисы пришли к нам и перебили больше половины воронов. А вождь сбежал и спрятался.

— Вождь лисов сказал, что отныне лисы и вороны стали врагами. Он ушел, а наш вождь вернулся и сказал, что сражался с нами, хотя все знали, что он лжет. Его посадили на льдину и отдали в дар Океану, а его сын стал новым вождем.

— Но и у него не было ни таланта, ни сил для этого. Голоса предков не учили его и племя уменьшалось, как весенний снег. Потом его сменил его сын. Это был отец Паопону.