Николай Басов - Игра магий
— Луад, спустись к гребцам, скажи, что сегодня завтракать придется всухомятку, — приказал капитан.
Это была как бы его месть Несваю, Плахту, да и рыцарю, конечно. Но такая почти детская и ненужная, глупенькая даже, что Крепа захихикала своим громовым голосом. И все же в этой огромной циклопе присутствовала также немалая доля природного такта, поэтому она зажала свой смех ладонью, широкой, как хорошая лопата, и лишь принялась посверкивать глазом на приближающегося шкипера.
А Луад этим воспользовался, он вообще к циклопе с некоторых пор испытывал привязанность и потому осторожно, будто шел по осколкам стекла, спустился на палубу, незаметно подкрался к рыцарю и, не оборачиваясь на капитана Виля на юте, прошипел:
— Ты не подумай, сэр рыцарь, он не злой, просто не уверен, что ты правильно направление выбираешь.
Может, он сам это только что придумал, а может, они с капитаном действительно переговаривались раньше, когда все остальные, кого нес «Раскат» в качестве пассажиров, спали, и пришли к такому вот неутешительному выводу… Но к этому мнению, как ни удивительно это было для рыцаря, следовало прислушаться, его следовало покрутить в голове, обдумать и в любом случае принять к сведению.
Сухром проводил взглядом юркнувшего в люк Луада и подсел прямо на палубу к циклопе и карлику. Плахт уже прикончил свою кашу и неторопливо потягивал что-то из серебряного же стаканчика с дивными карличьими украшениями. Тут были и черные фигуры каких-то борцов, и изображения неведомых богов, выполненные сканью, и что-то еще. Такой стаканчик в обжитых местах, где карлики редко встречались, стоил бы немалых денег.
Рыцарь поздоровался со всеми, кивнув им поочередно, генерал тоже ответил наклоном головы. Крепа села прямее, прислонившись к борту, отчего досочки за ее спиной жалобно затрещали, произнесла:
— Ты вышел вовремя, командир. Этот визгун уже стал выводить меня из себя.
— Побольше уважения к нему, Крепа. Он — наш капитан и пока нужен нам больше, чем мы — ему.
— Это понятно, — согласился виновник недоразумения Плахт. — Но я действительно не могу не есть кашу по утрам… Давняя привычка, сэр рыцарь, и я не собираюсь от нее отказываться. — Он помолчал, стал усиленно глядеть куда-то в сторону. И вдруг спросил: — А правда, что мы ищем еще кого-то для… для нашей общей миссии и ты пока не понимаешь, где нам, собственно, следует этого недостающего… искать?
Рыцарь не знал, что ответить. Признать это, пожалуй, было бы неверно, просто потому что командир должен следовать какому-то плану, всегда, во всех случаях. Но по-настоящему и замечание Луада было в значительной мере правдивым. А теперь вот выяснялось, что и те, кто был, в некотором роде, формально подчинен ему — циклопа, генерал Плахт по прозвищу Суровый, Датыр и даже этот самый Несвай, — оценивали их положение так же.
Довольно долгое молчание, указывающее, что Сухром не собирается отвечать на вопрос, внезапно нарушил вездесущий денщик генерала, он резво наклонился к сидящему на палубе рыцарю и с преувеличенной настойчивостью спросил:
— Сэр, если вы прикажете, я приготовлю еще каши. Я заметил, сэр, что и госпоже циклопе маловато досталось, да и оруженосец ваш еще не кушал ничего, только и выпил что разбавленного винца с сухарем.
Выговор у денщика был тугой, протяжный, он указывал в Несвае на северные корни, впрочем, разные прищелкивания и гортанные звуки в речи денщика могли обозначать и происхождение из близких к востоку земель, что порадовало Сухрома, который и сам был из восточников.
— Это было бы… разумно, — признал рыцарь. А затем, когда Несвай с Датыром в очередной раз за это утро отправились на камбуз, повернулся к Плахту. — Понимаешь, генерал, я отхожу от обжитых мест, чтобы со стороны взглянуть… Ну то есть оглядеться вокруг. Я верю, что Госпожа Джарсин, которая послала нас в этот поход, не могла не учитывать того обстоятельства, что лишние передвижения задержат нас, а значит, тот, кого мы должны найти, не может находиться слишком далеко. Вот только следует найти знак.
— Какой именно? — вежливо поинтересовался Плахт.
Слишком уж велеречивым получался у них разговор, решил рыцарь. И не разговор даже, а прямо обмен мнениями… Он раздраженно фыркнул, но изменить тональность, кажется, не сумел.
— Он может быть каким угодно. Но я пойму, когда он придет ко мне, что это — именно знак, а не что-то иное.
А затем он стал думать, настолько сосредоточенно и заметно для окружающих, что даже генерал не стал приставать к нему с новыми вопросами. Размышлял рыцарь все о том же: придумал он это объяснение, пытаясь не утратить видимости командирской самоуверенности, или ненароком, почти случайно сказал правду. Может, он и впрямь отходит от того марева, которое стояло над местом сражений в невысоких горах, где они нашли Плахта и было так трудно определиться?
Впрочем, война, похоже, всегда порождала слишком густую ауру. Большое скопление солдат, офицеров и всяких прочих, например, обслуживающих обозы наемных трудяг, маркитантов, разных животных или даже пожирателей падали, охотящихся за поживой… Все это, несомненно, сбивало возможность поиска того, кто был действительно нужен.
Рыцарь так ушел в эти внутренние рассуждения, что едва заметил, как приступил к завтраку. Но ему смутно показалось, он уже давненько не едал ничего вкуснее, чем приготовленная Несваем каша и поданное Датыром разбавленное вино. Он сколько-то пришел в себя, стал снова воспринимать окружающий мир, лишь когда увидел, как Крепа, зажав огромную ложку в кулаке, с треском уписывает за обе щеки… гм… третий свой завтрак из миски, которая служила таганом для приготовления еды на всю команду «Раската». Он сначала не понял даже, что видит, но потом все же разобрался… И захохотал — настолько это была диковатая, но и замечательная картина. А тогда и Крепа стала смеяться, потому что отлично поняла рыцаря, за ними обоими стали подхихикивать и остальные.
Этот смех растопил лед в их компании, и уже совсем легко стало приказать, но лучше — попросить Несвая, следуя предложению Крепы, готовить теперь на всех. И генеральский денщик с радостью согласился, потому что был для этого отлично выучен и воспитан, вот только он вытребовал для собственного успокоения участие Датыра в этом непростом деле — кухарить по своему усмотрению. А может, таким образом он хотел залезть в запасы продуктов, которые рыцарский оруженосец приготовил для Сухрома.
С этим-то как раз все получилось удачно. Уже на обед и Несвай, и Датыр устроили такую неведомую ранее на борту «Раската» разнообразную и восхитительную трапезу, что под вечер в каюту к Сухрому, который валялся на своей койке, заглянул Виль.
