Джулия Смит - Король-колдун
Резкий ответ Дарэка прозвучал тихо, но с едва скрываемым бешенством:
— Мастер Хедрик никогда не стал бы врать о том…
— …и у вас нет ничего против меня, кроме его слова. Как мы можем быть уверены в том, что он видел в голове этого человека?
— Не можем, — подтвердила Атайя, тяжело прислонившись к столбику кровати, чтобы унять нарастающее изнеможение. Ее совсем не удивило, что архиепископ оказался замешан в происходящем. Принцесса лишь укоряла себя за то, что раньше воображала, будто может находиться в этих стенах в безопасности. — Однако, — добавила Атайя, желая стереть самодовольную улыбку, появившуюся на лице Люкина, — кто, кроме вас, мог взять корбаловое ожерелье Дагары? — Украшение сразу показалось принцессе знакомым, но лишь после того, как угроза их с Джейреном жизням миновала, она окончательно уверилась в этом. — Неужели вы думали, я не узнаю его? Дагара надевала ожерелье на свадьбе Дарэка, для того чтобы, вы знаете… избежать присутствия Родри.
Борясь с внезапным приступом головокружения, Атайя протянула узел Дарэку, шепотом объясняя, что содержится в нем, и умоляя не развязывать узел в их с Джейреном присутствии.
— Вероятно, этот человек — кажется, его звали Ноэль, — был арестован Трибуналом не так давно, — начал мастер Хедрик, не обращая внимания на гневный взгляд архиепископа. — Он промышлял воровством и другими мелкими преступлениями — да уж, не самый достойный из жителей Делфархама. Однако в этот раз, я понял, его обвиняли в совершенно другом преступлении. Подельник затаил на него злобу — что-то связанное с нечестным дележом украденных денег — и сдал Ноэля Трибуналу, утверждая, что он — скрывающийся от правосудия колдун. Понятия не имею, как относился Ноэль к лорнгельдам, — в основном он был озабочен собственными проблемами. Как бы то ни было, архиепископ Люкин предложил этому человеку свободу в обмен на убийство Атайи и пообещал, что предоставит ему свободный проход в апартаменты принцессы. Я пытался, — добавил Хедрик извиняющимся тоном, — но так и не смог выяснить, кто из стражников помог ему в этом. Если бы попытка Ноэля оказалась неудачной или он проговорился бы об участии архиепископа в этом деле — Люкин пригрозил ему самыми страшными преследованиями, на которые способен Трибунал. Неудивительно, что он предпочел смерть. Исходя из того, что мне доводилось слышать, — вставил Хедрик сухо, — Трибуналу неведомы понятия добра и милосердия. Если бы Ноэль успешно выполнил поручение, архиепископ обещал ему не только свободу, но и небольшое имение, конфискованное у одного незадачливого заключенного, — земли достаточно богатые, чтобы обеспечить безбедное существование до конца жизни.
— Деятельность Трибунала была приостановлена, верховный судья, — произнес Дарэк мрачно, сузившимися глазами глядя на архиепископа. — Отсюда следует, что вы уже не имеете права конфисковывать ничьи земли.
Взгляд Люкина метался между королем и Хедриком, выдавая его потрясение, гнев и, как показалось Атайе, изрядную долю настоящего страха.
— И вы верите обвинениям, которые этот колдун выдвигает против меня?
Молчание Дарэка было достаточно красноречиво.
— Полагаю, что я слишком доверял вам, архиепископ, в последнее время.
Атайя заметила болезненную нерешительность в лице брата. Ему не хотелось показать, что он больше доверяет рэйкскому колдуну, с которым познакомился только вчера, чем законно избранному примасу Кайта. Король понимал также, что Джон Люкин — кем бы он ни был на самом деле — отнюдь не ровня убийце, нанятому, чтобы ликвидировать нежеланного члена королевской семьи. У Дарэка не было настоящих доказательств преступления, кроме свидетельства мастера Хедрика, но тем не менее король верил ему — все это, заметила Атайя, беспокоило ее брата больше, чем он готов был признать.
— Всем оставаться здесь, — резко велел король.
Он покинул комнату без единого слова, оставив архиепископа Люкина, двух стражников и четверых колдунов беспокойно разглядывать друг друга. Когда спустя несколько минут король вернулся, в глазах его больше не было замешательства, а только лишь твердая решимость.
— Это действительно ожерелье Дагары, — произнес Дарэк без всякого выражения, но в самих словах его содержалось обвинение.
Однако Люкин продолжал упорствовать.
— Ваше величество, неужели вы действительно считаете, что я — единственный при дворе, кто мог проникнуть в королевское хранилище? Да любой колдун мог открыть замок… кто знает, может быть, это всего лишь уловка, задуманная, чтобы обмануть вас и заставить оттолкнуть своего ближайшего…
Дарэк поднял палец, чтобы заставить его замолчать. Атайя подумала, что сейчас ее брат просто взорвется от гнева: ей слишком часто случалось быть жертвой подобных вспышек, и она видела признаки приближающейся грозы в покрасневших щеках и крепко сжатых зубах короля. Однако вопреки ее ожиданиям король оставался поразительно спокойным. Совсем как Кельвин, подумала Атайя, ибо глубину гнева их отца можно было оценить по тому, какой мягкой и убедительной становилась его речь.
— Если бы я мог лишить вас сана, архиепископ, без разрешения Курии, то сейчас я испытывал бы большой соблазн сделать это за вашу дерзость. Однако так как у меня действительно нет других доказательств, кроме слова одного колдуна, то я не могу потакать себе в этом желании. — Несмотря на оправдательный характер его речи, взгляд короля был далек от мягкости. — Вы покинете двор, Джон. На самом деле вы покинете столицу вместе с нами. Я полагаю, у вас еще сохранился дом в Кайбурне, почему бы вам не пожить там какое-то время? И когда я решу отправиться в Кайбурн, то буду счастлив сопровождать вас, дабы быть уверенным, что вы доберетесь без проблем. — Глаза Дарэка превратились в узенькие щелки. — И вы не появитесь здесь, пока я не пришлю за вами… если я когда-нибудь вообще сделаю это.
Губы Люкина некоторое время безмолвно шевелились, пока он наконец смог выдавить из себя хоть какой-нибудь звук.
— Но ведь Кайбурн…
— А если Мудрец действительно приведет туда свою армию, — продолжил Дарэк, абсолютно уверенный в том, что именно это является причиной сомнений архиепископа, — тогда ваше пастырское присутствие весьма пригодится для поднятия духа людей, которым предстоит сражаться с ним.
Казалось, воздух дрожал от напряжения в течение долгой минуты, потом архиепископ с вытаращенными глазами, не дожидаясь приглашения, развернулся на каблуках и вылетел из комнаты, с силой грохнув входной дверью.
В отсутствие архиепископа мышцы Дарэка слегка расслабились. Вздохнув, он пальцем показал на узел с корбаловым ожерельем в своей руке.
