Алёна Киселёва - Шанс на жизнь, шанс на смерть
— Эй, зачем вы прячетесь?
Я осторожно сделала пару шагов вперёд, и хозяин мельницы решил не дожидаться, пока я подойду, а вылез сам: оборванный, невысокий и болезненно худой он буквально подбежал ко мне, заставив мнительно отшатнуться, но тут словно силы покинули его — оборотень отступил и опустил глаза, воспалённые, как от долгого недосыпания.
— Уходите отсюда и поскорей, — не допускающим возражений тоном сказал он, очевидно надеясь, что мы тотчас же без вопросов развернёмся и уйдём.
— Мы хотели всего лишь попросить о ночлеге, — вежливо ответил Игнис, выдвигаясь вперёд.
Оборотень хрипло рассмеялся.
— О ночлеге? Здесь? Да вы не представляете, куда попали.
— Мы будем весьма благодарны вам, если вы нам об этом расскажете, — терпеливо продолжил наёмник.
— Рассказать? Отчего же не рассказать, только время дорого. Да вы, я вижу, просто так не уйдёте… Здесь раньше деревня была клана чёрных волков, да беда к нам пришла, маленький я тогда совсем был. Хворь на нас напала, да непростая — всяк её прихвативший по ночам в безумие впадал. Как зайдёт солнце — оборачивались бесконтрольно и нападали на всё, что движется, ни своих, ни чужих не различая. Пытались как-то спасаться, лечиться, по ночам в подвалах себя запирали — да всё без толку. И недели не прошло, как ни одного здорового оборотня в деревне не осталось. Всё меньше нас становилось, а однажды утром очнулись на пепелище. Что горело, как горело, никто не знает. Мы же ночного безумия не помним. Остатки деревенских разбрелись по окрестностям, не знаю, что с ними потом стало, а я здесь остался, хорошенько на ночь запираюсь и никому вреда не чиню. А теперь убирайтесь отсюда, да поскорей, не ровен час солнце сядет.
Перспектива ночевать на лугу, по которому, возможно, до сих пор бродят обезумевшие волки-оборотни, меня совершенно не прельщала, и спутники мои, похоже, это мнение разделяли.
— А давайте-ка сегодня мы на вашей мельнице запрёмся, а вы ночку на воле погуляете, — вкрадчиво предложил Кейрен.
— Нет, ни за что! — вскинулся оборотень, в его усталых глазах читался ужас. — Я же навредить кому-нибудь могу, нельзя мне на свободе гулять!
— Извините, но нам придётся поступить именно так, — вставил своё веское слово Игнис и, ненавязчиво подталкивая оборотня в спину, увлёк его к дверям. Несчастный узник мельницы даже не сопротивлялся — у него не было на это сил — только растеряно бормотал что-то протестующее. Я мысленно сочувствовала оборотню, не совсем поддерживая решение своих спутников, но не спорила, отчасти из-за полной бессмысленности этого, отчасти потому, что не могла предложить ничего взамен не очень гуманного, но безопасного варианта. Игнис вытолкал оборотня за порог, плотно прикрыл дверь и опустил массивный засов в пазы. Мне сразу стало как-то неуютно в пустой, пыльной, едва освещённой закатным неярким солнцем мельнице. По испещрённым щелями стенам бежали зловещие тени, сквозняк гонял по полу сухие листики и травинки, окно недобро светилось красным. Спутники моих опасений не разделяли: Игнис уже бродил по помещению в поисках удобного уголка, а Кейрен присел на лестницу и что-то искал в сумке. Мне ничего не оставалось, как отбросить свои сомнения и последовать их примеру. Располагаться на грязном полу мне не хотелось, а мешки с мукой показались неплохими претендентами на роль матраса. Я схватила за горловину один их них и поволокла его в угол. Мешок был совершенно неподъёмным для меня, и я десять раз успела пожалеть о так не к месту проявившейся тяге к комфорту, пока дотащила его. Запинав свой будущий матрас в угол, я обессилено плюхнулась на него, подняв в воздух тучи пыли с примесью муки и уже почти отчаялась воплотить свои мечты о кровати в жизнь, но Игнис, оценив мою целеустремлённость, молча и без видимых усилий подтащил ко мне ещё два мешка.
— Спасибо, — несколько удивлённо поблагодарила я, но наёмник уже отошёл, как обычно, ничего не ответив.
Постелив на мешки одеяло, я села по-турецки и, стараясь не обращать внимания на неприятный запах, исходящий от лежанки, принялась за нехитрый ужин: пара кусков вяленого мяса из общих запасов и вода. Вокруг становилось всё темнее, щели на стенах, раньше напоминавшие открытые раны благодаря яркой закатной подсветке, теперь были почти не видны. Игнис сидел напротив меня, у самой двери; в темноте его глаза всё отчётливей светились настороженным синим огнём. Кейрен предупредительно завёл в помещение лошадей; они недовольно фыркали, но слушались, словно чувствуя, что оставаться на улице опасно. Когда мельница окончательно погрузилась во тьму и ничего нельзя было разглядеть на расстоянии вытянутой руки, я уже дремала, убаюканная тишиной и мягкостью своей лежанки, наёмник зажёг… или создал?.. в середине комнаты невысокое, но яркое пламя, неестественного сине-фиолетового цвета. Огонь распространял вокруг холод, заставивший меня поёжиться и плотнее закутаться в куртку, зато давал много света и не покушался на деревянный пол, не нуждаясь в такого рода пище. В окно впорхнула ночная бабочка, доверчиво подлетела к самому пламени, влекомая необъяснимой любовью и отсутствием инстинкта самосохранения, закружилась вокруг, заигрывая с холодными синими искрами. В следующую секунду огонь, как живое существо, вспыхнул и вновь уменьшился, поглотив неразумное создание. Я вздрогнула, чуть испуганно бросила вопросительный взгляд на Игниса, тот почти сразу отвёл глаза, в которых, как мне показалось, под привычным безразличием мелькнуло сожаление или даже боль. Встав на ноги, я осторожно приблизилась к огню, протянула руку навстречу жадно потянувшемуся ко мне язычку пламени; от кисти к локтю, а потом и дальше, к плечу побежал холод, нехороший такой, недобрый, словно кровь остывала. Умом я понимала опасность, но руку отдёрнуть уже не могла, мало того, мне стоило немалых усилий не потянуться туда всем телом. Вдруг язычок пламени дёрнулся, как от удара плёткой, и послушно отступил, так и не прикоснувшись к моей коже. Наваждение тут же прошло, я отшатнулась, обернулась, ожидая увидеть Игниса чуть ли не с хлыстом в руке, но он просто смотрел на меня, а в глазах его плясал тёмно-голубой огонь.
— Не подходи к нему близко, — сухо предупредил наёмник.
Я стояла на месте, не зная, не то извиниться, не то промолчать. Конечно, мой поступок был довольно глупым, да только что-то в моём поведении причинило Игнису боль, и я не хотела повторения этого. Мои моральные метания прервал шорох. Даже не совсем шорох, а будто кто-то тихонько скрёбся в дверь. Мы насторожились: я обхватила рукоятку меча, Кейрен взялся за арбалет, не полагаясь на свои сомнительные магические способности, Игнис повернулся ко входу, смертельно опасный и безо всякого оружия. Ночной посетитель рвался к нам всё настойчивей; дверь сотряслась от нескольких сильных ударов, но вдруг стало тихо — только лошади испуганно всхрапывали в своём углу. Пару секунд ничего не происходило. Мы ждали, понимая, что верить в капитуляцию предполагаемого врага преждевременно. Сложно было пропустить тот момент, когда стены вздрогнули от пары десятков ударов, сопровождаемых воем, визгом, лаем, словно нападавшие договаривались, куда и как сильно бить. Дверь, которой доставалось больше всего, оказалось необычайно крепкой и исправно несла свою службу в любых условиях эксплуатации. А вот стены такую завидную надёжность не проявили: одна из них дрогнула под напором и проломилась. Наша реакция была мгновенной: я выхватила меч, Кейрен подскочил ко мне с уже взведённым арбалетом, и мы встали спина к спине на месте исчезнувшего костра так быстро, будто тренировались всю жизнь. В глазах Игниса разгорелся багровый пожар, стало совсем холодно. Заняв позицию рядом с нами, наёмник окружил нашу тройку кольцом тёмно-красного огня, оставляющего на деревянном полу выжженный след. Через дыру в стене вбегали чёрные волки. Их было около двадцати; безумный взгляд, капающая из пасти слюна, звериный инстинкт, не позволяющий приблизиться к пламени и заставляющий брать нас в кольцо, — если днём они и превращались в людей, то сейчас в них не оставалось ничего человеческого, хотя и обычный лесной хищник выглядел бы по сравнению с ними куда разумней. Стоять в окружении не то голодных, не то очень злых волков было жутковато. Они рычали и скалились, безумная жажда крови перевесила даже инстинкт самосохранения: один из них бросился вперёд, надеясь перемахнуть невысокий огонь, но пламя взлетело вверх на метр точно в момент прыжка, в мгновенье ока превратив тело волка в пепел и тотчас опав до прежней высоты. Мы бы, наверно, ещё долго могли стоять в круге под надёжной защитой Игниса, если бы не моя неуклюжесть. Словно не замечая гибели соплеменника, ещё два волка решились преодолеть контур одновременно. Первый зверь исчез мгновенно, второй — на доли секунды позже, едва не дотянувшись когтистой лапой до Кейрена. Вор рефлекторно отшатнулся, толкая меня в спину — ненарочно, конечно, просто мы стояли слишком близко… а круг был слишком мал. А я слишком увлеклась происходящим за его пределами и равновесия вовремя удержать не смогла. Падая прямо на огненную полосу, охотно ринувшуюся мне навстречу, я уже отчётливо представляла себе пепельно-серый след на досках, повторяющий силуэт человека и даже пропустила момент, когда ощутимо ударилась о пол. Пламени вокруг не было — Игнис успел убрать его вовремя, не позволив прикоснуться ко мне ни одной холодной искре, но и волки не дремали — они бросились вперёд в тот же миг, и восстановить защиту не представлялось возможным. Чувствуя себя виноватой, я удивительно быстро вскочила на ноги, готовая реабилитироваться полным очищением периметра от врага, однако Игнис, похоже, всерьёз принялся за мою опеку, окончательно разочаровавшись в моих боевых навыках. Ни один волк не успевал подбежать ко мне на длину клинка: каждого за полшага до этого охватывало тёмно-красное пламя. Зверей было много, и Игнису было всё трудней защищаться самому и следить за мной: один из оборотней подошёл ко мне совсем близко, прыгнул, метя в горло, но напоролся на удачно подставленный меч и почти в тот же момент сгорел — я только озадаченно качнула оставшимся идеально чистым клинком, в миг ставшим таким холодным, что от него повалил пар. Видя, что не справляется с двойной работой, и получив по неосторожности пару глубоких царапин на спине, наёмник выбрал наиболее простой для себя вариант: вокруг меня выросла двухметровая стена пламени, оставляя мне роль стороннего наблюдателя. Я боялась шевельнуться, зажатая в тесный кокон, готовый меня поглотить при малейшем поводе, и была вынуждена спокойно следить за развитием событий сквозь полупрозрачный огонь. Вот Кейрен выпускает в оборотня болт почти в упор, около него уже лежит несколько метко подстреленных волков. Вот он отступает к стене, с благоговейным трепетом глядя на бушующий вокруг Игниса огненный шторм. Лошади, ведущие себя во время нападения довольно спокойно и бережно оберегаемые мужчинами от зверей, теперь испуганно взбрыкнули и ломанулись в пролом в стене — все, кроме флегматичного чёрного коня, застывшего на месте аки памятник. Наёмника было практически не видно, он словно стоял в центре огромного костра, во все стороны от него разбегались языки пламени, которые безразлично облизывали доски пола, даже не оставляя на них следов копоти, зато жадно набрасывались на каждое живое существо, не обходя вниманием и тела застреленных Кейреном волков. Правда, его совсем не заинтересовал конь Игниса, безразличный к бушующей стихии… Никого из оборотней уже не осталось, но огонь всё бушевал, обыскивая каждый уголок, каждое укромное место, словно чувствуя, что здесь есть ещё чем поживиться. Кейрен медленно отступал вверх по лестнице — в единственном доступном ему направлении, а пламя будто шло по следу: взбиралось по ступенькам, оплетало перила…
