Лиланд Модезитт - Башни Заката
— Заткнись! — резким шепотом обрывает его рыжеволосая. Хоть она и женщина, но страшит солдата ничуть не меньше.
Медленно пройдя еще кай, они начинают подниматься над озером тумана, и Креслин, отпустив ветра, оглядывается. Перевал и долина тонут в дымке, почти такой же белой, как физиономии троих наемников.
Креслин настолько устал, что едва успевает подхватить Мегеру — та неожиданно потеряла сознание и упала на шею своей лошади. Он пытается удерживать своего и ее коней рядом, но этому мешают объемистые седельные сумы.
Только сейчас юноша начинает понимать, чего стоило Мегере тепло, которым она одарила его в тумане. Преисполненный благодарности, он хотел бы знать, как снискать ее расположение.
Скоро предстоит спуск, придется ехать под уклон, и чтобы Мегера не упала, ее необходимо поддерживать. Спидларцы помогают юноше пересадить женщину на его коня. Его колени дрожат, но он крепко обнимает сидящую впереди Мегеру. Кто знает — может быть, ему больше никогда не доведется сжимать ее в объятиях.
Наемники выполняют все его распоряжения, но прячут глаза. Теперь один из них ведет лошадь Мегеры в поводу.
Когда они уже начинают спуск к дороге на Слиго, Креслин хмурится, задумавшись о том, почему ему удалось скрутить ветра без тех болезненных ощущений, каких стоила ему первая попытка?
Он поднимает глаза, смотрит на наплывающие с севера тучи, несущие холодный дождь, и уже в который раз глубоко вздыхает.
LIX
— Он одолел Бортрена? — с недоверием в голосе повторяет Хартор.
— Бортрен оказался глупцом. Его задача состояла лишь в том, чтобы помочь кертанцам. Правда, так или иначе трудно понять, как Креслин ухитрился проскользнуть мимо двух отрядов, перекрывавших дорогу в Слиго.
— Почему бы тебе не расспросить того стража, который унес ноги? Это была твоя идея, а теперь мы имеем дело с двумя вырвавшимися на волю чудовищами, — он поворачивается к выходу.
— Хартор.
Тот останавливается:
— Да, Дженред?
— Это была моя идея. Но в конце концов мы потеряли пятерых воинов и одного мага, а не целое войско. Послушай мы Бортрена, так, пожалуй, обошлись бы без потерь, да и виконт Джеллико не стал бы рвать и метать, как сейчас. Однако заметь, герцог не приставил к Мегере и Креслину собственных стражей.
Лицо Хартора остается бесстрастным.
— Давай сюда спасшегося! — приказывает Дженред. — Может быть, тебе стоит заняться погоней самому, в соответствии с истинным значением задачи?
— Может быть… но сначала послушай очевидца.
Хартор уходит. Явившийся по приказу молодой дорожный страж останавливается перед столом, дрожа и не смея поднять глаза на Высшего Мага.
— Что там случилось? — сурово спрашивает Дженред.
— Он… я не знаю, но как-то… Я хочу сказать… Джекко, и Беран, и тот новый парень — они обледенели, а ветер сдул нас с лошадей, — говорит он тихо и сбивчиво.
— Как насчет двух других? И Бортрена?
— Он убил их мечом. Маг (наш маг, ну Бортрен), он метнул в Буреносца огонь, но пламя того даже не коснулось.
Худощавый маг хмурится:
— Настоящий огонь?
— Я чувствовал жар.
— А почему ты… ускакал?
— Потому, достойнейший маг, что я испугался. Если кто-то убивает за раз пятерых бойцов и мага, я… я вряд ли могу его остановить.
— Ладно, а что было потом?
— Вся долина наполнилась туманом. А после пошел ледяной дождь. Говорят, это продолжалось не один день, но меня там уже не было.
— Ну что ж, ты честен. И, по крайней мере, видел этого… Буреносца. Скажи Хартору, что ты поплывешь на корабле.
— Хартору, господин?
— Высшему Магу, который прислал тебя сюда. Ты будешь на борту корабля, который потопит герцогскую шхуну. Отплывешь из Лидьяра. Таким образом мы решим сразу две проблемы.
— Да, господин, — невыразительно, даже отрешенно отзывается страж.
Но худощавый мужчина в белом не обращает па его тон никакого внимания.
LX
Трое спидларских наемников осаживают коней у набережной. Креслин с Мегерой следуют их примеру. Вверху, на размытой глинистой дороге, тянущейся к пологим холмам и тому месту, где им удалось разминуться с кертанской легкой кавалерией, никаких всадников не видно. Но они еще появятся.
Идет холодный дождь, однако никого из кавалькады он не задевает. Спидларцы хоть и ворчат, но против защиты от непогоды, которую обеспечивает им Креслин, не возражают. Юноша тянется к холодному морскому бризу, летящему с белых бурунов за коротким волнорезом. Это почти зимний ветер, наполненный влагой, которая, стоит охладить ее еще чуть-чуть, прольется уже не дождем, а градом или снегом.
Мегера прослеживает направленный к пирсу взгляд Креслина. Лицо ее бледно, она кутается в плащ и дрожит.
Тирхэвен считается портом, хотя это, наверное, слишком громкое название для гавани, способной принять разом лишь несколько каботажных суденышек да завернувший туда по случаю хаморианский торговый корабль. Зимой эта гавань почти бесполезна. Когда спидларские порты сковываются льдом, Тирхэвен оказывается близ южной границы ледового поля. Достаточно далеко, чтобы избежать встречи с дрейфующими льдинами и айсбергами. Это, впрочем, не означает, что здесь нет сильных опасных ветров и коварных приливов.
Но как бы ни была плоха эта гавань, для Монтгрена она представляет собой единственный выход к морю, да и то полученный в силу договора, заключенного при поддержке тирана Сарроннина.
У пирса пришвартованы два судна. Одно — шлюп под флагом Монтгрена, со свернутыми парусами — уступает размерами любому каботажному суденышку. Другое — двухмачтовая военная шхуна с белым треугольником в черном круге на флаге.
По обе стороны трапа стоят двое стражей в медных, покрытых белой эмалью нагрудниках.
— Прекрасно! — Креслин непроизвольно тянется к вложенному в заплечные ножны мечу, но тут же опускает руку. — Ну и что теперь?
— Здесь они ничего не сделают, — замечает Мегера.
— Мы просто взойдем на борт?
— Почему бы и нет? — со смехом говорит она. — Это всяко лучше, чем торчать на берегу и мерзнуть.
— Не думаю, что все так просто.
— Тут ты прав. Поднявшись на борт, мы окажемся вроде как в ловушке. Первым делом они, наверное, зашлют на корабль по крайней мере одного наемного убийцу. Ну а если нам все-таки удастся отчалить, то наше судно загорится и затонет в открытом море. Все произойдет без свидетелей. Вот почему мой дорогой кузен настоял на том, чтобы его посланец отбыл на остров не с нами, а сам по себе и чуть попозже.
— Иными словами, если мы не выкрутимся, никто о нас ничего и не узнает. Так?
Мегера кивает.
— Но мы выкрутимся, — уверенно произносит Креслин. Мегера отнюдь не разделяет его уверенности:
