Gedzerath - Рождение легиона
«Назад. Еще» – скомандовал Древний, когда я отложила папку и глубоко задумалась над происходящим. Повинуясь его команде, я пролистала папку в обратную сторону, и лишь тогда натолкнулась на еще одну фотокарточку, завалившуюся между результатами еженедельных осмотров. На ней, пятнистой было уже лет шесть или семь, маленькая пегаска с уже оперившимися крылышками, с радостным криком тянулась к кому-то, оставшемуся за краем фотографии, и от кого на память потомкам остались лишь белый халат, из рукавов которого виднелись безукоризненные белые ноги с идеально очерченными копытами, державшие в воздухе радующуюся кобылку. Белый цвет да кусочек светлой гривы – вот и все, что удалось мне узнать про самого загадочного члена этой засекреченной исследовательской группы, и признаюсь, этот факт направил мои мысли совсем не в мирное русло.
«Твари!».
«Расслабься. Евгеники хреновы».
«Расслабься?» – вскочив, я заходила по комнате, не в силах сдержать нарастающий гнев… и растерянность. Как всегда в таких случаях, мне захотелось наброситься на кого-нибудь, хотя бы тот же манекен, и зверски растерзать его, давая выход так не вовремя охватившему меня чувству ярости – «Расслабься?! Да они ей всю психику перекорежили, дилетанты сраные! А потом еще плакались, каким, мол, она трудным жеребенком выросла! Да у нее уже крыша раз десять от всего этого съехать была должна!».
«Но не съехала».
«Ага. Можно подумать, это их заслуга! Теперь-то я поняла, почему ребята так задергались, когда я их спросила, что же именно случилось с моими родителями – да у нее… У МЕНЯ их и не было! Никогда! Ну-ка, где это… Вот! Вот, видишь?!».
«Вижу» – покорно согласился Древний. Старый пройдоха знал, что в таком состоянии меня лучше было не злить, и делал вид, что согласен с каждым моим негодующим воплем и взбрыком – «Дата».
«Хрената! Вот, этим папочка и заканчивается! «Влита в… Хммм… Блин».
Остановившись, я задумалась, листая вперед и назад последние листы этой папки, больше похожей на личное дело или историю болезни, нежели на обычный документ. В принципе, на последнюю даже больше, учитывая множество анализов и различные осмотры врачей. Интересно, и где же проходило ее детство – неужели тут, в этих залах? Так и крышей поехать недолго, честно говоря! Но в тот момент, меня заинтересовало совершенно другое. Где же это было… Где же… А, вот!
– «Смотри, вот оно. Младший научный сотрудник С.С. запрашивает руководителя этого проекта, профессора Рыбку, о степени готовности параллельного проекта, «Крылья», к внедрению «результата их работ». Так… Вот, он отвечает – «Думаю, все готово», и прикладывает длинные пояснения о том, что жеребята подготовлены и внедрение пройдет безболезненно. И вот ответ – «Начинайте». Ахренеть, да?».
«Странно».
– «Еще бы не странно!» – вскочив, я вновь зашагала по комнате, то и дело натыкаясь на упавшие кружки и разбросанные мной бумажные листы – «Представь, как некто, скрывающийся под псевдонимом и работающий на должности старшего помощника младшего точильщика карандашей, вдруг приказывает профессору, руководящему каким-то секретным проектом по изучению… изучению… Хер знает, что они тут изучали, дело не в этом, а в том, что эта персона, скорее всего, мывшая пробирки и бравшая у жеребенка какашки для исследований более умными сотрудниками, вдруг начинает отдавать приказания, по сути, сворачивающие этот проект! А Рыбка даже не удивляется, словно заранее ждет этого дня! Мне говорили, что это именно он вырастил всех пегасов из Тридцати, и именно он, на самом деле, отобрал все те пары, которые смогли дать крылатое… Все те пары… Ох, блин».
«Опасно это. Берегись».
«Блядь, блядь, блядь!» – я вновь истерично заметалась по комнате, ненароком, едва не сшибив одну из кружечных стен. Глиняные емкости обиженно зазвенели, но я не успокоилась и пыхтя, словно паровоз, продолжала наворачивать круги по широкой комнате, едва не бросаясь на стены. Что-то очень недоброе творилось вокруг, и эти недомолвки, всплывающие в безобидных, казалось бы, документах, пугали меня больше, чем сотня грифонов, с криками прущих на меня из-за облаков. Что ж это получается – весь этот проект, о котором так долго трубили на всю страну земнопони Сталлионграда, на поверку, оказался лишь пылевой завесой, жалкой операцией прикрытия для того, чтобы среди этого крылатого потомства никто не смог заметить неизвестно откуда появившуюся пегаску? – «Да нет, это бред! Такого просто не может быть! Это же сложнейшая операция, и проводящие ее должны быть неимоверно могущественными, чтобы суметь обеспечить как полное молчание остальных, так и собственную анонимность! Так что же, руководство Сталлионграда… Или… Нет-нет-нет! Не может этого быть!».
«Мдамс. Варианта два».
– «Я сказала НЕТ!» – остановившись, злобно рявкнула я, глядя на стальную стену комнаты – «Это наверняка генсек или как там его! Ты что, забыл, как приняли нас тогда, в Кантерлоте? К чему тогда был весь этот фарс?! Неет, это точно кто-то из местных! Набрал небольшую команду, заручился поддержкой партийных бонз, и пожалуйте, секретный проект прямо под Зданием Партии и Правительства Сталлионграда! Но зачем? Зачем? Зачем?!».
«Темнее всего – под пламенем свечи».
– «Я сказала НЕТ!» – вновь огрызнулась я, мечтая удушить, разорвать и выкинуть этот голос, колоколом отдающийся у меня в теле и голове. Поникнув, словно проколотый воздушный шарик, я медленно, нога за ногу, потащилась к кровати, и развернувшись, спиной вперед, рухнула на гору подушек – «Это точно местные, а неееееееааааааААААААЙ! Ой-йооооооо!».
Застонав, я в раскоряку, словно контуженный краб, сползла с шелкового великолепия, на деле, оказавшегося коварной ловушкой. Не успела я приземлиться, как тотчас же ощутила, что моя спина и поясница довольно жестко вошли в соприкосновение с чем-то крайне твердым, спрятанным или случайно забытым среди множества мягких подушек. Постонав и поохав, я с яростью разбросала ни в чем не повинные пуфики и думочки, намереваясь найти так обидевший меня предмет… И едва не подавилась, когда мне под ноги упало что-то тяжелое. Что-то сверкающее.
Что-то золотое.
«Вот и ответ. Прости».
– «Будь ты… Будьте вы прокляты. Будьте вы прокляты, все!» – прошептала я, глядя на две пары больших, золотых накопытников, заброшенных в подушки чьей-то усталой, белой ногой.
