Селина Танеева - Кэтрин Эбдон и черный оборотень (СИ)
За несколько минут до назначенного времени они окружили уродливую статую. Кэти вперилась в стену за горгульей: она ждала, что Дамблдор появится из своих апартаментов.
– А вдруг он забыл и не придёт? – шёпотом спросил Патрик.
– Надеюсь, он не передумал? – прохрипел Мэтью.
Кэти пожала плечами: я знаю не больше вашего.
Джорджиана посмотрела на часы.
– Доброе утро! – послышался бодрый голос.
Дамблдор неожиданно вывернул из-за угла и подошёл к ожидающим его студентам. Окинув их приветливым взглядом, он повернулся к мраморной горгулье и ласково пощекотал её за ушком. Та то ли хрюкнула, то ли мурлыкнула и отодвинулась, открывая арку – начало узенькой, но очень крутой лесенки, закрученной как серпантин.
Вслед за Дамблдором все поднялись в его кабинет. Присев в одно из мягких удобных кресел, Кэти завертела головой, высматривая злосчастное зеркало. Дамблдор, заметив это, улыбнулся и покачал головой. И правда, зеркало, закутанное в шелковый платок, было хорошо спрятано: на этот раз Кэти его так и не увидела.
Хозяин кабинета, убедившись, что ребята расселись, побродил вокруг, время от времени легонько стукая себя по носу, поправляя очки, подёргивая за пряди длиннющей бороды. Наконец он остановился, и, окинув взглядом молча наблюдающих за ним ребят, начал разговор:
– Я позвал вас, потому что обещал объяснить таинственные события, которые произошли очень давно и с последствиями которых вам пришлось столкнуться. Я долго размышлял. Я всесторонне обдумал сложившуюся ситуацию. И решил: ничего я вам не скажу.
Мэтью и Патрик переглянулись: вчера они спорили о том, что именно расскажет им Дамблдор. Такой версии – что он не скажет ничего, не было. Мэтью предполагал, что Дамблдор наврёт им с три короба. Но что вот так – «ничего не скажу!» – это было неожиданно.
А Дамблдор продолжил:
– Потому что Знание целиком вы ещё не готовы правильно воспринять. Да и кто готов… – вдруг с горечью вырвалось у него. Помолчав, он добавил: – Но с другой стороны, вы знаете довольно много…
Кэти скептически хмыкнула.
– Да-да, вы знаете очень много, почти всё. Странно, что вы не забыли о том, что произошло с вами прошлой весной. А теперь нужно только систематизировать ваши знания. Давайте разберёмся. Вы уже знаете, что именно случилось когда-то очень давно…
– Что именно? – уточнил Патрик.
– А вот что: некий волшебник, имеющий, скажем так, неважный характер и преступные наклонности, совершил некое магическое воздействие на наш мир. – Дамблдор помолчал, теребя себя за кончик носа, и без того длинного и кривого. – Последствия этого воздействия ужасны и имеют циклическую природу. И сейчас мы находимся в ожидании окончания очередного цикла.
– И начала следующего? – уточнил Мэтью.
Дамблдор не ответил, только странно взглянул на него.
– Перед нами стоит задача: прервать череду циклов. К сожалению, я не знаю, как это сделать. И, судя по тому, что такая ситуация возникает снова и снова, и возникла опять, – этого не знает никто.
– Мы не знаем, что это за циклы, – наморщив лоб, заявил Мэтью.
– Мы не знаем, кто этот некий волшебник, – сказал Патрик.
– Мы не знаем, какое именно магическое воздействие совершил этот некий волшебник! – воскликнула Джорджиана.
– Окончание цикла в самом деле так ужасно? – спросила Кэти. – Неужели кто-то должен умереть?
– Смерть – это ещё не самое страшное, – глухо ответил Дамблдор.
– Да что же может быть страшнее смерти?! – тут же взвился Патрик.
Кэти пытливо заглянула старому волшебнику в лицо. Дамблдор отвёл глаза и покачал головой. Наконец он чуть слышно ответил:
– Поверьте, есть кое-что пострашнее смерти.
Воцарилось долгое молчание. Наконец Дамблдор вымученно улыбнулся и предложил:
– Ну что, продолжим?
– Конечно!
– А как же!
– Да, пожалуйста!
Кэти молча кивнула.
– Хорошо. Пожалуй, я скажу вам ещё кое-что. Этого вы ещё не знаете. – Дамблдор задумчиво кивнул своим мыслям. – Теперь уже известно, что цикл заканчивается, когда наш мир становится лучше… как бы сказать… добрее, гуманнее.
Мэтью скептически хмыкнул.
– Да-да! Гуманнее! Посудите сами: тёмных волшебников загнали в глубокое подполье, магические войны давно закончились. Даже маглы утихомирились и воюют не между собой, а пытаются уничтожить всяких своих злодеев, террористов да бандитов. Что далеко ходить, соперничество между нашими факультетами стало похоже на шутливые стычки приятелей. А даже на моей памяти было время, когда, например, слизеринец был готов убить ученика Гриффиндора из-за кубка по квиддичу, представляете?
– Ага! – быстро сообразил Патрик. – Это значит, чтобы задержать окончание цикла, нужно делать что-нибудь плохое?
– Ну, мелкие пакости четырёх школьников вряд ли могут что-то изменить… – улыбнулся Дамблдор.
– Что же, значит… это значит… нужно большое… злодейство? Что-нибудь в мировом масштабе? Нужна война? – разволновался Мэтью.
– Мне не нравится эта идея! – заявила Кэти. – Что же это за окончание такое ужасное, что ради его предотвращения нужна война? Думаю, не стоит оно того!
– Поверь мне, девочка, завершение цикла ещё страшнее. Однако, мне известно, что в некоторых прошедших циклах эта идея была реализована. Чтобы отсрочить конец, действительно, развязывались мировые войны.
– Однако, и те циклы завершились! – заметила Джорджиана.
– Верно, завершились, однако их окончания всё-таки удавалось оттянуть.
– Погодите-погодите! – Кэти сжала виски ладонями. – Смотрите, что получается: цикл заканчивается, когда мир становится добрее. Так, наверное, начинается он…
– Да, начало цикла возвращает в мир зло, коварство и жестокость в полной мере, – подтвердил Дамблдор.
– Но ведь это значит, что, развязывая войны, чтобы предотвратить окончание цикла, мы тем самым играем на руку этому злобному волшебнику с преступными наклонностями!
Опять повисло долгое молчание.
– У меня такое впечатление, будто нас заставляют играть в дурацкую игру, причем в этой игре мы не можем выиграть, – наконец сказала Кэти.
– И правила этой игры мне совершенно не нравятся! – заявила Джорджиана.
– А кому они нравятся? – пробурчал Мэтью. – Но нам её навязали, и мы вынуждены в неё играть.
– А я не хочу играть в эту игру, в которой заранее запланирован наш проигрыш! Так или иначе – заканчивается ли цикл, развязывается ли война – это наш проигрыш! – воскликнул Патрик.
– Отказаться играть уже нельзя, – возразила Кэти. И тут её озарило: – Но, возможно, мы сумеем изменить правила?
