Алла Гореликова - Четыре жезла Паолы
— Мы не можем. — Шаманка затрясла головой. — Их так много!
— Заключить союз с ее народом. Драться вместе.
— Слишком далеко, — прошептала Сай. — А демоны близко. Они разделяют нас. Ты хороший воин, Тагран. Раз ты так говоришь, так и надо. Но мы не сможем. Мы погибнем. Все.
— В бою, — зло уточнил Тагран. — Или проживем дольше, но погибнем трусами и рабами.
И тогда Сай заплакала.
Тагран не стал дожидаться прихода вождя. Пошел в становище сам. Он еще хромал, но, какое бы решение ни приняло племя, с ним следовало торопиться. Тревожные вести не могут ждать.
Впервые Паола жалела, что за все это время не натоптала дорожку в становище, не познакомилась с женщинами, не подружилась с девушками. Даже с Зайрой, подругой Сай, едва здоровалась. Хоть краем уха бы послушать, как решать станут! Но она чужачка, ей там не место. Оставалось маяться ожиданием. Сидеть рядом с Сай, поить ее отварами, держать за руку, шептать: не плачь, лучше радуйся, что заранее узнала, что есть время. Вот на нас напали — никто и понять не успел. Помогать бабке Тин-лу с травами, то и дело оглядываясь на откинутую занавеску: не идет ли кто. Думать: если послушают Таграна, я вернусь домой и приведу помощь. Пусть небольшую, но все же.
Тагран вернулся потемну. Бросил зло:
— Завтра уходим. За большую реку, в становище у гор. А там подождем и решим.
Паола подавила вздох. Этого нужно было ждать, разве нет? Тагран ведь передал им слова мудрой Сай. Конечно, говорящей с духами веры больше, чем простому воину, да еще и из молодых.
— Не ко времени. — Бабка повела носом, кинулась снимать с углей перестоявший отвар, досадливо выругалась.
— Когда такое ко времени? — Сай села, завернувшись в одеяло. — Ничего. День-два, и я смогу.
Ой, и правда, спохватилась Паола, куда ж Сай идти, если она на ногах не стоит! Что ж потом, догонять? Одним как-то жутковато. Сейчас хоть и на отшибе, а все-таки люди рядом.
— С нами Тагран останется, — словно подслушав ее мысли, сказала Сай. — А вот ты, Ола, с племенем пойдешь. Не хочу тебя отпускать, но придется. Ты нашим духам чужая, я тут шаманить стану, помешаешь.
Паола поежилась. Одно дело сидеть у лекарки и шаманки за спинами, носа не высовывая… хотя, мелькнуло, может, в суматохе многолюдного переезда получится удрать?
— Не бойся, — прозорливо буркнула лекарка, — не съедят.
— Давай спать, — вздохнула Сай. — Утром Тагран тебя проводит.
В эту ночь Паола так и не заснула толком. Чудились то пожары и крылатые демоны, то скалящий зубы вождь, почему-то зеленый, словно орк, то сминающая степь каменная волна землетрясения. Паола таращилась в темноту, вслушивалась в ровное дыхание Сай и всхрапывание бабки, говорила себе: надо спать, день тяжелый будет. Но, едва закрывала глаза, все начиналось сызнова.
Встала измученная. Бездумно умылась, проглотила нехитрый завтрак. Бабка сунула баночку с мазью:
— Держи, пригодится.
— Зачем? — растерялась Паола. Открыла деревянную крышку, понюхала. Кажется, такой они Таграну раны мазали…
— Мало ли. Вдруг натрешь чего или отобьешь.
Паола сунула мазь в котомку, подумала: вещей — только переодеться, а еще бежать собиралась, наивная. Ни еды, ни ножа. Хотя — а то с едой и ножом далеко бы ушла! Догонят. А не догонят, так волки, зеленокожие… кто тут еще в степи? Не будь дурой, Ола. Без крыльев и без помощи ты просто погибнешь зря.
Сай обняла ее, и привычность этого прощания когтями прошлась по сердцу.
— Вы ведь догоните? — спросила Паола. — Все хорошо будет?
— Мы вас там встретим, — ухмыльнулась шаманка. — Иди, Ола.
Таграну утро не прибавило добродушия. Да с чего бы, вздохнула девушка. Воин шел молча, иногда косясь в ту сторону, где — Паола теперь знала — лежала ее страна. Он заметно хромал, но Паола едва поспевала следом. Примерно на полпути она решилась окликнуть:
— Подожди… запыхалась.
Призналась, едва удержав слезы:
— Когда быстро надо, я привыкла лететь.
Варвар ничего не сказал — хотя, как показалось Паоле, хотел. Сбавил еле-еле; но то ли ей хватило, то ли приноровилась, теперь стало легче.
Перед тем как войти в становище, Тагран крепко взял ее за руку. И это вовсе не показалось Паоле лишним. Такой кутерьмы она не встречала давно — с тех самых пор, как ходила в храм помогать с беженцами. Ржали кони, визжали дети, женщины сворачивали палатки, мужчины навьючивали скарб на коней. Не будь Таграна, подумала Паола, затоптали бы и не заметили!
Тагран подвел ее к одной из женщин. Сказал:
— Мать, это Ола. Присмотри за ней.
Степнячка оглядела девушку долгим пристальным взглядом. Кивнула:
— Как скажешь, сынок.
Сунула в руки Паоле свернутое одеяло:
— Подержи пока.
И вернулась к увязыванию прочего скарба. Тагран ушел, а Паола так и стояла с одеялом в охапке, украдкой разглядывая женщину, которую он назвал матерью.
Больше всего удивляла ее молодость. Ни за что Паола не поверила бы, что эта совсем еще не старая женщина может оказаться матерью взрослого воина. На вид дала бы ей тридцать лет, не больше. Высокая, вроде и тонкая, но при этом крепко сбитая и, очевидно, сильная. Ставшая уже привычной Паоле бесстыдная манера одеваться: мужские штаны и сапоги, а на плечах — меховая накидка, почти не скрывающая высокую грудь. Ловкие, быстрые движения. Амулеты на крепких запястьях, на стягивающем темные косы ремешке. Спокойное лицо, вроде ничем и не примечательное, но приятное. Быстрая, слегка насмешливая улыбка.
— Нагляделась? Давай сюда.
Одеяло заняло свое место поверх остальных пожитков, а Тагранова мать наконец-то обернулась к девушке. Спросила:
— Ты хоть в седле удержишься?
Паола пожала плечами:
— В детстве умела, а теперь не знаю.
Взгляд женщины метнулся Паоле за спину. Девушка обернулась, шарахнулась. Это жуткое, изуродованное шрамами и черно-красными знаками лицо она уж точно узнает среди сотни одинаковых на лица варваров!
Вождь оскалился; татуировки на лице задергались, шрамы заизвивались червяками. Улыбается? Паола сжала кулаки.
— Я говорил, останешься с нами. Пошли. Со мной поедешь.
Паола попятилась, прошипела:
— Я скорей с диким орком пойду добровольно, чем с тобой.
Варвар шагнул к ней.
— Оставь девчонку, — сказала Тагранова мать. — Я за ней лучше тебя пригляжу. Тебя она боится.
— Смотри, — буркнул вождь, — она упрямая.
— Ничего, поладим. — Степнячка усмехнулась. — Дети все упрямые. А из неупрямых ничего путного не вырастает.
Вождь невнятно ругнулся сквозь зубы — разрисованное лицо снова ожило, задвигалось чуждым человеку образом. Развернулся и размашисто зашагал прочь. Паола медленно выдохнула. Только теперь она заметила, что вся дрожит.
