У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ III
Расплывшись в самой любезной улыбке, Сунь У-кун отвечал ей:
– Милая золовушка! Ты не разобралась в этом деле и незаслуженно сетуешь на меня, старого Сунь У-куна! Твой сынок схватил было праведного монаха, моего наставника, и собирался не то сварить, не то изжарить его. Но, к счастью, бодисатва Гуань-инь спасла его от беды, а сына твоего забрала к себе. Он и сейчас находится у нее в услужении – зовется отроком Шаньцай, получил откровение в праведном учении Будды, никогда не познает мук рождения и смерти, не будет ни грязным, ни чистым, жизнь его будет вечной, как небо и земля, а долголетие уподобится солнцу и луне. И вот вместо того чтобы благодарить меня за то, что я облагодетельствовал твоего сына, ты еще бранишь меня! С какой же это стати, а?
– Ишь ты, какая хитроумная обезьяна! – уже более мягко произнесла Лоча. – Пусть даже сынок и сохранил жизнь, но как он сможет теперь повидаться со мною? Побывать в родительском доме?
– Да разве это трудно устроить, дорогая золовушка? – улыбаясь, сказал Сунь У-кун. – Если хочешь повидаться с ним, одолжи мне свой веер, я загашу огонь, проведу моего наставника через гору и сразу же отправлюсь к Южному морю, где живет твой сынок. Я попрошу его явиться к тебе и с ним передам твой веер. Разве это невозможно? И если ты заметишь, что у твоего сына хоть один волос на голове пострадал или найдешь на нем хотя бы маленькую царапину, ругай меня как хочешь. Если же он окажется лучше и красивее, чем прежде, то тебе придется благодарить меня.
– Ах ты, дьявол этакий! Поменьше болтай языком, – вскри чала Лоча. – Давай-ка сюда свою шею, я стукну по ней несколько раз! Стерпишь, так и быть, одолжу тебе веер, а нет, так готовься предстать перед владыкой преисподней князем Янь-ваном!
Сунь У-кун скрестил руки на груди, вытянул шею и, посмеиваясь, сказал:
– Ты лучше сама поменьше болтай, золовушка! Вот тебе моя бритая голова, руби ее сколько хочешь, пока духу хватит! А веер все же придется одолжить.
Тут Лоча схватила меч обеими руками и, вращая его колесом, стала колотить Сунь У-куна по шее. «Бим-бом, бим-бом», – разнеслось в воздухе. Лоча нанесла Сунь У-куну больше десятка ударов, но он стоял как ни в чем не бывало. Лоча испуга – лась и собралась было бежать, но Сунь У-кун остановил ее:
– Золовушка! Куда ты? Давай же мне твой веер поскорей!
– Я свой веер так легко никому не одалживаю, – отвечала Лоча капризным тоном.
– Ну, раз добром не желаешь одолжить, так отведай посох своего шурина! – обозлился Сунь У-кун.
Ну и молодец Царь обезьян! Схватив царицу одной рукой, он другой вытащил из уха иглу, взмахнул ею и сразу же превратил в посох толщиной с плошку. Но Лоча все же вырвалась и, замахнувшись мечом, бросилась на Сунь У-куна. А тот, вращая посохом, начал отбиваться и наносить удары. И вот перед горой Изумрудных облаков завязался бой. Противники забыли о чувствах любви и родства и лишь пылали злобой и мщением.
Ну и жаркий это был бой!
Красавица, одетая нарядно,
С прическою затейливой, приглядной,
Владевшая наукой превращенья, –
По сути дела оборотень страшный, –
Пылая злобой, движимая мщеньем,
Готова в бой пуститься рукопашный.
А Сунь У-кун, скрывая нрав свой дерзкий,
Свой гнев, свою невольную тревогу,
Готовый на лукавые уступки,
Дабы открыть наставнику дорогу,
Склонился перед оборотнем в юбке,
Умильно руку прижимая к сердцу,
И Лочу ласково просил сначала
Им одолжить на время опахало.
Однако та его словами не пленилась,
И тотчас же за острый меч схватилась.
Ум невелик у женщины, что смеет
Затеять драку с молодым мужчиной –
Мужчина женщину бесспорно одолеет,
Сама природа их тому причиной.
Жалея Лочу, Сунь У-кун старался
Ее не допустить до униженья,
До горечи нежданной пораженья,
И потому ей родичем назвался.
Но та его и слушать не хотела:
Своим мечом размахивая смело,
На недруга бросалась в исступленье.
Вот раз, другой она его задела,
Тогда и палица его вступила в дело.
В искусстве боя состязаясь, оба
Ни сил своих, ни жизни не щадили;
Снедаемые ненасытной злобой,
Друг другу меткие удары наносили.
Пуская в ход и хитрости, и силу,
То отступая в мнимом утомленье,
То наступая с превеликим рвеньем,
Один другого победить стремились,
И оба не заметили мгновенья,
Когда на небе солнце закатилось,
И светлые лучи его сокрылись
В пурпурной, догорающей заре.
Проворно Лоча руку протянула,
Волшебным веером своим лишь раз взмахнула,
И загрустили духи на горе.
Лоча билась с Сунь У-куном до самого вечера. И наконец, почувствовав, что противник все так же тяжело бьет своим посохом, нанося удары не переставая, она убедилась в невозможности одолеть его. Улучив момент, Лоча извлекла волшебный веер, и как только взмахнула им, так сразу же налетел бешеный порыв ветра, подхватил Сунь У-куна и понес неизвестно куда.
Торжествуя победу, Лоча вернулась к себе.
Между тем Сунь У-кун, барахтаясь, несся по ветру, не зная, за что зацепиться, и рискуя ежеминутно разбиться насмерть.
Всю ночь его кружило в воздухе, словно осенний лист или лепесток, попавший в водоворот, и лишь к утру он опустился на вершине какой-то горы, ухватившись обеими руками за выступ скалы. Он долго не мог отдышаться и все озирался по сторонам, разглядывая местность. Наконец он догадался, что попал на малую гору Сумеру, и из груди его вырвался протяжный стон.
– Ну и лихая баба! – промолвил он. – Как удалось ей загнать меня, старого Сунь У-куна, в этакую даль? Помнится, в каком-то году мне довелось побывать здесь и просить здешнего бодисатву Линцзи покорить оборотня по прозванию Желтый ветер. Таким образом был спасен мой наставник. До вершины горы, на которой обитает Желтый ветер, более трех тысяч ли прямо на юг. Сколько же десятков тысяч ли я пролетел, свернув с запада на юго-восток? Надо спуститься с горы, пойти к бодисатве Лин-цзи и узнать у него, как вернуться на прежнюю дорогу.
Пока он раздумывал, неожиданно ударил колокол. Сунь У-кун быстро сбежал вниз и направился прямо в монастырь.
Привратник сразу же признал Сунь У-куна по внешнему виду и поспешил доложить о нем.
– О бодисатва! – сказал он, – тот волосатый мудрец, который в позапрошлом году приходил к тебе и просил справиться с оборотнем Желтым ветром, снова явился.
