Ольга Андреева - Там, где оживают пески (СИ)
— Ну, если предположить, что я читал просто наговор, а не заклинание, и если считать, что ты ничего не напутала, то почему нет? — растерянно вздохнул Змеелов.
— Эх, только бы все сработало… — нервно закусила губу она и выглянула в окно, за которым уже вовсю полыхал закат. — Завтра на рассвете я отнесу зелье Сиду…
— Нет, ты не пойдешь! Пойду я. — отрезал наемник. — И это не обсуждается.
— Вот еще! Это почему? Я маленькая, юркая и незаметная. Проберусь к стене и отдам ему варево, а ты вон какой большой и шумный!
— Зато я справлюсь с охранником, а ты нет.
— Очень интересно… Ты считаешь, что убить или покалечить стражника перед самым судом умно?
— Я сделаю так, что до этого не дойдет — покачал головой тот.
— Хорошо, тогда мы идем вдвоем! — упрямо вздернула подбородок Тия. — Нравится тебе это или нет, а я сидеть в чайхане все равно не намерена.
— Ну что с тобой поделаешь! Но будешь меня слушаться… — строго сдвинул брови наемник.
— Да! — согласилась она…
Глава 30
В темнице царили темнота и промозглый холод, что пробирал до костей. Сид сидел на охапке соломы, обхватив себя руками и безуспешно пытаясь хоть как-то согреться. Рваная белая рубаха совсем не спасала, и он уже тысячу раз обругал себя за то, что не взял тогда с собой хотя бы дупатты. Хорошо еще, что его как следует не обыскивали, а потому он сумел спрятать в потайном кармане свой волшебный кинжальчик. Если его друзья придут этим утром с зельем, он его им отдаст, а если не придут, то какая, собственно, будет разница? Доказательством больше, доказательством меньше… Царский Дознаватель, слава богам, простой смертный, а потому магического артефакта на нем при допросе «с пристрастием» не почувствовал. Да и на допросе Сидус легко отделался… То ли не захотели светские власти выбивать из него правду — по настоящему, предпочтя оставить колдуна «на сладкое» басирам, то ли устал дознаватель, что с дороги сразу был вынужден приступить к своим обязанностям, но напоминанием о том допросе остались лишь кровоподтеки по всему телу. Они, конечно, ныли при каждом его движении, но мало беспокоили мага, все мысли которого были направлены на предстоящий утром суд. Так он просидел всю ночь на соломе, почти не шевелясь, и не притронувшись к скудному тюремному ужину, состоявшему из кружки воды, да черствой лепешки.
Глупо, по сути, выходило… Он хотел вернуться домой уважаемым ученым человеком, а, получалось, что не вернется совсем… Перед глазами встал их небольшой домик в Кабире, мать, что работала по дому с утра до ночи, суетясь за готовкой, стиркой и уборкой, отец, гнувший спину в своей мастерской, да маленькая Шрути, его любимая быстроглазая смышленая сестричка. Неужели он их больше никогда не увидит?
Сид тоскливо наблюдал, как сереет в оконце предрассветное небо. Интересно, а когда приведут в исполнение приговор: сразу, или на следующий день? Соберется толпа, будет свистеть, улюлюкать, кидать в него камнями и тухлыми овощами…
Его невеселые размышления прервала возня у окошка. В следующую минуту Сид услышал голос Тии, показавшийся ему божественной музыкой:
— Пс! Ты здесь? — тихой скороговоркой протараторила она. — Мы сварили тебе зелье, оно должно сработать… В следующий момент к подбежавшему к оконцу Сиду просунулась тонкая ручка, сжимавшая в руках склянку с мерцающей жидкостью.
— Спасибо тебе! — горячо проговорил он и, не сдержавшись, поцеловал ей руку. После чего забрал склянку и быстро сунул ей кинжальчик.
— Эй, ты чего меня обмусолил? — обиженно засопела Тия, тщательно вытирая ладонь о шальвары, однако в серых предрассветных сумерках было видно, что она покраснела до корней волос. — Учти, что руки я мою редко… И что это ты мне впихнул?
— Это необходимо как следует спрятать среди моих вещей! — быстро зашептал ей Сид. — Мой кинжал, он волшебный, не приведи Великая Мать, найдут басиры… Где Змеелов?
— Он отвлекает стражника… Подожди, кажется, охранник возвращается. Мне пора… Удачи тебе на суде! Мы будем рядом.
— Не суйтесь туда! — отрезал Сид. — Если оправдают, сам приду в чайхану, если нет… — его голос на мгновение осекся — вы об этом услышите.
— Тогда ждем тебя. Все… — Сиду вдруг показалось, что она всхлипнула, после чего исчезла в сумерках. Маг еще несколько минут смотрел в ту сторону, куда она ушла, после чего открыл склянку и понюхал. Похоже, у друзей все-таки получилось, ибо пахло зелье так, как ему и положено: мятой.
— Ну что ж… Посмотрим, что из этого получится — сказал сам себе Сид, и, зажмурившись, выпил залпом всю склянку. Жидкость обожгла горло и желудок, голова слегка закружилась, в ушах зазвенело. Маг, вдруг почувствовал себя будто пьяным. Он опустился на солому, закрыв глаза, и почти мгновенно уснул.
Проснулся Сид от того, что его бесцеремонно расталкивал один из басиров. Увидев, что пленник открыл глаза, он скомандовал:
— Вставай, колдовское отродье, сейчас тебя осудят, а вечерком изжарят во славу Великой Матери!
— А может быть оправдают, и что тогда? — слегка иронично поинтересовался приободрившийся Сидус и тут же получил ощутимый тычок под ребра.
— Прикуси язык и шевелись! — прошипел басир.
— Иду — иду… — с этими словами Сид встал и покорно побрел к выходу, позволив, предварительно, связать себе руки.
Басир привел мага в обширный зал в конце тюремного коридора. Он был абсолютно пуст, если не считать большого деревянного стола посередине, да трех резных стульев-символов уважения к судьям. Сид и его страж остановились на почтительном расстоянии от судейских мест и застыли в ожидании. Неожиданно, с противоположной от них стороны открылась потайная дверь и в зал вошли трое почтенных судий в расшитых черных одеждах и четверо басиров высокого ранга, что, как понял маг, должны были устроить ему испытание. Закутавшись в серые плащи, они заняли места по обе стороны от стола, тогда как судьи уселись на стулья.
— Подсудимый здесь? — спросил самый старший из них, по традиции начиная суд.
— Да, Мудрейшие! — кивнул басир, находившийся ближе всех к столу. — Подсудимый Сидус Устани обвиняется в том, что он является колдуном и использует свою силу, а так же тайные знания, нарушая прямой запрет Великой Матери творить какое бы то ни было волшебство, ибо несет оно разрушение и сеет раздор меж верующими…
— Есть ли прямые доказательства того, что Сидус Устани является колдуном и может творить волшебство? Признает ли он за собой этот великий грех? — поинтересовался второй судья.
— Нет, подсудимый в грехе не признался и виновным себя не считает, однако присутствующие здесь братья-басиры готовы поклясться на воротах храма Великой Матери, что их сеть сработала на этого человека. — ответил старший из храмовников.
