карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре
Легкая улыбка скользнула по губам.
И задрожали перья белой цапли, украшавшие высокую ее прическу.
Приняла Пиркко приглашение, прошла к столу и, сев, взяла золотую чашу с горячим чаем. На ладонь поставила и несколько секунд любовалась узором. Чеканные ласточки парили над рисованным морем.
- Мне нравятся красивые вещи, - Пиркко смотрела поверх чаши, и во взгляде ее Янгару виделось ожидание. Это женщина чего-то хотела, но чего?
- Тогда прими эту в дар.
- Приму, - она вдохнула аромат чая. - Говорят, что твой дом был полон чудесных вещей... и мне жаль, что гордость моего отца не позволила мне увидеть их.
Пиркко склонила голову, и тонкие цепочки, скреплявшие копну черных волос, слабо зазвенели.
- И мне жаль...
...ярость колыхнулась в груди.
И боль сдавила сердце.
- Ты был бы хорошим мужем... лучшим, чем Вилхо, - тень скользнула по лицу Пиркко, слеза повисла на черной реснице. - Он кёниг, но... он не мужчина.
Розовые ноготки царапнули лакированную поверхность столика.
- Мой отец желал славы, но платить за его желания пришлось всем нам. И теперь трое моих братьев мертвы, а сама я... - горестный вздох вырвался из груди Пиркко. - Сама я обречена стать женой живого мертвеца...
Дрогнули ресницы, коснулись белой кожи, затрепетали...
...она умела играть, кейне Пиркко. И Янгхаар залюбовался ее игрой.
- И чего же моя кейне хочет от меня?
Женщина-дурман.
И женщина-яд.
От такой и вправду лучше держаться подальше.
- Я хочу помощи, - рука ее вдруг оказалась рядом - не так велик был столик, отделявший Янгара от кейне. И пальцы, унизанные золотыми кольцами, коснулись ладони Янгара. - Скажи, разве достоин он того, чтобы сидеть на золотом троне?
- Не мне решать.
- Не тебе, но... все знают, что держится Вилхо на острие твоего клинка...
Она замолчала, глядя снизу вверх.
И тишина длилась долго. А ожидание в глазах вдруг сменилось гневом.
- Нет, - ответил Янгар на незаданный вслух вопрос.
- Подумай. Он слаб. И никчемен. Он умирает, но умирая, утянет тебя за собой, - она заговорила жестко, но и сейчас голос ее был нежен. - Кёниг не даст тебе той свободы, которой ты желаешь. Он уже думает, что ты измену задумал.
Пиркко поднялась и обошла стол.
Ее движения стали медленными, тягучими. И оказавшись рядом с Янгаром, кейне наклонилась. Терпкий запах ее тела и розового дорогого масла дурманил. Теплые ладони коснулись щек Янгара, заставили поднять голову.
- Я стану твоей, - Пиркко смотрела в глаза. И губы ее скользили по губам, оставляя на них горький привкус трав. - Ты ведь хотел этого?
Когда-то.
Но с той поры многое изменилось.
- Нет, - Янгар стряхнул ее руки и поднялся.
- Почему?
Гнев появился. И гнев исчез.
- Я клятву давал...
- Клятва? Это лишь слова. А слова ничего не стоят, - Пиркко не желала отступать. Ее близость будоражила. И Янгара раздирало желание: сбросить руку, которая нежно гладила его грудь, и подчиниться ей. - Подумай, забыть о словах несложно. И что будет тогда, Янгхаар Каапо, который мог бы стать моим мужем... и еще может...
...наверное.
...маленькая медведица - уже не человек.
...и нить судьбы, сплетенная с нею, была рассечена давно.
...и стоит ли держаться слова?
- Скажи, чего ты хочешь? - спросила Пиркко, прижимаясь бедрами к бедрам. И руки ее обвили шею. Клеймо на груди вспыхнуло.
И отшатнулся Янгар.
- Уходи, - сказал он хрипло.
Рассмеялась Пиркко-птичка.
И ушла.
Глава 28. Зимние визиты
С уходом Янгара меня охватило странное беспокойство.
Я мерила комнатушку шагами, пытаясь уговорить себя, что нет причин для волнений. Сны - это ведь всего-навсего сны. Слепые пряхи собирают их по крохам из остатков надежд, оброненных слов и ненужных воспоминаний, замешивают в серебряном лунном тазу, сдабривая девичьими мечтами. А после тянут тончайшую нить, из которой вывязывают полог.
И полог этот летит на землю, накрывает незримой сетью души.
Мою и вовсе опутал.
В моих снах звучал голос сердца Янгара. Я видела его, скрытое под смуглой кожей, спрятанное в шкатулке грудной клетки.
Такое живое.
Горячее.
Сладкое.
И во сне я, зачарованная стуком, прижималась к Янгару. Руки мои обнимали его. И ногти росли, превращаясь в изогнутые ножи медвежьих когтей. Они легко открывали шкатулку, и я любовалась драгоценным камнем сердца, изнывая от желания попробовать его на вкус.
Ведь сон - только сон.
Можно.
Нельзя.
Я смотрела на собственные руки, измазанные его кровью, подносила их к носу, вдыхая аромат, тянулась губами, желая снять хотя бы каплю.
И заставляла себя проснуться.
В поту.
В бреду.
В холоде, который все-таки пробрался внутрь. И я понимала, что лишь живая кровь согреет меня, но заставляла себя выходить из Горелой башни. Зима больше не заметала мои следы - человеческие, все еще человеческие. И я радовалась, видя их.
Я не попробую кровь на вкус.
И останусь человеком.
Как долго?
Сердце стучало так громко. И я сама не знала ответа на свой же вопрос.
Так долго, как смогу.
Я собирала хворост и разводила огонь в старом камине. Узкое жерло трубы заросло мусором, и дым наполнял комнату. Я дышала им, кашляя и давясь, но чувствуя его терпкий вкус.
И каждый вечер оставляла в окне лучину.
Но чем дальше, тем четче я осознавала: Янгар не должен возвращаться. Я убью его. Не во сне, но наяву. Однажды просто не сумею устоять перед нежным голосом его сердца. И будет именно так, как я видела: черные когти, раздирающие грудь.
И живое сердце на моей ладони.
Предупредить?
Но послушает ли он... и сумею ли я признаться?
Стыдно. И страшно. И лучше будет, если я просто уйду. Куда? Хотя бы в ту берлогу, которая осталась от Тойву. И я, осознавая правильность своего решения, все же медлила.
Горелая башня стала моим домом.
Не хочу его бросать.
И снова борюсь с собой... ночь за ночью. Сон за сном.
