Джин Вулф - Воин тумана
Чтобы отвлечь ее, я сказал:
– Посмотри, как много там палаток! Там расположилась целая армия, тысячи воинов. Разве мы раньше видели такой огромный лагерь, Ио?
– Ничего особенного, – шепотом возразила мне та странная женщина. – Ты-то, должно быть, видывал лагеря и побольше, когда служил в армии Великого царя. Тогда точно целые города снимались с места… Впрочем, здесь и нет ни одного такого большого города, разве что Вавилон.
У Эвтакта, видимо, слух был достаточно острый, ибо он услышал ее слова:
– Я видел такой лагерь, и мои рабы грабили шатры персидских сатрапов[129]. Если бы твой Великий царь был здесь, вряд ли он сказал про этот лагерь: «Ничего особенного».
Шатер Павсания был значительно больше всех остальных и украшен вышивкой и золотой бахромой. По-моему, шатер – тоже часть той богатой добычи, о которой только что упомянул Эвтакт. Когда мы подошли ближе, я смог расслышать голоса: один, по-моему, принадлежал Пасикрату, а второй звучал довольно резко, однако без излишних эмоций; голос был молодой и, судя по всему, принадлежал человеку, который привык отдавать приказы и скрывать собственные чувства. Я слышал, как Пасикрат сказал: "…Шпион Великого царя", а второй ответил: "Шпион – как камень, можно его и обратно бросить".
Эвтакт кашлянул – видимо, чтобы дать тем двоим знать, что мы уже прибыли. Разговор в шатре тут же смолк.
У входа стояли двое часовых – высокие и молодые, не старше Пасикрата; они не разрешили нам подойти к шатру, и мы отошли в сторону – точнее, отошли Эвтакт и Басий, сердито схватившись за мечи, а мы с Ио и та женщина уселись на землю.
Я тут же принялся за свои записи – перечитав дневник, я убедился, как хорошо все записывать вовремя, чтобы потом можно было вспомнить.
Я уже прочел о встрече с Хозяйкой голубей и о том, как, видимо, побывал в некоем царстве, одновременно и более высоком, и более тесном, чем наш мир. Но что она хотела от меня? Я ведь чувствую, что встреча эта была не случайной. Она ли правит в том царстве? Я дважды перечитал это место, однако ничего с уверенностью сказать по-прежнему не могу. По-моему, она дружелюбно относится к женщине по имени Каллеос, но как сама Каллеос относится ко мне, я не знаю.
Хозяйка голубей сказала, что я никогда не забуду ее, хотя забываю все остальное. Она не ошиблась: когда я читал о ней, вся душа моя всколыхнулась от воспоминаний о ней. В любви ей безусловно нет равных! А может, она – это все женщины разом?
Однако прерву пока воспоминания о ней: надо подумать, что я буду говорить там, в палатке, поскольку вот-вот оттуда выйдет Пасикрат и проведет нас к регенту.
Глава 27
ПАВСАНИЙ
Шатер регента был битком набит награбленным добром. Сам он восседал на подушках алого бархата, а вокруг лежали и висели ковры с вышитыми на них грифонами, черными быками, золотистыми львами и странно одетыми людьми с черными вьющимися бородами. В воздухе витал аромат душистого масла, горевшего в светильниках.
– А это, царственный Павсаний, – провозгласил Пасикрат, – тот самый человек, которого привел лохаг Эвтакт. Я близко познакомился с ним и убежден: именно он являлся тебе во сне.
Регент уставился на меня. Лицо его было чудовищно изуродовано шрамами, однако мне оно и без них показалось страшным – жестоким и жестким, точно отлитым из стали. Улыбка чуть тронула его губы, однако один из шрамов тянулся через всю щеку к углу рта, так что, возможно, улыбка мне лишь почудилась.
– Тот был в венке из засохших цветов. Эй, парень! Был на тебе венок, когда тебя обнаружили мои воины?
– Не помню, – сказал я. – Но, может быть, я записал это в дневнике.
Можно мне посмотреть? – Я вытащил свой свиток.
Губы регента раздвинулись, обнажив крупные и не слишком чистые зубы.
– Хорошо. Очень хорошо. А где тот цветок?
– Он был на месте, высокорожденный, когда я осматривал его книгу, – сказал Пасикрат. – Возможно, конечно, его положил туда лохаг, однако вряд ли.
– Разверни свиток, – приказал мне регент.
Я выполнил его повеление, держа свиток так, чтобы он мог видеть написанное. Когда я разворачивал последний лист, засушенный цветок люпина выпал прямо ему на ладонь.
Пасикрат откашлялся и сказал:
– Мне, видимо, следует пояснить, высокорожденный: лохаг сказал, что вроде бы в том доме накануне была пирушка – там, где он этого человека нашел. Там конечно же были и цветы, и венки для гостей.
Регент только отмахнулся.
– Я вполне удовлетворен. Жаль, что Тизамена здесь нет, однако это явно тот самый человек – или нам вообще не суждено отыскать его. Да и выглядит он в точности как в моем сне. Шрама я, правда, тогда у него на лбу не разглядел, но его, наверное, скрывал венок.
– Я тебе снился? – спросил я.
Он кивнул и сказал:
– Мне явилась сама Кора, улыбающаяся, украшенная цветами, и проговорила: "Тебе даровано многое, но я открою тебе одну тайну, ведомую лишь богам". Тут я увидел тебя… Как твое имя, кстати?
– Латро, – сказал я.
– Я увидел тебя сидящим на соломенном тюфяке. Была ночь, но рядом горел огонь, и его отблески играли на твоем лице. В руках ты держал эту книгу; потом ты развернул ее, вложил между страницами цветок и снова свернул.
Посидел еще немного и принялся что-то писать. Богиня уже исчезла, но я все еще слышал ее голос; она говорила: "Он все забудет и ничего не будет знать ни о своем прошлом, ни о будущем. Посмотри, кто с ним рядом!" И я увидел: у тебя за спиной в тени стояла Нике[130].
– То есть я должен принести тебе победу?
Улыбнувшись, точнее, оскалившись, как хищный зверь, регент откинулся на подушки.
– Немногим боги даруют свое покровительство. Всего лишь нескольким героям – Персею, Тесею да моему предку Гераклу – да и они судьбой обречены были… А впрочем – все же их ждало величие! – Он обернулся к своему гонцу. – Где он получил этот шрам, Пасикрат?
– Не знаю, господин мой. Лохаг привел с ним вместе еще двоих – девочку-рабыню, которая все запоминает и потом рассказывает ему, и колдуна, о котором я тебе уже рассказывал. Они тоже здесь, под охраной лохага.
– Зови их всех сюда.
Первым вошел Эвтакт, последним – Басий. По-моему, все они были немного напуганы.
Увидев Ио, регент снова улыбнулся:
– Значит, это ты все знаешь о своем хозяине, девочка? Так мне сказал Пасикрат.
Ио застенчиво кивнула.
– Откуда у него этот шрам?
– Меня тогда с ним не было, господин мой.
– Но ты же знаешь – так скажи! И не обращай внимания на мое лицо. Лица тех, кого я беру в плен, выглядят куда страшнее.
– Это произошло во время какого-то большого сражения, господин мой.
