Екатерина Хайрулина - Три жизни бога
— Ты не вернешься, — она изо всех сил старалась что бы голос не дрожал, только выходило не очень.
— Вернусь, куда я денусь.
Юлька грустно улыбнулась уголками губ, и осторожно дотронулась до Сашкиной руки.
— Не бойся, с тобой все будет хорошо.
Он хотел было сказать что и не боится ничего, но слова застряли в горле.
— А ты? — хрипло спросил он, сам не узнавая своего голоса.
— И я. Со мной тоже ничего не случится.
Он машинально кивнул, долго-долго смотрел ей в глаза, а потом вдруг резко вскочил, отвернулся, отчаянно мотая головой, словно надеясь отогнать морок.
Глупости! Откуда она могла знать? Почему именно сейчас она говорит это! Ведь он так хотел верить что именно так все и будет, но боялся, просто устал надеяться и загонять мысли о возвращении подальше, что бы можно было хоть как-то жить. Ведь он прекрасно понимал о чем она вдруг решила поговорить, но обретя тень надежды, он совершенно не готов ее снова потерять.
Сашка ходил из угла в угол, пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок. В последнее время он был слишком уставшим и издерганным, что бы сохранять спокойствие.
Юлька просто ждала когда это пройдет, не говоря ни слова. А потом, когда Сашка немного успокоился и без сил опустился на стул, закрыв руками лицо, она тихо подошла и поцеловала его в лоб.
— У тебя все будет хорошо, — мягко, но очень уверенно сказала она, — ты скоро вернешься домой.
А потом прижалась к нему всем телом, едва заметно вздрагивая от подступивших слез.
Целый мешок консервов, пять килограмм какой-то крупы и двадцатилитровая канистра с водой. Сашка был настолько рад когда заполучил такое богатство, что нисколько не задумывался как потащит все это через лес. Тут даже дороги толком не было. А от Центра до дома километров десять будет.
Конечно свое право на это добро пришлось доказать, он здорово дал в морду охраннику, но двое подоспевших амбалов вышибли ему передние зубы. Что ж, не первый раз приходится драться. Вообще-то ему еда не полагалась. Воду еще могли выделить, а уж жестяные баночки с тушенкой никак. Он здесь чужой, на него никто не рассчитывал. Но не подыхать же от этого.
Раньше Юлька делилась с ним своей долей, но долго так продолжаться не могло. Сашка очень быстро понял, что вполне в силах за себя постоять, какие-то древние инстинкты сами вели его. Да что еще осталось у него в этом проклятом месте, кроме инстинктов!
Руки просто одеревенели и готовы были просто отвалиться. Тупой, ноющей болью отзывалась спина. Сил уже никаких нет. Но не смотря на все эти неудобства Сашка был счастлив как ребенок. Свою добычу он почти волоком тащил по земле, отдыхая каждые пять минут. Взмок вес, несколько раз подумывал снять теплую куртку, но не решался. Ничего, уже скоро! Юлька наверняка обрадуется, здесь же недели на три, а то и больше. За водой конечно еще придется сходить, но это как раз ерунда, воды можно набрать сколько угодно…
Осталось совсем недалеко, вот повернет, и уже можно будет разглядеть вдалеке маленький Юлькин домик. Он и думать забыл обо всем, что там Юлька наговорила, он скоро вернется и все будет хорошо. Что она могла знать…
Вот и поворот, дальше по открытому месту до самого дома.
Огни в небе.
В первую секунду он даже испугался, не понял, настолько отвык. И лишь поднявшийся ветер и грозный рев поставили все на свои места.
Вертолет!
За ним прилетели!
Сашка готов был кричать и плакать от радости. Но вместо этого стоял опустив руки и смотрел как вертолет сел на мерзлую землю и затих. Все происходило словно во сне, он так долго ждал, что разум уже отказывался верить в реальность происходящего.
Из вертолета выскочили люди. В желтых защитных скафандрах, лица скрыты за толстым прозрачным пластиком — и не разглядеть… а он уже и забыл как опасно это место.
Сашка вдруг понял насколько устал, голова кружилась. Он изо всех сил старался держаться, хотя наверно это было уже не обязательно.
Люди подбежали, засуетились вокруг, какие-то приборы, анализы… вокруг него что-то крутили, что-то тыкали. Он уже плохо понимал что происходит, просто тупо пытался сфокусировать взгляд и не грохнуться в обморок. Его кажется о чем-то спрашивали…
На кончике пальца маленькая капелька крови. Зажмурив глаза Сашка изо всех сил помотал головой, пытаясь хоть немного прийти с себя.
— Он чист, — довольный и немного удивленный голос, — все, забираем.
Его подхватили под руки и потащили к вертолету. Усадили… и снова заревел мотор.
Земля оторвалась и полетела вниз. Уже довольно темно, мощный луч прожектора скользнул по земле и погас, успев на секунду выхватить маленькую бегущую фигурку.
— Юлька!
Сердце бухнуло о ребра и заколотилось как бешенное, только сейчас Сашка вдруг понял что произошло. Он вскочил, принялся изо всех сил дергать дверь. Долго кричал, требовал что бы его выпустили, грозился разнести все на части. Его схватили под руки, оттащили в сторону, вкололи успокоительное. Еще несколько минут он сопротивлялся.
2Чайник закипел. Надо бы встать, выключить. Он всегда ставил чайник и снова забирался по одеяло, отдохнуть, погреться еще несколько минут.
Надо встать.
Сашка осторожно потянулся, что бы не разбудить Юльку…
Только чайника никакого не было, да и рядом тоже никого. Можно было никуда не вставать, можно было даже заказать этот проклятый чай в постель, и валяться хоть весь день, таращась в телевизор.
Все что было — лишь кошмарный сон, лучше поскорее все забыть и жить дальше, как жил.
За окном кусок яркого летнего неба, маленькое лохматое облачко и ветка каштана.
Ему удивительно повезло, в проклятом лесу он умудрился не подхватить никакой заразы, ничего такого с ним не случилось. Только организм сильно истощен, но это легко поправить. С той стороны зеркала на него снова смотрела не бледная тень, а живой человек — худой, сероглазый, чуть лопоухий и гладко выбритый.
Он пробудет здесь еще недели две, пока врачи не убедятся что с ним действительно все в порядке. Потом месяца два еще в санатории на берегу моря, потом месяц отпуска. Сейчас даже думать не хотелось что он будет делать потом, возвращаться на старую работу вряд ли будет, попросится на новое место, куда-нибудь подальше от этого леса.
Обычно осторожно говорят Тихий Лес, хотя он скорее мертвый, но называть его так почему-то не решаются. В официальных бумагах он значится как "зона 44", своеобразная резервация для безнадежных.
Поганое место.
Телефон звонит где-то рядом. Сашка пошарил рукой на тумбочке, отыскал, взял трубку.
