Филип Пулман - Северное сияние
— Он мне еще кое-что сказал. Он сказал, что в соседней долине, возле озера, лежит деревня, где людям является какой-то дух, а они его боятся.
Джон Фаа досадливо отмахнулся:
— Не время сейчас об этом. Мало ли по этим лесам бродит всякой нечисти. Самое место для них. Давай-ка лучше про тартар спросим. Сколько их, чем вооружены, а?
Лира послушно завертела стрелками.
— Там шестьдесят человек с ружьями, а еще у них две таких, ну, вроде как пушки. Потом у них огнеметы. И… ах, да! Еще он сказал, что у тартар все альмы — волки.
По спинам старых вояк-цаган пробежал холодок. Они мгновенно поняли, что означают последние Лирины слова.
— Это тартары из Сибирского полка. У них у всех альмы — волки, — промолвил кто-то из стариков.
— И в бою они такие же, — добавил Джон Фаа. — Я не встречал врагов опаснее. Ну что ж, значит, будем драться, как львы. Да и с Йореком посоветоваться не мешает, он ведь воин опытный.
— Лорд Фаа, а как же этот дух? — взмолилась девочка. — А вдруг это дух кого-нибудь из детишек?
— Послушай меня, Лира, даже если это так, что мы можем сделать? Значит, шестьдесят стрелков из Сибирского полка, да еще и огнеметы в придачу. Мистер Скорсби, — позвал Джон Фаа, — можно вас на пару слов?
Пока они беседовали, Лире удалось пошептаться с медведем.
— Йорек, миленький, ты знаешь эти места?
— Немного, — равнодушно бросил медведь.
— Это правда, что где-то здесь рядом есть деревня?
— За перевалом. — Он мотнул головой в сторону редколесья.
— А далеко это?
— Для тебя или для меня?
— Для меня, — осторожно спросила девочка.
— Для тебя — очень, для меня — не очень.
— А сколько туда твоего ходу?
— Я могу трижды обернуться туда и обратно до того, как луна взойдет.
— Слушай-ка, Йорек, я уже тебе говорила, что у меня есть один такой прибор, он может предсказывать будущее. Так вот он говорит, что мне непременно нужно попасть в эту деревню. А Джон Фаа меня ни за что не отпустит, ведь задерживаться-то нельзя, я же не маленькая, все понимаю. Только в деревню все равно надо, иначе как же мы узнаем, что эти мертвяки творят с детьми?
Медведь молчал. Он сидел совсем как человек, сложив передние лапы на животе и опустив голову на грудь. Маленькие глазки выжидательно смотрели на девочку. Она замялась.
Пантелеймон не выдержал:
— А ты смог бы отвести нас в деревню, а потом нагнать сонный поезд, а?
— Смог бы. Но только я дал слово Джону Фаа. Поэтому я повинуюсь ему, и никому другому.
— А если он позволит?
— Тогда я согласен.
Лира, не разбирая дороги, прямо через сугробы рванулась к Джону Фаа.
— Лорд Фаа, — задыхалась она, — Йорек, он может меня отвести через перевал в эту деревню, а потом, когда мы все узнаем, мы вас нагоним. Он… он знает дорогу.
Голос девочки звучал все настойчивее:
— Я же не зря прошу. Это как в тот раз было, с хамелеоном, можете у Фардера Корама спросить. Я тогда тоже не могла понять, что он показывал, ну, веритометр, только он все правильно показывал, мы это потом узнали, а было уже поздно. Вот и сейчас я все то же самое чувствую. Я не могу точно объяснить, что он говорит, но только это что-то очень важное. И Йорек, он знает дорогу, он сам сказал, что до восхода луны может целых три раза туда-назад обернуться, и меня с ним никто не тронет, ведь правда же? Но только, — тут голос девочки упал, — он и шагу не сделает, пока вы, лорд Фаа, ему не разрешите.
В напряженной тишине слышно было, как тяжело вздохнул старый Фардер Корам. Джон Фаа нахмурился, губы его плотно сжались.
Но тут совершенно неожиданно в разговор вступил аэронавт Ли Скорсби:
— Не мне вам советовать, лорд Фаа, но только если ваша барышня пойдет с Йореком Бьернисоном, она будет в полной безопасности, поверьте. Панцербьорны слов на ветер не бросают, а уж старину Йорека я знаю много лет. Нет такой силы, которая заставила бы его нарушить клятву. Вы ему только скажите, что барышню нужно оберегать. Он костьми ляжет, но сделает, будьте благонадежны. Домчит в лучшем виде, тем более что бежать он может несколько часов кряду без роздыху.
— Но почему именно медведь? — резко спросил Джон Фаа. — В конце концов, может пойти кто-нибудь из нас!
— Так ведь вам же придется идти пешком! — затараторила Лира. — На собаках через перевал не проедешь, там горы. Так что Йорек туда все равно доберется быстрее всех, а я легкая, он меня на спину посадит и не устанет. Лорд Фаа, честное слово, мы быстро, только узнаем все — и назад. И очень осторожно, правда, комар носа не подточит! И ни во что ввязываться не будем. Ну, пожалуйста!
— Но почему ты так уверена, что тебе нужно куда-то ехать? А вдруг этот твой прибор шутки с тобой шутит, тогда как? — В голосе Джона Фаа все еще звучало сомнение.
— Какие еще шутки? — обиделась Лира. — Он, между прочим, никогда не врет. Всегда правду говорит.
Старый цаган в задумчивости поскреб подбородок.
— Ладно, была не была. Если повезет, так, может, узнаем хоть что-нибудь. Йорек Бьернисон! — позвал он медведя. — Согласен ты выполнить просьбу девочки?
— Я согласен выполнить ТВОЮ просьбу, Джон Фаа, — с нажимом ответил медведь. — Прикажешь мне отвезти девочку — я отвезу.
— Значит, так тому и быть. Отвезешь ее, куда она скажет, и сделаешь все, как она велит. А теперь, Лира, слушай и запоминай. Ты идешь за старшую.
Лира послушно кивнула головой.
— Значит, поедешь, посмотришь, узнаешь, что надо, и вихрем назад. Нам здесь задерживаться нельзя, так что, Йорек, придется тебе нас догонять, дорогу ты знаешь.
Медведь повернул к Лире свою огромную косматую голову:
— В деревне есть солдаты? Если их там нет, панцирь можно не надевать. Тогда мы будем двигаться быстрее.
— Там нет солдат, — быстро ответила девочка. — Я это знаю точно. Спасибо вам, лорд Фаа, я сделаю все, как вы говорите, честное слово.
Тони Коста выдал ей полоску вяленого тюленьего мяса, и, захватив с собой этот немудреный провиант и верного Пантелеймона, который мышонком свернулся у нее в капюшоне, Лира вскарабкалась на могучую спину медведя. Ее маленькие руки в варежках цепко держались за густой белый мех, а коленки сжимали мускулистые бока зверя. Шуба Йорека была на удивление пышной. Всем своим существом девочка ощущала дыхание могучей силы, исходившей от панцербьорна. Для него она была легче перышка. Словно и не замечая своей ноши, медведь рванулся вперед. Он бежал длинными скользящими скачками, чуть вперевалочку, бежал туда, где кончалась тундра и начинался горный кряж.
Сперва Лире было немножко не по себе, но когда она привыкла к ритму, ее захлестнуло чувство пьянящей радости. Подумать только, она едет верхом на медведе, над их головами качаются в небе золотые арки и изгибы северного сияния, и дышит леденящим холодом молчаливая неприступная Арктика.
