Gedzerath - Рождение легиона
«Ну и зачем вешать на стену столешницу, чтобы потом вбивать в нее гвозди? Вот ведь глупость какая!».
«Погляди в столе».
«Ты очнулся!» – признаюсь, я и в самом деле обрадовалась Духу. Исподволь я сомневалась, а не оказалась ли открывшаяся нам тайна чересчур тяжелой для заключенного в моей душе старика – «А я уже начала волноваться! Они живы, дружище, живы! Все было плохо, но в конце – в конце… Ну, ты же видел!».
«Видел» – невидимая рука погладила меня по щеке – «Спасибо тебе».
– «У нас есть надежда!» – прошептала я, утыкаясь головой в край стола. Высокий, он явно был сконструирован для кого-то побольше, чем я, и несмотря на массивные очертания деревянных конструкций, повторял собой обычные офисные столы. Кажется, где-то тут должна была бы быть тумбочка, где офисный планктон обычно хранил свои чашки, кружки и захваченные из дома ланчбоксы, но вместо них, мое бездумно протянутое копыто натолкнулось на что-то мягкое и шелестящее, словно бумага. Потребовалось немало времени и плавных движений ногой, пока, наконец, я не поняла, что тумбочка стола забита какими-то картонками, размерами напоминающие обыкновенные папки для бумаг.
Довольно толстые папки для бумаг.
Что ж, это и в правду были точно такие же папки, какие я, день за днем, открывала с началом рабочего дня, во время него и иногда – даже после, когда местные бизнеспони, словно сговорившись, решали удушить меня в бумажной волоките. Я – и еще тысячи пони, так или иначе занятые в делопроизводстве. Обычные картонки были тщательно пронумерованы и снабжены грифами, которые я уже видела, когда пряталась среди цилиндров с плавающими в них телами.
«Так-так-так…».
Попавшая мне в копыта картонка не имела порядкового номера, лишь шильдик – «chrRY Dp». Эту надпись я точно видела под одной из емкостей, поэтому тотчас же уткнулась носом в распотрошенную папку. Увы, она не содержала в себе ничего особенного интересного – какие-то даты со странными пометками в виде аббревиатур, буквенно-цифровые последовательности, ничего не говорящие непосвященному читателю, и из всей этой мешанины букв и цифр, я поняла лишь одно – в этой папке все заканчивалось на дате смерти. И в следующей. И в последующей. И в очередной…
«Смотри в конец».
– «Пошляк!» – нервно хрюкнула я, отбрасывая очередную картонку, и протягивая копыта к последней из оставшихся папок. Увы, она была абсолютно, девственно пуста, а вот предпоследняя – так заставила меня вспотеть от одного только взгляда на почему-то пугавшие меня буквы, украшавшие глянцевую поверхность. В отличие от остальных, для этой папки была выбрана красная, красивая картонка, снабженная мощным, хотя и достаточно примитивным скоросшивателем – уж слишком большой объем различных бумаг должна была содержать в себе эта штуковина. Раздутый фолиант тяготил мои копыта не хуже свеженького трупа, и я безо всякого сомнения сгребла со стола мешающие мне бумаги, принимаясь за дело. Что ж, посмотрим… Ох, блин.
Остановившимися глазами я уставилась на фотографию. Древняя, бурая фотокарточка, сделанная с помощью чего-то крайне примитивного, изображала маленькую, пятнистую пегаску, сидящую на подозрительно знакомом, металлическом столе, и недовольно разевавшую крошечный рот в зубодробительном жеребячьем крике. Вокруг нее виднелись силуэты земнопони в длинных, мешковатых халатах, плотно обступивших мелкую крикунью, и с довольным видом позировавших перед объективом фотоаппарата. Одного из них я знала – гораздо более молодой, чем его изображения, развешанные по всему интернату, доктор Рыбка гордо ухмылялся, покровительственно поставив копыто рядом с жеребенком, и кажется, с некоторой гордостью смотрел на орущую кобылку, словно ее присутствие на фотографии было лишь его единоличной заслугой. Прочих я не знала, как не знала и не поместившуюся на снимок кобылу, от которой на фото остались лишь левый бок да краешек светлой гривы. Даты на снимке не было, лишь тот же самый, зубодробительный код – «scrPPY Rg», да дрожащая, скособочившаяся надпись «Success!!!!», оставленная чьим-то копытом. Отложив фотокарточку, я ринулась разбирать другие бумаги, с нарастающим ужасом читая… Читая свою собственную историю.
Анализы, анализы, анализы, осмотр врачей, снова анализы – складывалось ощущение, что у малышки совершенно не оставалось времени ни на сон, ни на еду, а в ее жизни существовали одни лишь осмотры, тесты и анализы, назначаемые многочисленными врачами. Листая осмотры, я не находила ничего, что могло бы мне подсказать, что именно искали неизвестные в этой пегаске, и почему я нигде не видела упоминания о ее родителях. Ни гинекологического осмотра, ни течения беременности – только непонятные заметки о «емкости № 15», раз за разом, встречающиеся в предварительных отчетах. Кажется, теперь я начала понимать, почему у малышки был столь мерзкий характер…
«Назад. Еще» – скомандовал Древний, когда я отложила папку и глубоко задумалась над происходящим. Повинуясь его команде, я пролистала папку в обратную сторону, и лишь тогда натолкнулась на еще одну фотокарточку, завалившуюся между результатами еженедельных осмотров. На ней, пятнистой было уже лет шесть или семь, маленькая пегаска с уже оперившимися крылышками, с радостным криком тянулась к кому-то, оставшемуся за краем фотографии, и от кого на память потомкам остались лишь белый халат, из рукавов которого виднелись безукоризненные белые ноги с идеально очерченными копытами, державшие в воздухе радующуюся кобылку. Белый цвет да кусочек светлой гривы – вот и все, что удалось мне узнать про самого загадочного члена этой засекреченной исследовательской группы, и признаюсь, этот факт направил мои мысли совсем не в мирное русло.
«Твари!».
«Расслабься. Евгеники хреновы».
«Расслабься?» – вскочив, я заходила по комнате, не в силах сдержать нарастающий гнев… и растерянность. Как всегда в таких случаях, мне захотелось наброситься на кого-нибудь, хотя бы тот же манекен, и зверски растерзать его, давая выход так не вовремя охватившему меня чувству ярости – «Расслабься?! Да они ей всю психику перекорежили, дилетанты сраные! А потом еще плакались, каким, мол, она трудным жеребенком выросла! Да у нее уже крыша раз десять от всего этого съехать была должна!».
«Но не съехала».
«Ага. Можно подумать, это их заслуга! Теперь-то я поняла, почему ребята так задергались, когда я их спросила, что же именно случилось с моими родителями – да у нее… У МЕНЯ их и не было! Никогда! Ну-ка, где это… Вот! Вот, видишь?!».
