Игорь Пронин - Зеркало Грохашша, или Отраженные
– Не вру… Я ничего не могу тебе сделать, бродник! Не убивай, не останавливай!
Отразиться в зеркале Грохашша можно лишь один раз. Если сейчас убить китаянку, то она уже не сможет идти дальше, навсегда останется ограничена нижними планами. Это для нее, имеющей тела на нулевом и первом планах, вовсе не окончательная смерть, но – приговор. Если не врет… Однако Белка знал, что они уже в Границах Власти Москвы, а хоза никак его не атаковала. Значит – не могла? Тогда или она говорит правду, или ее отражение на третьем плане сейчас находится в другом городе. Как бы там ни было, а спешить причин не было.
– Как тебя зовут? – он перенес стилет выше и с видимым удовольствием прочертил краснеющую линию на щеке китаянки. С каким удовольствием он бы прикончил их всех, бездушных хозов! – Не придумывай, а то потом ошибешься – нос отрежу. Имя?
– Элизабет.
– Что?! – линия, оставляемая стилетом, стала жирнее.
– Да, так! Это правда, я из Гонконга, так назвали родители!
– Ну, допустим… – Белка доехал острием до уха и остановился. Фамилия хозы его не интересовала, да, в сущности, и имя тоже. – Значит, из Гонконга… На каких планах живешь?
– Ноль, один, два! Все! Я не вру! Пожалуйста, не останавливай меня!
– Подумаю. Вообще-то очень люблю останавливать. Для меня, веришь, нет большего счастья, чем остановить хоза! Очень уж я вас терпеть ненавижу. Говори быстрее: зачем едешь в Москву? Что делала там на нулевке, что за чемодан, зачем мне память правила, как смогла, вообще все. А я пока перевяжусь.
Рана, оставленная сюрикеном, оказалось довольно глубокой, Белка истратил все имевшиеся у него бинты. Рубашку снимать не рискнул – пассажиры могли заметить отсутствие бомбы. Пока Белка возился, Элизабет говорила.
– Я не могла отказаться, за мной был долг. Мне обещали отражение на третий план, если я привезу в Москву груз. Там зеркало, зеркало… У вас война, в Москве нет зеркал и мне сказали привести. Брала в Омске, у каких-то людей, простых, я не знаю их имен. Потом привезла, на первом плане страховала себя. Другой человек привез Манане книги, как делать, но оказалось, что это ловушка. Пришел седой человек, сказал, что ничего сделать было нельзя. Манана ему сказала, что мы одни работали, без Кремля. Он вроде поверил. Я тоже молчала, меня пытали, мучили на нулевке! И на первом плане схватили, связали, рот заткнули – я ничего не могу! Бродник, седой человек, Войцеховский, он убьет меня на всех планах. Я еду себя спасать, отпусти! Мой долг…
– Хозам верить – себя не уважать. Тебя встречают?
– Нет! Я сама еду, они не знают, что я на второй план отражена! Еду себя спасать, из беды вытаскивать, понимаешь? Манана не поможет мне, а я если расскажу, кто зеркало заказал, то она умрет, но и я умру! Бродник, мне очень больно там: огнем жгли, ногти рвали, плетью били – отпусти!
– На жалость не бей… – поморщился Белка. – Ты, значит, меня прикончить хотела, а я тебя должен пожалеть. Да, все по вашему, по-хозски.
– Мой долг! – Элизабет прикрыла глаза.
– Я буду держать лезвие у самого твоего горла. Ни один хоз не успеет меня остановить! – Белка продемонстрировал, как будет держать нож. – На вокзале выйдем и сразу налево, до конца платформы бегом, и садимся в роботакси. Если не успеем оторваться от полиции – я тебя режу и уж потом сдаюсь. Я от них упрыгаю, ты ведь понимаешь?
– Понимаю… – кивнула китаянка. – Только ведь нас уже ждут, наверное, кто-нибудь позвонил, сказал.
– Верно. Три минуты до остановки, – прикинул Белка. – Тогда иначе. Я вскрою двери и спрыгнем на последних метрах. Не бойся, я так уже делал! Ножки у тебя конечно не те, чтобы устоять, помнешься… Но жива останешься. Если сможешь потом бежать – вместе на стоянку, к такси. Если сломаешься, зарежу. Вот и все, Лиззи.
– Я не Лиззи, я Бетти.
Москва-0 (скГ)16 августа, ночьЗинаида Степановна выпила на кухне Мананы несколько литров чая, но говорила по преимуществу не с ней, а с Ниной. Вторая «ассистентка» отсутствовала по причине какого-то недомогания, и две старые подруги постепенно перешли на обсуждение ее личных качеств. По всему выходило, что отсутствующая – полная дрянь.
Под утро из своей комнаты вышла наконец гадалка.
– Зина, ты теперь у меня работать не будешь, это поняла?
– Как же так, Манана Ираклиевна?.. – у старухи задрожали губы. – Ведь столько лет, ведь я к вам так… Я ночью могу! И днем, если в тени.
– Да нет же, дура, ты через несколько дней совсем на человека похожа не будешь. И изнутри другой станешь, и имя тебе другое подберут. Сама не захочешь… Вот что, Зина: Войцеховский тебе ничего не говорил? Ничего не приказывал?
– Нет, – уверенно ответила Зинаида Степановна. – Он только с чудищем этим крылатым речи вел, ну да я тебе сразу передала.
– Молодец. Мы с тобой дружить будем еще знаешь сколько лет? – пообещала Манана. – Только устроиться тебе нужно. Понимаешь? Я тебе сейчас расскажу, куда надо пойти и что там сделать. Ниночка, ты поспи пока.
«Ассистентка» послушно уронила голову, погрузившись в глубокий сон. Манана, вдруг осененная какой-то мыслью, перевела взгляд на Зинаиду и замерла. Так прошло полминуты, и Зинаида Степановна не выдержала:
– Тебе нехорошо что ль, Манана?
– Да я так… Попробовала кое-что.
– Лечить меня попробовала?
– Да, да! Не вышло ничего и не выйдет.
Манана попыталась с первого плана воздействовать магией на превращающуюся в вампира женщину. Ничего не вышло, Зинаида Степановна теперь принадлежала темному народу, а по сути – совсем другому миру.
– Вот что, душенька, ты времени не теряй, слушай все с первого раза и запоминай. Ты превращаешься, через два-три дня уже будешь с крылышками, а потом и летать научишься. В зеркало пока смотри пореже, тебе не понравится. Но это ничего, обойдется… Жить тебе в этом городе сейчас никак нельзя, ты тут чужая.
– А что ж делать-то? Уезжать? Одной?!
– Не кричи. Есть тайный путь, путь в другие страны… Ты главное не бойся и не верь никому, кроме меня. А я там тебя найду, я о тебе позабочусь, ты же мне как родная, Зиночка!
– Да куда же ты меня посылаешь?.. – начала было рыдать Зинаида Степановна, но потомственная гадалка хлопнула ладонью по столу.
– Слушай и запоминай! Нет времени! Сейчас выйдешь и перейдешь на ту сторону дороги, к парку. Там увидишь дуб. Темно, но разглядишь, он недалеко от аллеи…
– Какой там дуб? – не удержалась старуха. – Сосны там.
– Дуб, я сказала! К дубу не смей подходить ближе, чем на десять метров, это опасно. Кружи вокруг, ищи дыру в земле, она там есть. Вот туда и полезай.
– В дыру?.. – растерялась Зинаида.
– В дыру! В колодец! Ах, дура я, да как же ты полезешь?.. Вот что, подруга, я тебе дам веревку. Очень хорошую веревку, волшебную, она никогда не порвется. Ты ее к себе привяжешь, а конец… – Манана в задумчивости прошлась по кухне. – Якорь тебе найду! Хороший, японский. Так, ты его в землю воткнешь, спустишься поглубже, и там еще один якорь воткнешь. Первый вытащишь, и дальше будешь спускаться. Не поняла? – гадалка махнула рукой. – Ладно, это я тебе расскажу, когда веревку дам. Главное: как ты из колодца выйдешь, я не знаю. Когда – тоже не знаю. Может быть, ты будешь в колодце день, а может – три, это не страшно. Терпи!
