Наталья Игнатова - Змея в тени орла
– Доклады о новичках перед отбоем.
– Да, сэр. – В один голос. Едят глазами. Костьми лягут за сотника.
– Рансо!
– Да!
– Дежурство по лагерю!
– Понял.
– Дельмек. Техтиер. Даур.
– Да, сэр!
– Охрана периметра.
– Понял! – привычно слаженно.
– Гоблин!
– Да. – Пауза тянется… И вместо унылого поскуливания Гоблин рявкнул вдруг:
– Сэр!
Йорик вздрогнул. Строй тоже.
– Скотина.
– Так точно, сэр.
– Благодарность от лица командования, – мрачно буркнул Йорик. – Ты молодец. Спасибо. И прекрати выпендриваться.
– Да пожалуйста. – Гоблин умудрился пожать плечами, продолжая стоять «смирно».
– Вольно. Разойтись.
* * *
Легенда сидела в сторонке, строгала ножом тонкий прутик и наблюдала за лагерем. Тресса сидела рядышком. Шила себе маску из куска черного шелка и тоже наблюдала за лагерем.
Лагерь кипел и бурлил.
Бойцы старых наборов разрывались между шефанго и Йориком, хотелось поговорить, но сотник исчезал и появлялся в самых неожиданных местах, устраивая периодически выволочки, и поймать его было сложно. А Эфа, которая Тресса и которая еще и Эльрик… к ней подходить было как-то боязно. Кто она сейчас? Как с ней разговаривать? Да и неудобно как-то расспрашивать девчонку… Была бы Эфа – ее можно, а Трессу эту… А ну как засмущается. И в зубы даст.
Новички отирались в сторонке, брошенные и десятниками, и инструкторами. Взирали на суматоху с легким недоверием. Про Йорика они слышали. Сотник стал легендой еще до того, как ушел в безнадежный поход на Цошэн. А уж когда вернулся, его только что не обожествили. Новобранцам слабо верилось в то, что сказочный герой, орк-полукровка, действительно существует. Тем более не верилось, что он может явиться во плоти.
Явился однако же. И сам того не желая, нагнал страху.
– Тебя здесь все равно Эфой зовут, – заметила Легенда, высматривая сотника.
– Пускай зовут, – пожала плечами Тресса. – Прозвище так и так нужно заслужить.
– Зачем?
– У нас так принято. Имя, ну там, наследный конунг Эльрик де Фокс или просто Эльрик сын Оттона – это для детей. А у воина должно быть прозвище. «Наследный конунг Тресса де Фокс, прозванный Эфой». Неплохо звучит, по-моему. Не слишком претенциозно?
– Эфа же умерла.
– Эфа умерла. А прозвище осталось. – Тресса сделала последний стежок. Подергала шнурки маски. – Вроде держится.
– Надоело в бурнусе ходить? Шефанго вздохнула:
– Бурнус – это одежда. А на голове я ношу юкколь. Но в ней не всегда удобно.
– Да? Тебе вроде нравилось.
– Нравилось. Но маска тоже хорошо.
– Для этого… орка стараешься?
– Для кого же больше? – Тресса сверкнула улыбкой. Легенда поежилась. Все-таки у шефанго жуткие лица.
– Не связывалась бы ты с ним, – в который уже раз посоветовала эльфийка.
– Поздно. – Тресса завязала шнурки маски. В черных прорезях алые глаза сверкали, как драгоценные камни. – Он сделал мне официальное предложение, и я его официально приняла.
– Дура, – констатировала Легенда.
– Зато в девицах не засижусь, – безмятежно мурлыкнула Тресса. И вытянулась на травке, созерцая звездное небо.
– Дура.
– Это ты уже говорила.
– И еще раз скажу. – Легенда раздраженно бросила оструганную веточку. – Открой глаза, девочка. Присмотрись ты к нему повнимательнее.
Дело ведь даже не в том, что этот твой… что он орк. В конце концов, вы можете быть равнодушны к вере. Но он же трус, жалкое ничтожество, раб, счастливый тем, что он раб, неужели ты этого не видишь?
– Рассердиться, что ли? – нейтральным тоном проговорила Тресса.
– Подожди ты сердиться! Вспомни лучше, что я тебе рассказывала там, на Цошэн. Про Йорика и Сорхе. Помнишь?
– Ну? И что?
– Сорхе, может, и любила его, но этот… Для него богиня была всего лишь возможностью стать командиром. Фаворит. Постельный полководец. Неужели же ты не видишь очевидных вещей?
– Ты бредишь? – сочувственно поинтересовалась шефанго. – Легенда, что случилось? Голова не болит?
– Не веришь, – в сердцах бросила эльфийка. – Да ты хоть знаешь, что Сорхе с ним делала, когда была не в духе? Вот просто так, от плохого настроения! Ни один мужчина, если он мужчина… да что там, никто, в ком есть хоть капля гордости, такого бы не потерпел. Помнишь этих, ты их назвала… назвал… в общем, пожирателей душ? Помнишь?
– Ну?
– Богиня точно так же развлекалась, чтобы успокоиться. Она твоего… этого… она его по частям разбирала. И снова собирала. Как ей заблагорассудится. И ты думаешь, он спорил?
– Откуда ты это знаешь?
– От Сорхе. Она рассказывала мне все. Вообще все, понимаешь? Она знает этого… лучше, чем он сам. Всю его мерзкую душонку. Действительно мерзкую, поверь мне, Тресса. Трусливую, подлую, честолюбивую… Он же смесок, чего ожидать от смесков?
– Ну, допелись. – Шефанго перевернулась на живот. – Слушай, Легенда, извини, конечно, но ты себя сейчас ведешь как сука. Не в моих правилах защищать мужчин, когда я сама женщина, но ты попробуй подумать, а выбор у Йорика был?
– Был. Но он боялся… А еще ему нравилось. Нравилось быть рабом. Сорхе сказала мне, что ему…
– Сорхе много чего говорит. И сколько я ее знаю, она еще ни разу не сказала правду. Ты своей головой поработай. Йорик – командир. Я тебе могу сказать, что он прирожденный командир. Он отвечает не только за себя, и ты должна это понимать. Тебе ведь тоже приходилось быть наверху. А мы все здесь зависели от Сорхе, на самом-то деле. От этой самовлюбленной дуры. Ты знаешь, какие порядки в других лагерях? Там за разговор, вроде такого нас с тобой сожрали бы совершенно случайно этой же ночью. Здесь куда свободнее. И бойцы здесь лучше. И гибнут куда реже. Хотя должно было быть наоборот, потому что наша богиня самый тупой представитель высших демонов. Самый тупой и самый истеричный. Йорик… Он прикрывал нас всех. От нее. А еще, но об этом тебе Сорхе, разумеется, не говорила, он был единственным, кто мог поставить твою подружку на место. Не всегда. Но довольно часто.
– Это он тебе сказал? – поинтересовалась Легенда.
– Шутишь? – Тресса глянула на нее. – Мужчины не обсуждают женщин, это женщины обсуждают мужчин.
– Тогда откуда…
– У меня есть глаза и уши. И немножко мозгов между ушами, чтобы сложить два и два.
– Не уверена, – задумчиво произнесла эльфийка. – У тебя есть глаза, но ты закрыла их, любуясь собственными фантазиями. Уши у тебя тоже есть, но ты не хочешь слышать. А мозги свои ты используешь, чтобы придумывать оправдания там, где оправданий нет и не может быть. Ты рассказала ему, чем пришлось платить за его жизнь?
